Автор: Fontedivina
Год написания: 2012
Рейтинг: PG-13
Жанр: фентези, romance, немного кибер-панка
Герои: Ареас - музыкант бродячего цирка, Кейла - девушка-сирота
От автора: однажды будет написан сиквел!
Обложка: спасибо Marishel
ПОД ОПРОКИНУТЫМ НЕБОМ
Fell in love with an alien,
Fell in love with her eyes,
Fell in love with an alien,
Telling you no disguise…
(The Kelly family – “Fell in love with an alien”)
читать дальшеПРОЛОГ
Ареас тяжело вздохнул и осторожно отложил гитару в сторону. Его многолетняя миссия вот-вот должна была подойти к своему завершению, и вообще-то ему полагалось радоваться и строить планы на ближайшее будущее. Но вместо того, чтобы предвкушать скорое возвращение туда, где он не был с раннего детства, и куда так стремилась его душа, Ареас чувствовал все возрастающее волнение и тревогу. Возможно, это происходило из-за жутких событий на Аль Мааке, которые даже самого заядлого оптимиста готовы были погрузить в черное отчаяние, но молодой человек понимал, что причина крылась в другом. И хотя боль от этой потери давно утихла, и время заврачевало раны, все-таки рубцы до сих пор саднили, и Ареас опять тосковал.
Ну, почему в последнее время те воспоминания, что он так долго и старательно загонял в самый дальний уголок своего сердца, упорно пытались вырваться наружу и нарушить его зыбкий душевный покой? Зачем он снова и снова думал о той красивой русоволосой девочке, что улыбалась ему в то время, как легкие качели возносили ее к небесам? Для чего он вновь и вновь терзал себя, вспоминая эту же девочку, но уже в одежде Верховной жрицы Нхали? Она снова улыбалась, хотя жрецы резали ее тонкие пальцы, и алая кровь крупными каплями падала прямо на каменное изваяние богини, а застывшие на коленях священники, ассасины и рабы заворожено наблюдали за тем, как красные капли медленно стекают на желтый песок.
Эта картина настолько крепко впечаталась в зрительную память Ареаса, что теперь по прошествии стольких лет он уже с трудом мог разобрать, видел ли он это на самом деле или девочка в Храме Нхали была всего лишь плодом его болезненного воображения…
***
Ареас проснулся от резкого толчка и понял, что фургон остановился. Он и не заметил, как задремал, а во сне он вновь видел девочку-подростка, одетую как Верховная жрица богини Нхали. Этот сон начинал его беспокоить, потому что повторялся настолько часто, что должен был что-то значить! Причем, больше всего Ареса раздражало то, что сон всегда прерывался на одном и том же месте. Он не мог вспомнить, видел ли в реальности то, что случилось с девочкой после того, как ее официально признали Верховной жрицей, и все обитатели храма и прихожане поклонились ей. Каждый раз он в ужасе просыпался именно тогда, когда новая жрица должна была поднять свои глаза. Вероятно, произошло что-то плохое. Как бы ему хотелось это выяснить! Хотя вряд ли у него оставалось время для этого. У них у всех было очень мало времени…
- Стоянка десять минут! – услышал Ареас донесшийся снаружи звонкий крик жонглера Эльхана. Видимо, на этот раз Ингвар позволил ему посидеть на козлах.
Ареас резко отдернул плотный матерчатый полог и ловко спрыгнул на землю. На нежно-зеленом предвечернем небе сгущались серые тучи – это был дурной знак, на который, впрочем, циркачи старались не обращать внимания. Танцовщица Божана уже кормила лошадей, что-то тихо нашептывая им, и молодой человек улыбнулся, увидев это.
- Нужно набрать воды, - сказала Тайара, подавая ему большое ведро. Ареас принял его с готовностью. – Мы должны успеть до дождя, так что не задерживайся, - добавила девушка, и он предпочел не замечать того долгого и полного значения взгляда, которым она его провожала.
Ареас всегда был одиночкой и даже в тесном и узком кругу коллег по ремеслу не имел близких друзей. Наверняка светловолосая красотка Тайара мечтала стать ему больше, чем другом, но за те несколько лет, что они провели вместе в составе бродячего цирка, ничуть не преуспела. Темноволосый худощавый парень, сочинявший красивые песни и своей лучистой улыбкой способный растопить сердца как неприступных городских красавиц, так и обычных деревенских матрон, оставался совершенно равнодушным к чарам привлекательной длинноногой циркачки. Хотя вообще-то им следовало держаться друг друга, потому как между Ареасом и Тайарой было намного больше общего, чем казалось на первый взгляд.
Ареас отошел на порядочное расстояние в лес и, убедившись, что за ним никто не следовал, достал из большой сумки, перекинутой через плечо, небольшой аппарат. Нажав на кнопку, он выждал секунду, пока не загорелся экран, а затем стал что-то быстро печатать на крохотной клавиатуре. Закончив, он спустился к ручью и набрал полное ведро ледяной воды.
Когда Ареас возвращался, тучи над его головой выглядели очень угрожающими.
- Быстрее! – поторопил Эльхан. – Полезай в фургон, музыкант, мы отправляемся! Нас нагоняет буря, так что надо спешить. Утром мы должны быть в Темеккее! Там пока еще безопасно…
В фургоне Ареаса нетерпеливо ждала задумчивая Тайара.
- Сыграешь? – спросила она, протягивая ему гитару.
Он взял инструмент без слов и, даже не взглянув на девушку, которая от обиды прикусила губу. Впрочем, стоило ему ударить по струнам, как она тут же забыла обо всем вокруг. Этот парень был талантлив во всем, что делал…
ГЛАВА 1
Правая щека полыхала огнем, да так, что не дотронуться, и Кейла, не чуя под собой ног, бежала на берег реки в надежде остудить пожар ледяной водой. Ей порядком надоело ни за что, ни про что получать побои от отчима и мачехи, и ее собственные руки страшно чесались от желания дать обидчикам сдачи, но пока девушка не могла на такое решиться. А ведь Хигелак – сводный старший брат и единственный, кто в этой семье вообще видел в ней человека и личность – научил ее драться. Конечно, не так ловко, как мальчишки, но теперь Кейла могла хотя бы за честь свою постоять.
Все началось с того, что один из соседских парней, Херемод, затащил ее в амбар, швырнул на ароматное сено и попытался залезть под юбку. Кейла очень испугалась и даже, к собственному стыду, расплакалась и умоляла Херемода отпустить ее, но уговоры на него не действовали. Ее спасло только внезапное появление его отца, который, узнав о случившемся, долго охаживал своего непутевого отпрыска хворостиной. Кейла примчалась домой зареванная, в разорванной одежде, и Хигелак предложил научить ее самообороне.
- Если тебя хватают сзади, постарайся, чтобы локти оставались свободными, - говорил он, показывая девушке простейшие приемы рукопашного боя. - Локоть – особенно острый девичий – страшное оружие, которое парни недооценивают! Бей локтем по лицу напавшего, а еще лучше – по глазам!
Кейла стала примерной ученицей и уроки брата хорошо усвоила. Когда неугомонный Херемод снова попытался напасть на нее, его ждал такой сильный, а главное - неожиданный отпор, что несостоявшемуся насильнику мало не показалось...
Приемные родители – другое дело, и их бить Кейла пока не решалась, хотя они поднимали на нее руку почти ежедневно.
