~We are the perfect flaws...~
Внимание!
среда, 26 февраля 2014
~We are the perfect flaws...~
вторник, 25 февраля 2014
~We are the perfect flaws...~
От автора: небольшой рассказик все на ту же фанатскую тему, написанный для Танюши LynnayNoch.
Танюш, зай, спасибо тебе и Урсу за вдохновение!
читать дальше
There's a place for us
Somewhere a place for us
(“Il divo” – “Somewhere”)
Впоследствии Таня частенько билась над тем, чтобы вспомнить, что послужило самым первым источником зарождения ее симпатии к Чейзу. Возможно, это был необычный, слегка кошачий разрез его глаз или открытая, располагающая к себе улыбка. А может быть, длинные волосы? Или его изящные руки истинного музыканта?
Чтобы понять, что же ей так в нем особенно понравилось, Таня начала рисовать Чейза. Это доставляло ей особое удовольствие; выписывая каждую черточку его такого тонкого и красивого лица, она словно прикасалась к нему. Это было изумительное ощущение, но даже оно не могло удовлетворить ненасытную жажду личной встречи и общения. Она должна была заглянуть этому мужчине в глаза и иметь возможность хотя бы осторожно коснуться его руки! Она просто хотела убедиться том, что Чейз на самом деле был человеком – из плоти и крови.
И как это порой случается, когда чего-то сильно хочешь и при этом прилагаешь все усилия для осуществления своего желания, Таня, которая приложила массу усилий, смогла воплотить свое желание в реальность. Группа, с которой выступал Чейз, как раз поехала в мировое турне, и девушка купила билеты сразу на три концерта, один из которых должен был пройти за границей. Кроме того, она приобрела три так называемых meet&greet - встречи перед концертом с возможностью пообщаться с музыкантами и сфотографироваться с ними. После этого ей только осталось считать дни и набираться смелости для того, чтобы сказать мужчине своей мечты все, что она хотела сказать, а также сделать все то, что ей необходимо было сделать.
Швейцарец Чейз Дюлер был самым загадочным мужчиной из всей их поющей четверки. Наверное, это тоже привлекало Таню, которая всегда любила разгадывать загадки. И она многое отдала бы, дабы разгадать самые потаенные тайны Чейза! Правда, она сама толком не знала, что именно, потому как никто не предлагал ей подобную сделку. Так что порой девушка задавалась вопросом: на что она на самом деле способна ради своего обожаемого певца?
Но пока что от нее не требовалось никаких жертв, так что она, не придумав ничего оригинальнее, просто решила подарить Чейзу один из лучших, на ее взгляд, его портретов, который нарисовала сама.
Перед самой первой встречей Таню так колотило от волнения, что она опасалась упасть в обморок прямо на глазах у любимого квартета. И хотя, как шутила лучшая подруга, в таком случае ее поддержали бы четыре пары крепких рук, все же опозориться подобным образом было бы крайне нежелательно. Может, стоило - опять же по совету подруги - выпить бокальчик вина «для храбрости», но Таня не хотела, чтобы ребята учуяли запах спиртного. Правда, теперь, тщетно пытаясь унять предательскую дрожь в подгибающихся коленках, она уже жалела о том, что не сделала этого. В итоге она так себя накрутила, что когда подошла ее очередь входить в заветную комнату, Таня едва могла дышать.
Увидев Чейза на яву и совсем близко, она поняла, что совсем пропала. Потом она с трудом могла вспомнить, что вообще говорила ребятам, и что они ей отвечали. Все прошло, как во сне, - прекрасном, но слишком краткосрочном. И только чудесную улыбку Чейза и его теплый взгляд она запомнила так четко, словно они навечно отпечатались на сетчатке ее глаз.
Когда она протянула ему портрет (изо всех сил стараясь, чтобы рука не дрожала), он посмотрел на девушку с восхищением.
- Это вы нарисовали? – спросил он, вновь глядя на нее с каким-то странным выражением. Таня не могла понять его значения, но этот взгляд ей очень нравился. Возможно, Чейз так смотрел на каждую девушку, приходившую к ним на мит, но было так соблазнительно думать, что он выделил ее среди всех остальных. (Тем более, что там преобладали дамы бальзаковского возраста, а Таня была очень молода и, как она смела надеяться, привлекательна – особенно в красивом вечернем платье и с затейливо уложенными волосами).
- Да! – ответила, наконец, она, пытаясь улыбнуться и очень надеясь, что получилась именно искренняя улыбка, а не вымученная гримаса.
- Это так здорово! – проговорил Чейз.
- Ага, очень похоже! – заметил и Хоакин, испанский участник квартета.
- Только на портрете Чейз выглядит гораздо красивее, чем в жизни! – заразительно хохотнул американец Роберт, и Таня тоже не удержалась от смешка.
- Но он и в жизни ничего, - усмехнулся француз Кристиан. – Вы уловили суть его природы!
- Спасибо, - едва слышно прошелестела девушка, польщенная похвалами.
- Ну, а теперь давайте фотографироваться! – сказал Хоакин и решительно привлек Таню к себе. Внезапно Чейз оказался вовсе не рядом с ней, как она того желала, но в тот миг она окончательно утратила способность соображать и ничего не смогла возразить, тем более, что ей уже было все равно. Конечно, ей очень хотелось на фото стоять рядом с Чейзом, но впереди у нее было еще две подобных встречи, и она надеялась наверстать упущенные возможности.
Затем на негнущихся ногах Таня вышла из комнаты и отправилась искать свое место в зрительном зале. Весь концерт прошел, как в тумане…
Во время второй поездки расшатавшиеся нервы опять нещадно атаковали Таню. Впрочем, в этот раз все было уже более привычным, но это не притупило остроты ощущений. Она по-прежнему бледнела и дрожала в ожидании новой встречи, хотя, возможно, и не так сильно, как в прошлый раз.
Что было весьма радостно, на этот раз подготовка к миту очень напоминала сборы перед свиданием. Таня давно не ходила на свидания и почти забыла, насколько это приятно. Причесываясь перед зеркалом, она видела, как горят ее щеки – казалось, об них можно обжечься. Глаза тоже блестели, чего с ней давно не происходило, - в последнее время ее взгляд чаще бывал потухшим. В общем, в итоге Таня осталась довольна собственным отражением, что тоже случалось не так часто. Видимо, волнение перед новой встречей с мужчиной ее мечты явно шло ей на пользу.
И как только Чейз умудрялся каждый раз выглядеть еще привлекательнее, чем прежде? Увидев его сияющие глаза и широкую улыбку, способную осветить целый концертный зал, Таня внутреннее застонала. Ей казалось, что она просто умрет, если не прикоснется к этому столь желанному ей человеку. С замиранием сердца она ждала, когда его глаза заметят ее, и вновь она увидела в них то же выражение – как будто он ее узнал, как будто он ее уже встречал прежде, и это было задолго до их первого совместного мита.
Но разве такое было возможно? Наверное, у нее просто окончательно отказывал рассудок, раз ей представлялось нечто подобное! И лучше бы об этом вовсе не думать, а то так и с ума можно было сойти от безумных предположений и бесчисленных сомнений.
- Ты – та девушка с портретом? – спросил Чейз, ласково сжимая ее ладонь. Таня кивнула, ощущая, как от тепла его крепких рук моментально превращается в тающее мороженое. – Очень рад видеть тебя снова! – добавил он, и она решила, что точно умрет от счастья прямо там. Она на самом деле пошатнулась, но Чейз поддержал ее, обнял и даже слегка прижал к себе. Было так на самом деле, или ей хотелось выдать желаемое за действительное, разбираться не хотелось, потому что они уже делали снимки. На этот раз Чейз стоял рядом, его рука обжигала ее талию, и Таня готова была кричать от радости и боли, что все вот-вот закончится.
- Могу я сделать еще одно фото с тобой? – наконец, решившись, спросила она.
- Конечно! – солнечно улыбнулся Чейз, и остальные трое в готовностью отошли в сторону, причем, Кристиан многозначительно подмигнул швейцарцу.
- Осторожнее, друг! – сказал он по-французски. – Эти русские девушки слишком очаровательные!
Но даже после того, как фото было сделано, Чейз почему-то не спешил убирать руку с Таниной талии, и она мечтала о том, чтобы эти сладкие мгновения длились вечно.