Она часто задумывалась над тем, как сложилась бы ее жизнь, если бы ее настоящие родители не погибли, и она жила бы с ними. Девочка лишилась их в двенадцать лет, теперь ей было девятнадцать, но все эти годы Кейла помнила светящиеся добротой и любовью прекрасные лица матери и отца. Приемные родители, возможно, были по-своему неплохими людьми и любили родных детей, а вот Кейла для них родной так и не стала. Иногда она задавалась вопросом, зачем ее вообще удочерили, если дочерью не считали? Двое сводных сестер использовали ее в качестве служанки, да и братья обращались не намного лучше. Только Хигелак любил Кейлу и относился к ней, как к сестре. Видимо, у него было самое доброе сердце. Если бы не Хигелак, Кейла давно уже сбежала бы куда-нибудь из ненавистного дома.
Сестры Кейлы были девками на выданье и почти все время проводили возле зеркала. Они разукрашивали свои лица, делали прически и примеряли новые наряды, - это были их любимые занятия. Старшей – Айне – уже исполнилось двадцать два года, но замуж ее никто не звал. Кейла полагала, что причина крылась в ее ужасном характере. Айна ненавидела всех вокруг себя, а особенно – других девиц, и ни с кем абсолютно не дружила. Ей отвечали взаимностью. О себе Айна была очень высокого мнения и говорила, что замуж выйдет только за князя или, на худой конец, за герцога.
Вторая сестра – Айла – не была столь красивой и надменной, как старшая, и к Кейле относилась немного лучше. Но, взрослея, она все больше смотрела на старшую сестру и повторяла абсолютно все, что делала Айна.
Кейле наряды и прически были не положены, она ходила в сестриных обносках, а длинные русые волосы (очень густые и мягкие) заплетала в скромную косу, которую прятала под косынку. Иногда ей было интересно, находят ли соседские парни, с которыми весело проводили время сестры, ее привлекательной, но Кейла научилась справляться с подобным непотребным любопытством. Она помнила о своем месте в семье, хотя и не смирилась с таким положением. Это казалось ей несправедливым, но пока что девушка продолжала терпеть и покорно сносить нелепые упреки и безжалостные беспричинные побои.
Несмотря ни на что, Кейла оставалась неисправимой оптимисткой, и, хотя в ее время уже никто не верил в чудеса, она надеялась, что однажды все обязательно изменится к лучшему. Впрочем, надежда таяла, как сгорающая свеча, стоило вновь увидеть вечно пьяное красное лицо отчима и его занесенную для удара руку...
Ну вот, не хватало еще расплакаться! Девушка заставила себя забыть про отчима и подумать о чем-нибудь приятном. Вон какая славная капуста в этом году уродилась! И вообще урожай хороший будет, - об этом все говорят, а значит, предстоит много работать... Все лучше, чем вспоминать о несправедливых затрещинах в такой чудесный день урожайника - последнего летнего месяца!
Кейла тяжело вздохнула, словно уставшая от жизни старая бабушка, и побрела домой, понимая, что ее вот-вот хватятся, и тогда не миновать нового наказания, а как хотелось еще немного побыть на берегу реки! Но ее ждала работа в огороде, коровы да помощь сестрам в их таких важных девичьих делах.
Когда Кейла вернулась в огород и уже собиралась продолжить работу, кто-то ее окликнул с улицы. Это оказалась Меола, девушка, которую Кейла, возможно, даже могла бы назвать своей подругой. Она жила в соседнем доме, и девочки с ранних лет общались. Взрослея, Кейла чувствовала все большую разницу между собой и Меолой, и разница эта заключалась вовсе не в социальном положении, а в желаниях, которые испытывали девушки. Меола, подобно другим деревенским девчонкам, жаждала только красивых платьев, внимания парней и удачного замужества. Кейла желала гораздо большего. В отличие от тех, кто окружал ее в Темеккее, она смотрела не себе под ноги, а на небо и звезды.
В ней жила тяга (довольно непонятная для нее самой) к неизвестному, ей хотелось заглянуть за линию горизонта, она мечтала покинуть Темеккей ради чего-то иного, зовущего ее по ночам. Конечно, Кейла догадывалась, что это было наследство от родителей, и, как ей казалось, не самое худшее, пусть и не материальное. Ее родители наверняка были людьми необычными, и Кейла ощущала, что тоже родилась для чего-то большего, чем скучная жизнь в деревне. Мечтать только о парнях, как Айна, Айла и Меола, - о Нхали, какая скука! А Меола с годами становилась все скучнее. Потом у нее появился ухажер из зажиточной семьи, чем она ужасно гордилась. Ее родители особым богатством похвастаться не могли, и Меола мечтала о богатом муже, потому что так было положено (а она никогда не отклонялась от общепринятых правил). На лицо ее избранник выглядел не намного симпатичнее хряка, и Кейла ее выбор не одобряла, но для Меолы важнее было общественное мнение и зависть темеккейских девиц.
В последнее время с Меолой даже разговаривать стало не о чем, кроме как о соседских парнях, а Кейле эта тема была не очень интересна.
- Чем занимаешься? - спросила Меола, хотя сама прекрасно видела, что Кейла собирается начать прополку изрядно заросших сорняками грядок.
- Я работаю, - ответила Кейла, доедая сорванное прямо с ветки спелое яблоко. - Как всегда.
- Хальфдан пригласил меня сегодня вечером в Глитнир! - сообщила Меола, и глаза ее при этом загорелись таким ярким огнем, словно она получила приглашение как минимум в королевский дворец, а не в соседнюю деревню, которая отличалась от их родного Темеккея так же, как одна капля воды отличается от другой.
Хальфданом звали кавалера Меолы. Наверное, по случаю намеченного похода в соседнюю деревню девушка соорудила на голове новую прическу – заплела длинные светлые волосы во множество косиц и скрепила их на затылке яркой лентой.
- Будут танцы, - продолжала она, и глаза ее мечтательно светились. - Пойдем с нами! Может, кто-то обратит на тебя внимание!
Кейла доела яблоко и запустила в Меолу огрызком.
- Ты же знаешь, что меня не пустят! - сердито воскликнула она. Не сказать, чтобы ее это сильно огорчало, но гораздо больше раздражало то, что Меола об этом знала, но каждый раз делала вид, что забыла.
- Жалко, - сказала она. - Что ж ты так никогда и замуж не выйдешь? Будешь всю жизнь с родителями жить?
По тону Меолы можно было догадаться, что страшнее наказания быть не может.
- А что, им служанка всегда будет нужна, - ухмыльнулась Кейла, усаживаясь на морковную грядку за прополку. - Правда, однажды я все же наберусь смелости и сбегу!
Меола прыснула со смеху, и ее косы задрожали.
- Опять ты за свое! Убежишь, как же! Куда тебе бежать-то? Ты даже на танцы в соседнюю деревню убежать не можешь!
Меола ушла, а ее последние слова продолжали звенеть в ушах Кейлы. А ведь девчонка права! Сколько еще можно терпеть эти откровенные издевательства так называемых родственников? Сколько времени она твердит о том, что «однажды убежит», а сколько его еще понадобится, чтобы действительно «набраться смелости»? И в другом Меола права: куда ей бежать? У нее ни денег, ни родных в других местах, которые могли бы помочь и поддержать.
Какой-то грустный сегодня день, - невольно подумала Кейла, тогда как руки ее, привычные к работе на земле, трудились, выдирая злые сорняки. Может, правда, стоит послушать Меолу и пойти с ней в Глитнир на танцы, презрев родительские запреты? Конечно, потом ее за это сильно поколотят, но зато она всем, а главное – себе – докажет, что хоть на что-то, кроме прополки, годится...
Внутренний голос Кейлы подсказывал ей, что нужно подождать еще совсем немного, совсем чуточку. Этот голос она тоже считала маминым и папиным наследством, и за всю жизнь он ни разу ее не подвел, всегда предостерегал и предупреждал. Девушка решила послушать его и в этот раз.