- Буквально вчера мы были у меня на родине, в Швейцарии, - сказал он. – И я показал твой рисунок моей семье. Всем очень понравилось!
- Да, потому что на нем Чейз все-таки выглядит гораздо привлекательнее, чем в жизни! – опять заметил Роберт, и все весело расхохотались.
- В таком случае нам нужен еще один рисунок – более правдивый и отвечающий суровой действительности, - улыбнулся Чейз. – Ты рисуешь с натуры? Можешь нарисовать меня?
Таня на миг застыла в нерешительности. Шутил он или говорил всерьез, и как ей следовало вести себя в подобной ситуации, на которую она никак не рассчитывала? Она чувствовала себя окончательно опутанной вязкой паутиной обаяния этого загадочного человека. Она ощущала его присутствие рядом каждой клеткой своего ослабевшего тела, - и это была сладостная пытка.
- Конечно, могу, - тем не менее, ответила она. – Почему бы и нет? Я люблю рисовать с натуры. Только тебе придется долго сидеть без движения напротив меня, - едва слышно добавила она.
- Меня это ни капли не пугает, - заявил Чейз и посмотрел на нее таким глубоким и проницательным взглядом, что Таня почувствовала, что не может ни двинуться с места, ни что-то произнести. Этот взгляд полностью лишил ее надежды на побег и спасение. Никто и никогда прежде так на нее не смотрел, и если до этого она полагала, что Чейз ей просто очень нравится, то после этого ей ничего не оставалось, как влюбиться.
- Значит, еще увидимся? – в очередной раз удивляя ее, спросил Чейз. Таня не нашлась, что ответить, и только смущенно улыбнулась, когда он снова сжал ее руку, пропуская через нее электрический ток своих чар. О чем это он говорит? Увидимся?
- Увидимся! – с непонятной уверенностью произнес он, и она заставила себя сдвинуться с места.
Да, конечно, они еще увидятся, раз он это говорит… Но как он сможет ее найти, если не знает ни ее номера телефона, ни даже имени? Да, впереди их ждала еще одна подобная встреча, но ведь он об этом не знал! Это немного обеспокоило Таню, но все равно чудесная магия, которой ее мягко окутал Чейз, продолжала действовать, так что уже через мгновение она ни о чем не думала, а устраивалась поудобнее на своем месте и готовилась наслаждаться предстоящим шоу.
Этот второй концерт Таня смотрела более осознанно. Правда, Чейз периодически находил ее глазами, и она снова сладко обмирала под его полным загадки взглядом. А еще он ей улыбался, и она улыбалась в ответ, так что ей даже стало казаться, что люди, сидящие рядом, косятся на нее и замечают, что Чейз дарит свое внимание именно ей. Это и льстило, и пугало одновременно, потому что с каждым взглядом она влюблялась в него все крепче.
И она уже представить не могла, как проживет всего несколько дней до следующей встречи и нового концерта. А думать о том, что будет потом, когда эта прекрасная сказка закончится, было вообще смерти подобно.
Итак, несмотря на томительное ожидание, благословенный день, когда Таня снова собралась на встречу с человеком, поделившим ее жизнь на «до» и «после», наступил. В этот раз она одевалась и причесывалась особенно тщательно. Ей хотелось быть самой красивой только для него.
Платье из черного гипюра с кокетливым вырезом на груди выгодно подчеркивало ее молочно-белую кожу, а длинные каштановые локоны Таня оставила свободно лежать на плечах.
К собственному удивлению в этот раз ни страх, ни трепет не теснили ей грудь, и Таня даже могла вполне нормально дышать. Она как будто шла, чтобы увидеть своих добрых друзей, и это было приятное чувство. И все равно при виде Чейза и его ласковой улыбки у нее сладко заныло сердце.
Он казался слегка удивленным.
- Привет! – воскликнул он. – Вот мы и встретились снова!
Таня улыбнулась, с радостью пожимая руку ему, а затем - остальным ребятам. Они тоже явно узнали ее и многозначительно посматривали на Чейза, но девушка старалась не задумываться над значением этих взглядов. Впрочем, ей было все равно. Согретая теплыми глазами Чейза, она уже не желала ничего иного, кроме как просто побыть рядом с ним еще немного – сколько будет возможно.