ГЛАВА 2
На другой день Кейла узнала дурные вести. Тяжелые серые тучи, снова весь день клубившиеся на востоке, все-таки возвещали приближение сезона дождей. Только вот наступить он должен был гораздо позже, и об этом все прекрасно знали. Что-то в атмосфере явно сместилось со своих привычных орбит, хотя подобные несоответствия уже перестали удивлять жителей планеты Аль Маак. Природа в последние несколько лет словно взбесилась и обрушила на людей свой гнев в виде самых разнообразных стихийных бедствий и катаклизмов. Аномальная жара и лютый мороз, извержения тысячу лет назад заснувших вулканов, смертоносные торнадо – все это стало настолько привычным, что никто почти не обращал внимания на сообщения об очередном разрушенном городе.
Правда, пока что все это происходило далеко, а континент, на котором находился Темеккей, оставался в стороне от этих страшных событий. И вот, кажется, эта волна докатилась и до них, хотя никто не хотел в это верить. Те, кто передавал жуткие новости из уст в уста, при этом пытались смеяться и делать вид, что ничего особенного не происходит. Только вот у них это не очень убедительно получалось. На самом деле люди были крайне обеспокоены несвоевременным наступлением сезона дождей, потому что земледельцы не успевали собрать урожай. Все это грозило жителям Темеккея голодной зимой. Хотя это могло стать наименьшей из вероятных неприятностей.
В очередной раз потерявшие власть и ставшие изгоями жрецы богини Нхали утверждали, что это было началом конца. Богиня здорово осерчала на людей, которые перестали ее почитать, и обрекла Аль Маак на повторение судьбы ее мертвой планеты-близнеца.
Кейла тяжело вздохнула, подумав об этом. Неужели на этот раз жрецы окажутся правы, и конец света действительно наступит? Ей вовсе не хотелось умереть, и думать об этом было неприятно, но девушка все чаще слышала подобные разговоры от своих приемных родителей. Те в свою очередь узнавали новости от односельчан на рынке. Все это создавало гнетущую обстановку.
Кейла снова вздохнула и вернулась к прополке грядок. Ей предстояло еще много работы, но девушка была к этому привычна.
- Вот она где! – услышав полный презрения и недовольства голос, от неожиданности Кейла вздрогнула и по ошибке выдернула вместе с сорняком маленькую рыжую морковку. Вот проклятье! Она попыталась поскорее затолкать морковку обратно в землю, тогда как Айна уже находилась рядом с ней. – Почему ты не выстирала мое синее платье? – возмущенно спросила она, пронзая Кейлу иглами своих сердитых темных глаз. – В чем я теперь пойду сегодня вечером на танцы?
Кейле многое хотелось ответить сводной сестре, но она прекрасно понимала, что та все равно не станет слушать, а если вдруг послушает, то все равно ничего не поймет. Так что не стоило тратить на Айну драгоценные слова, и девушка промолчала, чем вызвала новый взрыв негодования.
- Я пожалуюсь матушке! – воскликнула уязвленная этим молчанием Айна. – Пусть она тебя как следует накажет за непослушание!
Для пущей острастки она топнула ногой и, высоко задрав подбородок, удалилась прочь. Кейла смотрела ей вслед, изумляясь тому, как такой скудный мозг мог поселиться в такой красивой голове. Айна бегала жаловаться своей матушке по любому поводу, и Кейла не сомневалась в том, что ее на самом деле будет ждать новое наказание, но уже ничто не могло выбить из нее бушевавшего в душе бунтарского духа. Она знала, что вечно так продолжаться не может, что она не всегда будет прислуживать этим людям, которые даже «спасибо» никогда не говорили. Она смотрела на небо и знала, что однажды окажется очень далеко от Темеккея и всех этих ограниченных и до тошноты скучных мелких людей.
Продолжив прополку, Кейла перестала думать о скучной Айне, а задумалась о богине Нхали. Она считалась прародительницей жизни на Аль Мааке, и многие поколения поклонялись ей. Лишь несколько сот лет назад нашлись такие, кто решил, что аль-маакцы достаточно пожили под гнетом старой религии, и пора ее упразднить. Это послужило причиной большого раскола, который в свою очередь разделил все общество на две половины.
Поначалу поклонников нового порядка, отказавшихся от поклонения Нхали и переставших посещать ее храмы, было немного, но с годами их количество только росло. Правительство долго скрывало информацию об истинном положении дел на планете, пока сами неверующие не добрались до власти. На какой-то срок на Аль Мааке установилась новая система, и все это время храмы Нхали грабили, разрушали и жгли, а жрецов и священников нещадно убивали.
Затем власть менялась еще несколько раз, переходя то приверженцам Нхали и старой религии, то в руки отрицающих всякую веру анархистов. Наверняка об этом было написано много в учебниках по истории Аль Маака, но Кейла была уверена, что ее сестры вряд ли знали об этом. Тогда как планету постоянно раздирали политические противоречия, их занимали совсем иные проблемы. Сама Кейла в отличие от сводных родственников в школу никогда не ходила, но, тем не менее, была гораздо образованнее их. Ее учил пастух Эсхар – ее лучший друг. Когда-то он сам был священником в одном из храмов Нхали, но во время гонений бежал и во избежание смерти вынужден был сменить род деятельности. Он тоже говорил о том, что все происходящее – результат гнева великой богини. Кейла была склонна ему верить.
Впрочем, в вопросах веры она не совсем определилась. Приемные родители не посещали храмов Нхали и своих детей воспитывали, не прививая им уважения к старой религии. И все-таки Кейла почему-то верила в то, что когда-то Нхали реально существовала на Аль Мааке. Кем она была – действительно ли божественным созданием или всего лишь очень умной женщиной, сумевшей подчинить себе окружающих и создавшей целое учение, ей было неведомо. Кейла часто об этом думала, а все из-за тех снов, что не оставляли ее в покое.
Они снились ей всегда – сны о горящем храме, разбитых статуях и бегущих священниках. Сновидения были на редкость реалистичными, так что Кейла отчетливо ощущала запах пожарища, а в ушах звенели громкие крики о помощи. Кажется, она и сама кричала, а затем просыпалась от этого истошного крика.
Другие сны были еще страшнее, потому что в них она видела себя лежащей на каменном алтаре. Со всех сторон к ней ползли огромные скорпионы, чьи смертоносные жала были направлены прямо на нее.
После этих изматывающих душу и тело снов Кейла весь день потом чувствовала себя очень странно.
Хотела бы она знать, что они означали! Больше всего удивляло постоянство, с которым сны приходили. Это, несомненно, имело значение, но Кейла даже предположить боялась, какое. Она не смела рассказать об этих снах даже Эсхару, хотя, возможно, он бы мог помочь ей разобраться. Только вот девушка не была уверена, что хочет разбираться. Она знала, что как-то связана с Нхали, и это сильно пугало. Вероятно, в данном случае было бы лучше вообще ничего не знать, хотя Кейла была убеждена, что однажды все равно все узнает. Тогда, когда будет достаточно сильной и уверенной, чтобы все понять.
ГЛАВА 3
Кейла лежала на мягком травяном ковре, задумчиво изучая нежно-зеленое небо, раскинувшее над ней свой необъятный полог. Некрасивые серые тучи, застывшие на востоке, казалось, притаились в ожидании того момента, когда можно будет атаковать, но больше не пугали.
Рядом с девушкой, также пристально всматриваясь в глубокую зелень небес, лежал ее лучший друг Эсхар. Светловолосый тридцатилетний мужчина занимался выпасом темеккейских коров, а Кейла пригнала на луг свое небольшое стадо. Недавно сытно отобедавшие коровы легли на отдых, так что пастухи тоже получили возможность немного отдохнуть, что было весьма кстати.
Эсхар принес Кейле новую книгу, и девушка задумчиво делала карандашные наброски в небольшом блокноте. У нее был художественный талант, - это Эсхар, которому очень нравились рисунки Кейлы, давно отметил. Она рисовала все, что видела вокруг себя, часто - картины большого красивого храма со статуей Нхали, но сейчас ей хотелось нарисовать то, о чем она только что прочитала.
В книге рассказывалось о четырех важных артефактах, изначально принадлежавших Нхали. Это были щит, меч, кольцо и корона – четыре символа великой власти, обладать которыми мечтали многие на Аль Мааке. И хотя считалось, что только Верховная жрица может владеть этими магическими предметами, находилось много желающих попытать счастья в поисках. Власть и сила всегда привлекают людей – особенно слабых. Впрочем, никому так и не удалось найти ни одного артефакта. По крайней мере, до сего дня…
- Эсхар, ты ведь был священником, разве тебя не посвящали в это знание? – спросила девушка, приподнимаясь на локте и внимательно изучая его безмятежное лицо. – Неужели только Верховная жрица знала это? Наверняка были те, кому она это открыла…
Услышав этот вопрос, пастух перевернулся на живот, бросил взгляд на наброски Кейлы и подпер лицо руками.
- Я так и думал, что ты заинтересуешься этими артефактами. Собравший все четыре сможет править миром, - усмехнулся он. – Но нет, Кейла, я знаю о них не больше, чем другие. По преданию, меч Нхали - Скевинг - находится в пещере, которую охраняет страшный огнедышащий дракон. Щит - Хольгер - лежит на дне глубочайшей реки, и его оберегают русалки. Корона – Ауэ – хранится в жерле вулкана в Небесных горах, а кольцо - Эмблу… оно было навсегда потеряно, - печально добавил Эсхар.
Кейла почувствовала, как от этих слов у нее по спине бегут мурашки. Как бы ей хотелось ну хоть одним глазком увидеть эти знаменитые атрибуты богини!
- Но раз никто не смог найти ни одного артефакта, значит, их просто не существует? – предположила она, но пастух подарил ей недовольный взгляд.
- Просто они не явятся непосвященным, - ответил он. – А глупые люди сломя голову бросаются на поиски, не понимая, что эти вещи не должны им принадлежать… Много смельчаков погибли, пытаясь их достать. Почитай дальше, в книге все написано…
Приемные родители Кейлы были бы очень удивлены, узнай они, что девушка вообще умеет читать. Впрочем, этим они никогда не интересовались, тогда как Эсхар давно обучил ее грамоте. Каким-то одному ему ведомым чутьем он сумел распознать в бедной сироте обладательницу незаурядного ума и учил ее очень многому. Ему нравилось, что Кейла тянулась к знаниям и хотела чего-то большего, чем жизнь простых обывателей в Темеккее. Когда она еще не умела читать, он рассказывал ей истории о других странах Аль Маака, говорил о прошлом и настоящем и всегда поражался тому, каким ярким огнем загорались ее глаза.
Кейла не скрывала своей тяги ко всему новому и неизведанному. Она мечтала побывать в тех странах, о которых рассказывал Эсхар, и увидеть те интересные места, о которых немного позже она сама прочла в книгах, принесенных им.
- Я не останусь в Темеккее, - любила повторять она, и Эсхар ей охотно верил. Он не говорил об этом Кейле, но предчувствовал, что ей была уготована яркая жизнь. Так что он был счастлив помочь этой необычной девушке найти свой путь.
- Однажды ты поймешь, куда тебе идти, - говорил он, и Кейла жадно ловила каждое слово, потому что никто и никогда не разговаривал с ней так серьезно. – Просто смотри на небо!
И Кейла смотрела.
Вокруг нее было столько красоты, что она не могла насмотреться. Все это заставляло ее чувствовать то, чего прежде девушка никогда не чувствовала.
- Почему мне больно оттого, что я вижу что-то красивое? – спрашивала она Эсхара. – Почему мне так часто хочется плакать, когда я любуюсь чем-то прекрасным?
- Потому что красота так хрупка и подвержена тлению и гибели, - отвечал ее друг. – Ты хочешь ее уберечь, но она увядает, как сорванный цветок в твоей ладони…
Из книг Эсхара она узнала многое. Оказывается, у Аль Маака имелась планета-близнец, которая уже несколько тысяч лет была мертва. А когда-то там тоже существовала жизнь, росли растения и обитали животные, но по какой-то причине однажды планета погибла и теперь была пуста и холодна. Ученые Аль Маака так и не смогли найти разумного объяснения случившемуся. Жрецы Нхали уверяли, что люди, жившие на планете-близнеце, прогневали великую богиню, и она их покарала, наслав мор, голод и стихийные бедствия. Отныне если что-то плохое происходило на Аль Мааке, в этом неизменно видели дурное влияние близнеца. Считалось, что его близость опасна, и с годами эта опасность возрастала из-за увеличивающегося притяжения между двумя планетами. Они все больше приближались друг к другу.
Эсхар научил Кейлу не только истории и астрологии. Он поведал ей многое о географии, биологии, математике и других науках. Девушка живо интересовалась любым предметом, но особенно ее занимали книги о великих королях прошлого. Кейла буквально влюбилась в них, а, начитавшись, решила, что обязательно повторит их судьбу. Она еще не знала, как это получится у бедной сироты, но что-то внутри подсказывало: так оно и будет.
Когда-то Эсхар, привлекательный молодой мужчина, и не помышлял о том, чтобы пасти деревенских коров. Мало кто знал о том, что прежде он был священником в храме богини Нхали. Он провел там всю свою жизнь, пока храм не разрушили мародеры. Чудом уцелев, Эсхар сбежал и некоторое время скитался и голодал. Придя в Темеккей, он нанялся пасти местное стадо, да так и остался в богатой деревне. Он жил там уже несколько лет, но ни с кем не сближался, и люди не очень его любили. Но только не Кейла.
- А ты не хочешь вернуться в храм Нхали и снова стать священником? – спросила она, когда он впервые ей об этом рассказал.
- Я потерял свой храм, - печально ответил пастух. – Это был мой дом, так что отныне я обречен скитаться.
- Значит, ты намерен однажды покинуть Темеккей? – спросила девушка, не скрывая своего разочарования.
- Когда-нибудь это случится, - подтвердил Эсхар. – Но пока что я здесь задержусь.
Кейла всегда удивлялась тому, как скромно он жил и сколь малым довольствовался.
- А почему ты не хочешь жениться? – поинтересовалась она, как-то заметив, с каким интересом смотрела на симпатичного пастуха одна из местных девушек. Эсхар только улыбнулся в ответ.
- Я был священником и принес обет безбрачия, - ответил он. – Я не могу отступить. Тот, кто однажды принес клятву верности Нхали, может любить лишь великую богиню.
- Но говорят, что Нхали давно покинула наш народ, - заметила Кейла, повторяя слова своих приемных родителей. – Она больше не отвечает на молитвы, она их не слышит, потому что здесь ее больше нет.
На этот раз улыбка Эсхара получилась загадочной.
- Нхали все слышит, - сказал он. – И она еще даст о себе знать.
В тот день они неожиданно вернулись к этому разговору.
- Это правда, что странные события, происходящие на Аль Мааке – только начало? – тревожно глядя на друга, спросила Кейла. – Сказывают, что все эти несчастья и природные бедствия уничтожают нашу планету.
- Гибель Аль Маака описывается в одной из наших священных книг, - кивнул Эсхар. – Она была предсказана в тот самый момент, когда жизнь здесь только зародилась. Ведь ты читала о планете-близнеце? Тамошние жители возгордились, сочли себя равными богам, и их постигла кара. То же самое ждет и всех нас. Все повторяется, Кейла.