- Давайте сразу сделаем фото, а потом вы пообщаетесь, - словно читая ее мысли, сказал Кристиан, и Чейз немедленно притянул девушку к себе.
- Как твои дела? – почему-то шепотом спросил он. Его губы оказались так близко от ее уха, что она почти ощутила на своей коже его волнующее дыхание.
- Отлично, - также тихо ответила она. – А твои?
- Уже лучше, - загадочно проговорил Чейз, и, как почудилось Тане, снова обнял ее еще крепче. – Ты пришла снова, - заметил он. – Тебе еще не наскучило наше пение?
- О, ваши песни я могла бы слушать сутки напролет, - улыбнулась она.
- Спасибо, - снова шепнул он. – Кстати, мы видимся уже в третий раз, а я до сих пор не знаю твоего имени…
- Меня зовут Таня, - просто ответила она.
- Таня? – переспросил он, словно пробуя на вкус сочетание звуков. – Очень красиво.
- Спасибо, - смутилась она и неожиданно осознала, что только Чейз по-прежнему держит свою руку на ее талии, а остальные ребята уже закончили фотографироваться.
- Не хочется вас прерывать, но нам нужно продолжать, иначе мы задержим начало концерта, - деликатно сообщил Кристиан, и Таня заставила себя оторваться от Чейза.
- Я уверен, что мы еще увидимся снова, - шепнул он, когда она уже уходила.
Лежа ночью в гостиничной постели и даже не пытаясь уснуть, Таня вспоминала, как в течение всего концерта вновь ловила многозначительные взгляды Чейза, адресованные ей. И как, спрашивается, ей следовало их понимать? И зачем он уделял ей так много внимания? Почему вообще смотрел на нее? Для чего спросил, как ее зовут? Разве она не была для него лишь одной из многих?
Все эти сложные вопросы теснились в голове, лишая надежды на покой и уверенность в будущем. Она бы многое отдала, только чтобы получить хотя бы один ответ! Возможно, ей стало бы хоть капельку легче. Впрочем, какая теперь разница, если все закончено, и ребята уже наверняка уехали. Красивая сказка завершилась, и скоро Тане придется вернуться домой – к своей привычной, но теперь такой постылой обыденной жизни. Как бы ей этого ни хотелось, выбора у нее не было.
От такой безысходности стало нестерпимо горько, и непрошенные слезы сами полились из глаз. И не просто полились, а хлынули бурным весенним потоком, прорвавшим прежде такую крепкую плотину ее самообладания. В первую очередь это были слезы несбывшейся любви.
Прежде Чейз был для Тани просто прекрасным принцем, далеким и недоступным, - наверное, ее это даже устраивало, и не нужно было ничего менять. Но когда она смогла заглянуть в его глубокие глаза и согреться в их ласковом свете, прикоснуться к нему и ощутить, что он – просто человек, которого можно полюбить, как любого другого мужчину, ее чувства стали осязаемыми и такими реальными!
Вот только мечта так и осталась мечтой. Не стоило ей даже на миг представлять, что она может воплотиться в реальность!
Весь следующий день Таня промаялась, тоскуя и скучая. Она специально взяла несколько дней отпуска, чтобы после концерта посмотреть город, который славился своими музеями, мостами и парками, но идти никуда не хотелось. Вместо этого Таня просто сидела в своем номере и напряженно думала над тем, что ей делать дальше. Отныне, вкусив от запретного плода невоплощенных возможностей, она уже не могла быть прежней и жить так непринужденно, как раньше. Но какие у нее были варианты?
Бросить все и ездить за Чейзом по всему миру, кочевать из города в город, из страны в страну? Но даже если бы у нее были на это деньги, Таня не желала, чтобы у него создалось впечатление, будто она его преследует. Для этого она была слишком гордой.
Написать ему письмо? Но даже если он его прочтет (в чем Таня очень сомневалась), разве у него будет время ответить? Наверняка во время турне у него нет времени на глупости вроде переписки с фанатками.
Что тогда остается? Просто побороть свои чувства и забыть его? Таня прекрасно понимала, что, пожалуй, это было самым разумным, хотя и нелегко выполнимым.