Девушка поежилась, чувствуя холодный ветер, подувший с севера. Ей было страшно. Вокруг них царили такой покой и благодать, что невозможно было поверить во что-то плохое, и все же в воздухе была разлита угроза…
- Это правда? – спросила Кейла. – Ты на самом деле в это веришь?
- Я дам тебе эту книгу, - сказал пастух. – Там записаны пророчества, сделанные первой Верховной жрицей Нхали, от которой вели род все остальные жрицы, пока их не истребили. Аль Маак обречен на гибель, если только его не спасет наследница Нхали, а ее нет среди живых! Их всех убили, так что у нас нет надежды…
- Но почему их всех убили? – Кейла уже не видела безмятежных пейзажей, потому что перед ее глазами снова возник горящий храм, а в ушах вновь зазвучали крики о помощи.
- Потому что люди глупы и злы, - усмехнулся Эсхар. – Они сами сделали свой выбор. Их уже ничто не спасет.
- Так мы все погибнем? – растерянно спросила девушка.
Эсхар промолчал, задумчиво глядя вдаль. Он мог бы рассказать ей о том, что самые большие города планеты уже разрушены землетрясениями, извержением вулканов и цунами, что стихия разрастается по всему континентам, не щадя ничего на своем пути, и что лишь благодаря удачному географическому положению их континент все еще уцелел, но, наверняка, не надолго. Он мог бы, но не стал. Скоро она сама обо всем этом услышит.
Когда он вновь посмотрел на Кейлу, он вдруг обратил внимание на родимое пятно справа на ее шее, прямо за ухом. Обычно это место было закрыто волосами, но теперь девушка откинула толстую косу за спину, и Эсхар получил возможность получше рассмотреть небольшое пятнышко, которое было у нее с рождения. У него захватило дыхание. И почему никогда раньше он не замечал, что это родимое пятно очень похоже на…?
Взволнованный и крайне встревоженный, Эсхар вскочил на ноги.
- Что случилось? – обеспокоено спросила Кейла, но пока что он ничего не мог объяснить.
- Я скоро вернусь! – воскликнул он и поспешил к себе домой. Там, в темной хижине со дна большого, окованного железом, сундука он достал старинную книгу. Его руки так дрожали, что он едва мог переворачивать страницы.
- Неужели это правда? Значит, верны были старые пророчества, - забормотали его губы, и Эсхар замер, потому что нашел то, что искал. Это был четырехлистный цветок – знак богини Нхали. Сомнений больше не оставалось – родимое пятно Кейлы каким-то образом имело ту же самую форму.
Эсхар давно не видел этого знака и даже начал его забывать. Что же означала его неожиданная находка?
Как бы там ни было, ясно было одно: Кейла вовсе не обычная сирота, и неспроста она обладает таким пытливым умом. Эсхар тут же поклялся, что разгадает тайну ее родимого пятна, он просто обязан был это сделать! Возможно, Кейла была именно той, кого жрецы Нхали потеряли так много лет назад и уже не надеялись отыскать среди живых. Конечно, это было маловероятно, но все же Эсхар должен был поверить. И радуясь тому, что все эти годы он ни на минуту не переставал ждать возвращения Нхали, он горячо принялся читать молитвы великой богине.
ГЛАВА 4
На следующее утро Кейла проснулась очень рано и сразу принялась за рисование. Братья и сестры спали, и после утренней дойки коров можно было насладиться относительным покоем. Можно было порисовать, посидеть на крыльце, изучая меняющиеся оттенки неба, подумать о чем-то своем или помечтать. Это чудесное утреннее время, принадлежащее ей одной, Кейла очень любила, вот только длилось оно недолго. Скоро просыпалась мачеха, и начинались обычные бесконечные поручения.
Впрочем, в этот новый день дела у Кейлы спорились, и вообще все получалось само собой, как будто ей кто-то невидимый помогал. Настроение у нее поднялось, и она даже не обиделась на Айну, когда та в порыве бессмысленной злобы порвала сестре подол и без того латанного-перелатанного платья. Стоило взглянуть на ее рисунки, изображавшие меч, щит, корону и кольцо Нхали, и Кейла тут же начинала улыбаться. Возможно, настоящие артефакты выглядели иначе, но для нее они были именно такими, так что она дождаться не могла того момента, когда сможет показать рисунки Эсхару.
После завтрака прибежала взволнованная Меола, - точно ураган прилетел. Она, захлебываясь от переизбытка эмоций словами, рассказала о том, что в деревню приехал самый настоящий цирк.
Это известие всколыхнуло всех в деревне, как шторм колышет океан, и вскоре об этом судачили повсюду. Развлечений в Темеккее было мало, поэтому настоящий цирк показался сельчанам чем-то вроде дара небес. Здесь отродясь никто ничего подобного не видел.
Меола тараторила, как заведенная, побив свои прежние рекорды по количеству слов, произнесенных за одну минуту, а Кейла тем временем взялась за поливку грядок (это надо было сделать до того, как начнет припекать все еще довольно жаркое солнце месяца урожайника).
- А какие парни у них симпатичные! - соловьем заливалась Меола. - Просто загляденье!
- Как бы тебя за такие речи Хальфдан глаз не лишил, - мрачно заметила Кейла. - Чтоб ни на кого больше на засматривалась!
- Идем на площадь! - воскликнула Меола, не обращая внимания на сарказм подруги. - Посмотрим, как они устанавливают сцену! А по пути я расскажу тебе, чем мы вчера с Хальфданом после танцев занимались на стоге сена...
Кейла обреченно взглянула на не политые голодные грядки.
- О, это было так сладко! - продолжала упиваться собственным красноречием Меола, мечтательно закатывая при этом глаза.
Кейла посмотрела на нее с сомнением. Сладко с Хальфданом, у которого ужасно пахнет изо рта и не достает пары передних зубов? Странный у Меолы вкус! Наконец, она решилась.
- Ладно, схожу ненадолго, - сказала она, спиной поворачиваясь к грядкам. - Надеюсь, меня не хватятся.
Внутренний голос настоятельно советовал ей пойти, и девушка не смела его ослушаться, да и самой было интересно, что же такое – цирк? По дороге Меола рассказала, что обычно показывают циркачи, и Кейле стало еще любопытнее.
Артисты приехали в Темеккей на двух ярко раскрашенных фургонах, остановились прямо на центральной площади рядом с домом старосты и рынком и уже установили свой шатер. Толпа зевак стояла и глазела на то, как два рослых и мускулистых парня с обнаженными, блестевшими от пота, торсами водружали деревянный помост, который, видимо, должен был служить сценой для представления. Полные любопытства девушки присоединились к толпе.
Парни явно были братьями – настолько они походили друг на друга, а их длинные волосы были заплетены в две косы, что для Темеккея, где мужчины всегда коротко стригли волосы, было очень необычно. Циркачи действительно выглядели гораздо привлекательнее местных, в этом Кейла согласилась с Меолой. В Темеккее ни один мужчина прежде не казался ей симпатичным, но при виде чужестранцев ее сердце принялось отбивать барабанную дробь. Один из них был особенно хорош собой. У него были мягкие черты лица, а распущенные русые волосы доходили до пояса. Одет он был в кафтан из яркого синего бархата и в штаны из дорогой воловьей кожи. Держался он очень гордо, и Кейла предположила про себя, что именно этот молодой человек заправляет цирковым хозяйством.
Еще один циркач, жонглировавший несколькими апельсинами, казался совсем мальчиком. Его лицо выглядело по-детски пухлым, а длинные светлые волосы были забраны в хвост на затылке. Перехватив взгляд Кейлы, юноша приветливо улыбнулся, и ей вдруг почудилось, что она знает эту улыбку. Но ведь этого не могло быть, она впервые видела каждого из этих чужестранцев!
С одной стороны помоста мужчины натянули ярко-алый бархатный занавес, и Меола не сдержала выдоха восхищения.
- А они богатые! - сказала она. - Посмотри, какая ткань! Скорей бы увидеть представление!
- Представление будет вечером, - сказал кто-то из толпы.
- Ой, как же я доживу до вечера? - воскликнула нетерпеливая Меола. - Чем же мне себя занять?
- Помоги мне на огороде, - предложила Кейла, не рассчитывая, впрочем, на согласие подружки. Меола приняла ее слова без восторга, ее миловидное личико скривилось от тоски.
- Лучше уж придумаю новую прическу! - сказала она.
Кейла ничего иного и не ждала, потому что работать Меола не любила, как и сводные сестры Кейлы. За нее работали служанки. Впрочем, даже эта мысль не могла испортить девушке настроение в столь прекрасный день.
- Мне пора, - сказала она Меоле. – Я и так загуляла тут с тобой.
- Но ведь на представление ты придешь? - спросила подруга. Кейла пожала плечами, стараясь казаться как можно более равнодушной.
- Ты же знаешь моих... Могут и не отпустить.
Она развернулась, чтобы уйти, и тут ее едва не сбила с ног девушка, которая явно куда-то торопилась и шла так быстро, что не заметила Кейлу и столкнулась с ней буквально нос к носу. Кейла еще никогда не видела таких красивых золотистых волос до пояса, таких ярких голубых глаз (в Темеккее красивыми считались исключительно обладательницы зеленых – под цвет неба – глаз) и такой нежной, на вид словно фарфоровой, кожи. Одета девушка была в короткую облегающую стройную фигуру тунику, и ее открытые длинные ноги тоже смотрелись очень необычно.
- Мне это надоело! – на ходу бросала красавица молодому мужчине в синем бархатном кафтане. Мужчина всем видом давал понять, что пытается ее догнать, но при этом не особенно спешил. – Я ухожу! – продолжала она. - Уверена, ты быстро найдешь мне замену! Да вот хотя бы ее! – девушка неожиданно кивнула в сторону Кейлы, которая ошарашено смотрела на этих необычных чужестранцев и чувствовала себя так, словно попала в одну из тех историй, о которых читала в книгах Эсхара.
- Да погоди ты, Тайара! – наконец, закричал ей вслед длинноволосый мужчина и только теперь заметил Кейлу. – Здравствуй, красавица! – сказал он, и от подобного обращения она невольно зарделась. Еще никто ни разу не называл ее красивой. Меола, стоявшая рядом, от изумления лишилась дара речи.
- Как тебя зовут? – спросил длинноволосый, совершенно забыв о девушке в тунике, и Кейла, с удивлением понимая, что он продолжает обращаться к ней, судорожно сглотнула и назвала себя.
- А я – князь Ингвар, - мужчина церемонно поклонился. – Вечером придешь на представление? – и он посмотрел на нее так заинтересованно, что девушку внезапно кинуло в жар, - словно в бане как следует поддали пару.
- Она придет, - влезла в разговор Меола и подтолкнула подругу локтем. Кейла снова сглотнула, ощущая, как горят ее щеки от откровенных взглядов того, кто именовал себя князем. Так на нее еще никто не смотрел, и каждая клетка тела трепетала от возбуждения.
- Чудесно, - Ингвар улыбнулся и все-таки поспешил в ту сторону, куда ушла Тайара, а Кейла смогла, наконец, выдохнуть.
- Какой красавец! – мечтательно констатировала Меола.
Кейла уже хотела было отправиться домой, чтобы за работой в огороде спокойно помечтать о длинноволосом «князе», но на этом сюрпризы не закончились. Когда они с Меолой уходили с площади, ее внимание привлекла чудесная музыка. Мелодия была настолько прекрасна, что у Кейлы защемило сердце, и она, почти не осознавая, что делает, подошла ближе, чтобы лучше ее расслышать.
Здесь, за большим дорожным фургоном, спиной к зевакам, прямо на земле сидел какой-то парень и, наигрывая на гитаре, негромко пел. Неведомое доселе томление заставило Кейлу замереть на месте и внимать этому пению. Все остальные звуки просто перестали существовать, а самые чудесные мелодии, слышанные ею прежде, вдруг показались скрипом несмазанного тележного колеса. Не слушая понуканий Меолы, которая требовала, чтобы они, наконец, вернулись домой, завороженная Кейла стояла и ждала, когда юноша закончит петь и повернется, чтобы увидеть его лицо.
- Ареас, хватит прохлаждаться! Иди сюда и помоги нам! – внезапный окрик парней, устанавливавших сцену, заставил певца прерваться, и Кейла вздрогнула. Он отложил гитару, поднялся и, так и не повернув головы, поспешил на помощь своим друзьям.
- Его зовут Ареас, - тихо произнесла она, не в силах согнать с себя наваждение, рожденное самой прекрасной в мире музыкой. Она так и не увидела лица музыканта, но это было уже неважно.
В этот день Кейле постоянно везло, и даже ее отсутствие на огороде осталось незамеченным. К работе она вернулась с удовольствием, потому как она всерьез считала, что овощи и фрукты только тогда рождаются вкусными и полезными, когда о них заботишься с любовью.
Приятные предчувствия теснились в груди Кейлы, и, вспомнив мелодию, которую незнакомый музыкант играл на гитаре, она попробовала ее напеть. И почему ее так взволновала эта музыка и человек, которого она не видела никогда раньше?..
ГЛАВА 5
На очередной стоянке Ареас покормил лошадей и теперь сидел и занимался своим любимым делом – перебирал гитарные струны, когда к нему подсела Милана. Пожалуй, из всех девушек труппы к ней он испытывал наибольшую симпатию. Возможно, потому что она, как и он, любила петь, и у нее был очень приятный и звонкий голосок, а возможно, из-за ее кроткого нрава и доброго сердца. А может, этими очаровательными ямочками, которые появлялись на ее пухлых щечках, когда Милана улыбалась, она просто напоминала ему о сестренке.
- Напишешь мне песню? – спросила она. – Я сочинила классный текст!
- Ладно, - Ареас улыбнулся. – А хочешь, попробуем вместе? Это несложно…
Обрамленное кудряшками милое личико девушки осветила смущенная улыбка.
- Я давно хотела попробовать, - призналась она, и Ареас протянул ей гитару.
Пока они вместе придумывали мелодию для ее новой песни, из фургона появилась одетая в свое балетное платье Божана. Ее полные грации движения завораживали Ареаса. Сам он, по словам безжалостной к чужим недостаткам Тайары, танцевал хуже мешка с картошкой, но тем приятнее ему было наблюдать за профессиональной танцовщицей.
Следом за Божаной появился самый юный из циркачей – светловолосый жонглер Эльхан. Кивнув Ареасу, он тоже принялся за репетиции…
Утром они прибыли в деревню под названием Темеккей. Серые тучи, всю дорогу подгонявшие их и дышавшие в спину осенним ненастьем, внезапно застыли и не сдвигались с места. Все это выглядело странным, но никто не задавал вопросов. Каждый из членов труппы с надеждой смотрел на большие деревянные ворота, ведущие в деревню. Впрочем, кто и чего именно ждал, Ареас и предположить не смел. Даже с Ингваром и Тайарой он не мог говорить открыто. Он никому не мог доверять.
Темеккей всем очень понравился. Деревня была богатой, а люди – гостеприимными. Казалось, в этом оазисе еще не слышали о напасти, поразившей планету и с упорством раковой опухоли двигавшейся все дальше вглубь. Здесь люди все еще широко улыбались, а дети играли на улицах и бежали вслед за фургонами приезжих циркачей, радостно гогоча. Ареас сам невольно улыбнулся, наблюдая за этим пока еще не тронутым тьмой райским уголком. Сколько ему еще оставалось? Об этом не хотелось даже думать. Чтобы отогнать мрачные мысли, молодой человек снова взял в руки свой инструмент и принялся наигрывать мелодии.
Наконец, на главной рыночной площади Ингвар скомандовал остановку. Гелин и Испен немедленно взялись за установку помоста, на котором должно было состояться выступление. Ареас и Эльхан тем временем ставили шатер, а Ингвар, как обычно, всем руководил.
После этого Эльхан снова принялся репетировать свой новый номер (отличавшийся повышенной сложностью), Милана и Божана отправились за продуктами, а Тайара затеяла ссору с Ингваром. Ареас не вникал в суть конфликта и даже не интересовался, чем опять недовольна капризная девица. Он снова сел с гитарой в руках и играл до тех пор, пока его не отвлекли громкие крики Тайары.
- Знаешь, что? – вопрошала она Ингвара, который выслушивал ее с абсолютно индифферентным видом. – Мне это надоело! Я ухожу!
- Да? – флегматично поинтересовался Ингвар. – И куда ты пойдешь?
- Куда угодно, лишь бы подальше от тебя и твоего дешевого балагана! – глаза Тайары метали молнии, и Ареас даже подумал, что на этот раз она вполне может выполнить свою угрозу. Только вот Ингвар все равно смотрел на девушку насмешливо. Вконец разозленная, она топнула стройной ножкой в серебристом сапожке и на самом деле стремительной походкой пошла прочь, едва не сбив с ног девушку в крестьянской одежде и с русой косой толщиной в руку. Что-то в этой скромной и обычной на вид девушке заставило Ареаса присмотреться к ней внимательнее.
- Надеюсь, Ингвар не собирается крутить шашни с местными девицами? – услышал он полный негодования голос Эльхана. – Или прежние уроки не пошли ему впрок?
Ареас почувствовал, что ему тоже не нравится то, как пристально Ингвар смотрит на девушку с русой косой. На нее нельзя было смотреть так – свысока и с затаенными нечистыми мыслями. Такая девушка заслуживала самого почтительного обращения.
- Не волнуйся, - негромко ответил он Эльхану. – Я прослежу за тем, чтобы наш неугомонный дамский угодник больше никого не обидел!
Ингвар был знаменит тем, что умудрялся заводить романы в каждом городе или деревне, которые посещали циркачи. В одном из городов, где они провели пару месяцев, он соблазнил дочку мэра и даже сделал ей ребенка. В итоге по уши влюбленная девица заявила, что сбежит из дома и будет путешествовать вместе с труппой. Ингвара подобная перспектива совсем не воодушевляла, и ему пришлось трусливо удрать.
Ареас потом часто размышлял о судьбе несчастной девушки, а также о том, что у Ингвара, вероятно, были еще дети.
Эльхан коротко кивнул и вернулся к своему занятию, а Ареас напоил лошадей и снова заиграл на гитаре. Музыка всегда его успокаивала. Впрочем, даже сочиняя новую песню, он поймал себя на том, что продолжает думать о той крестьянской девушке. Внешность обманчива – эту истину он усвоил давно, и потому скромная одежда не могла его обмануть. У девушки были глаза богини, хотя, скорее всего, она даже не подозревала об этом.
***
Эсхар был крайне встревожен всем, что ему открылось. А теперь еще Кейла добавила беспокойств, сообщив, что вечером собирается на представление бродячего цирка, приехавшего в Темеккей.
- А разве родители позволили тебе пойти? – спросил он, задумчиво пожевывая травинку. Кейла нахмурилась, потому что это на самом деле было нерешенной проблемой.
- Они ничего не узнают, - несколько неуверенно проговорила она. – Ну, я что-нибудь придумаю.
- Я думаю, тебе не стоит туда ходить, - заявил Эсхар, чем здорово удивил девушку.
- Что? – непонимающе посмотрела она. – Почему?
- Это чужестранцы не внушают мне доверия, - бывший священник отвел глаза. – Ты говоришь, они очень привлекательны, а это не к добру…
- Опасаешься, что я сбегу с одним из привлекательных циркачей? – усмехнулась Кейла. – Что ж, это вполне вероятно. А вообще мне просто хочется развлечься. Я устаю от этой постоянной работы в огороде, на кухне, с животными… К тому же Меола обещала дать мне свое платье и сделать прическу!
Эсхар ощутил холодок в груди. Он еще не понимал, почему эта невнятная тревога поселилась в его душе, но знал, что должен оберегать Кейлу.
- Не ходи, - снова попросил он. – Ничего хорошего там тебя не ждет, ты только разозлишь родителей, которые снова тебя накажут.
- А может, пойдем вместе? – спросила Кейла, которая пропустила больше половины из речи своего друга, потому как снова вспомнила мелодию, которую играл Ареас. – Давай! Уверена, тебе тоже не помешает развлечься!
Но Эсхар лишь покачал головой.
***
Вечером Кейла сбилась с ног, выполняя бесчисленные приказания сестер и братьев, которые собирались на представление цирка. Она думала, что они никогда не оставят ее в покое! Даже родители, прослышав о том, что все соседи будут на площади, решили посетить выступление заезжих артистов. Кейла вконец огорчилась, потому что никто не намеревался взять ее с собой. Впрочем, удача неожиданно пришла со стороны Хигелака, который предложил матери отпустить Кейлу с подругами.
- Пусть она отдохнет, матушка, - за эти душевные слова Кейла была готова Хигелака расцеловать, и матушка, как ни удивительно это было, неожиданно дала свое согласие. Пьяному же отчиму было абсолютно все равно, где находится его падчерица, и жива ли она вообще. Так, с легкой руки Хигелака, вопрос был решен.
Кейле казалось, что она совсем не изменилась внешне, но взгляды встреченных знакомых людей давали ей понять, что никто ее не узнает. А ведь она всего лишь надела одно из повседневных платьев Меолы, которое та любезно предложила, и распустила волосы. Глядя на себя в зеркале, Кейла не замечала особых перемен, хотя глаза ее горели необычно лихорадочным блеском. Это было из-за волнения, которое она почему-то испытывала, отправляясь на представление бродячих артистов. Видимо, именно это волнение придало девушке то очарование, что заставило даже глупого увальня Хальфдана, кавалеры Меолы, посмотреть на нее другими глазами.
- А ты хорошенькая! – заметил он, растянув губы в подобие улыбки и демонстрируя гнилые зубы. Меола ревниво покосилась на подругу, уже сомневаясь в том, что поступила верно, разрешив ей надеть свое платье.
Сам Хальфдан ради такого случая нарядился, как на праздник урожая. День Меолы тоже даром не прошел, и она соорудила на голове замечательную прическу: ее волосы были мелко завиты и лежали на плечах, как драгоценные золотые слитки. «Красавица и чудовище», - в очередной раз подумала Кейла, глядя на Меолу рядом с неуклюжим рыжим парнем в зеленой рубахе.
Все жители деревни сочли своим долгом пожаловать на единственное выступление заезжих циркачей; подобное зрелище никто пропустить не хотел. Каждый надел лучшие одежды, специально припасенные для таких случаев, некоторые выпивали в ожидании представления, в воздухе витал дух радости, праздника и неугомонного веселья, и Кейла поняла, что вечер будет столь же необычным, как и угасший день.
ГЛАВА 6
Несмотря на поздний вечер и темноту, вокруг сцены было светло, как днем, потому что горело множество больших факелов. Правда, сначала подругам достались не лучшие места, и за спинами и головами присутствующих было плохо видно, но Хальфдан быстро исправил эту оплошность, растолкав соседей своими широкими плечами. Теперь Кейла стояла возле самой сцены, на которую уже вышел шут с разрисованным лицом и в колпаке с бубенцами. Ему было доверено вести представление.
Кейла смотрела во все глаза, и ей нравилось то, что она видела. Здесь были жонглер и глотатель огня, а также акробаты, неимоверно гибкие и подвижные – те самые мускулистые братья, чьи обнаженные торсы заставили взволнованно затрепетать не одно девичье сердце в Темеккее. Все они демонстрировали свои таланты, вызывая восхищение толпы, и люди кидали монеты прямо на сцену им под ноги.
А затем на помост вышел мужчина, в котором Кейла сразу узнала того молодого человека в бархатном кафтане, что смутил ее бестрепетными взглядами. Он поклонился почтенной публике и представился «директором цирка, иллюзионистом и магом, князем Ингваром». В толпе о нем говорили восторженным шепотом. В обеих руках Ингвар держал по кинжалу, и толпа радостно завопила, догадываясь, каким будет следующий номер представления.
Под громкие крики зрителей на сцене появилась красотка, которая Кейле тоже была знакома – именно она едва не сшибла девушку с ног. Ингвар метал в нее кинжалы, и она при этом улыбалась так сладко, словно мужчина швырял ей прекрасные розы, а не смертельно опасное оружие. Выглядело это жутко, но артисты были безупречны в своем искусстве. Будь у Кейлы деньги, она бы их тоже не пожалела, но ее карманы пустовали. Впрочем, Хальфдан неожиданно расщедрился и на аплодисменты, и на деньги за них троих, и Кейлу впервые посетила мысль о том, что богатый жених – это не так уж плохо.
Представление продолжалось с большим успехом, сельчане уже многое увидели, и всем было весело, но все же особенно Кейла ждала выступления музыканта. Когда она уже отчаялась увидеть его снова, на сцену вышла хрупкая балерина, еще одна девушка – по-видимому, певица, и, наконец, появился парень с гитарой. Он был одет во все белое и казался каким-то неземным существом.
- Ареас, - едва слышно произнесла она - словно прошелестел легкий ветерок. Это имя звучало так же гармонично и совершенно, как и его музыка, которая уносила Кейлу в неведомый ей прекрасный новый мир. Сначала он аккомпанировал певице, а балерина кружилась по сцене под это пение. Затем Ареас запел сам.
Услышав вновь этот чистый голос, который пронзил ее существо и заполнил его до краев, Кейла почувствовала, что почти не владеет собой. Этот голос звенел, точно хрустальный колокольчик, вызывая одновременно великую радость и глубокую печаль, а также дрожь в коленях. Ей самой захотелось петь и танцевать, и она едва удержалась от этого, заметив полный недоумения взгляд Меолы. Только теперь Кейла вдруг поняла, что прежде так и не рассмотрела лица покорившего ее музыканта.
Ареас выглядел так же хорошо, как и пел. По меркам Темеккея его вряд ли можно было бы назвать красивым, но Кейле нравилось все, что она видела – коротко остриженные темные волосы, такие мягкие на вид, что к ним очень хотелось прикоснуться, слегка вздернутая верхняя губа, немного заостренный нос, выразительные брови… А еще у Ареаса была такая обаятельная улыбка, что невозможно было не улыбнуться в ответ. Так что Кейла уже давно слушала его, широко улыбаясь. Кроме того, ее буквально поразили его глаза необычного темно-синего цвета – таких Кейла никогда не видела. Возможно, в чем-то гитарист уступал более яркому и раскрепощенному Ингвару, но девушка разглядела в нем нечто большее, чем просто красивую оболочку. Слушая совершенный голос Ареаса, она понимала, что ей было все равно, как он выглядит. Даже окажись он горбатым карликом, она уже не смогла бы разлюбить его чудесную музыку, которая будила в ней столько эмоций и чувств. Она мечтала слушать ее вечно, но вскоре музыкант и певица по имени Милана закончили свое выступление и вместе с балериной Божаной покинули сцену.
Но на этом представление не закончилось, и впереди почтенную публику ожидало нечто еще более любопытное – фокусы от самого князя Ингвара. На этот раз вышедший на помост иллюзионист надел черный плащ, который выгодно подчеркивал ладную фигуру и очень подходил к его демонически-ангельскому образу. Выразительные темные глаза горели, точно яркие факелы, расставленные вокруг сцены, и взволнованная Меола украдкой шепнула Кейле на ухо, что, пожалуй, считает князя самым привлекательным мужчиной в мире.
Ингвар показал такие поразительные вещи, что завороженные люди даже перестали пить и жевать. Он словно на самом деле владел секретами настоящей магии, забытыми в веках, и зрители реагировали бурными воплями восторга. За несколько минут Ингвар окончательно влюбил в себя всех присутствующих от мала до велика, в особенности женскую половину.
- Какой красавчик! - слышалось со всех сторон, а Хальфдан ревниво косился на Меолу, которая откровенно млела от фокусов Ингвара.
Когда он завершил свою программу и принялся кланяться публике, люди стали требовать продолжения. Кейла заметила, каким яростным огнем полыхнули при этом глаза Ингвара, - словно солнце плеснуло своими лучами. Конечно, ему льстило подобное отношение, хотя он к такому давно привык, и наверняка преждевременное желание покинуть сцену было всего-навсего грамотно продуманным трюком, который в очередной раз сработал.
- Вы хотите еще? - вкрадчиво спросил фокусник у людей, гордившихся тем, что не верят в чудеса, и публика подтвердила свое желание бешеным ревом. - Тогда я покажу вам кое-что еще, и это будет лучший фокус за весь вечер! Признаюсь, я немного волнуюсь, потому что этого я еще никому не показывал! И мне нужен доброволец!
Нашлось несколько желающих мужчин, но тут выяснилось, что нужна женщина.
- Желательно, красивая! – многозначительно подмигивая прекрасной половине Темеккея, сообщил Ингвар.
Соседки Кейлы находились на грани обморока, когда Ингвар подошел к краю сцены, вглядываясь в их лица, и указал на девушку с распущенными локонами цвета спелой пшеницы.
- Ты поможешь мне, красавица!
Кейла не сразу сообразила, что обращается он к ней, а когда, затаив дыхание, приняла его протянутую руку и поднялась на сцену, ее возненавидели почти все обитательницы Темеккея, а в особенности – ее мачеха и сестры. Для них выбор Ингвара явился такой неприятной неожиданностью, что от изумления они даже впервые не нашли достаточно ругательных слов.
- Я очень рад, что ты пришла, - тихо сказал Ингвар, помогая Кейле взобраться на сцену. – Ты очень красивая!
Она с трудом преодолевала смущение, в которое ее вгоняли откровенные глаза фокусника и негодование женской половины зрителей. Она уже почти жалела о том, что согласилась помогать ему.
- Мне впервые говорят такие слова, - пробормотала пораженная девушка. - Что я должна делать? – спросила она, отбрасывая за спину мешавшие ей с непривычки распущенные волосы. Взгляд Ингвара невольно упал на ее открывшуюся шею, и на миг мужчина остолбенел. Неужели ему так повезло?.. Этого просто не могло быть! Вспомнив, где находится, Ингвар мгновенно совладал с собой и снова улыбнулся, на этот раз – всей почтенной публике.
- Залезай в этот ящик, красавица! – сказал он. - И ничего не бойся! – негромко добавил он, подмигивая Кейле.