Вечером она все-таки вышла из номера и отправилась бродить по сумеречным улицам города. Чего она искала, Таня не знала, у нее не было никакого определенного плана или маршрута. И, тем не менее, скорее всего, что-то гнало ее вперед, и она упрямо шла, глотая невыплаканные до конца слезы.
Она бездумно бродила по главной площади и даже не обратила особого внимания на мотоциклиста, остановившегося рядом с ней.
- Таня? – вдруг услышала она такой родной и неповторимый голос. Никто другой не смог бы произнести ее имя с таким эротичным акцентом! Она почувствовала, как у нее закружилась голова и ослабели ноги, но заставила себя повернуться и посмотреть на окликнувшего ее человека.
- Чейз? – пораженно спросила она, тогда как одетый в черную кожу парень снял с головы шлем и на самом деле оказался Чейзом. – Что ты здесь делаешь?
- У нас сейчас небольшой перерыв в выступлениях, и я решил задержаться в этом городе, - ответил он.
- Один? – недоверчиво поинтересовалась она, оглядываясь так, словно за углом могли прятаться проницательный Кристиан или насмешливый Роберт.
- Да, - несколько смущенно проговорил Чейз. Тане все это показалось немного странным, но радость неожиданной встречи, несомненно, перевесила недоумение.
- Это очень красивый город, - продолжал Чейз.
- Да, я тоже его полюбила, - призналась Таня. – И мне тоже не очень хочется уезжать…
- Хочешь прокатиться? – спросил Чейз, указывая ей на место позади себя. Она, конечно же, хотела. С Чейзом Таня готова была поехать хоть на край света. После минутного колебания она кивнула и взобралась на мотоцикл. Еще секунду поразмышляв, она обняла Чейза за талию, с удовольствием вдохнув терпкий аромат его кожаной куртки. В следующий миг мотор взревел, и прохладный ветер ударил в лицо, разметав Танины длинные волосы.
Некоторое время они просто бесцельно катались кругами, но потом Чейз остановился на набережной. Вечернее отяжелевшее солнце как раз садилось и опустилось совсем низко, роняя на беспокойную речную воду золотистый свет.
- Посмотри, как это чудесно, - заметил Чейз, и Таня тоже залюбовалась причудливой игрой угасающего солнечного света на волнах. Еще совсем недавно она, погруженная во мрак собственных непростых переживаний, не замечала ничего вокруг себя, но стоило только появиться Чейзу, как мир мгновенно расцветился всевозможными красками.
- Может, выпьем где-нибудь кофе, и ты меня все-таки нарисуешь? – внезапно предложил Чейз.
- Хорошо, - согласилась Таня, и они сначала поехали в круглосуточный книжный магазин, где она купила карандаши и альбом, а затем - в маленькую и очень уютную кофейню, которую она всегда любила.
Они устроились за дальним столиком, заказали по чашке кофе и, прежде чем приступить к работе, пару минут Таня изучала любимое лицо.
- Начнем? – спросила она затем и сделала первый штрих.
Ей особенно нравилось рисовать глаза, и они всегда у нее хорошо получались – словно живые, с настоящим влажным блеском. Сложнее всего было рисовать рот, потому что он отвлекал от дела. Хотелось отшвырнуть карандаш подальше и сначала осторожно кончиками пальцев пройтись по линии скулы вниз, задержаться на подбородке и, наконец, прикоснуться к этим четко очерченным губам, а затем…
Ей пришлось несколько раз хорошенько тряхнуть головой, чтобы прекратить представлять, что было бы, если она решилась поцеловать Чейза. А он спокойно сидел, невозмутимый и прекрасный, и улыбался ей с таким пониманием, словно знал все об ее самых сокровенных мыслях и желаниях.
Когда портрет был все-таки закончен, и Чейз долго его изучал, восхищаясь мастерством Тани, они заказали еще по чашке кофе.
- Если бы я был королем, ты стала бы моим придворным портретистом, - заметил он. - Я никогда не умел рисовать людей. Самое большее, что у меня получалось – это уродливые мордочки.
- Зато ты умеешь петь, - сказала она. – А вот мне лучше даже не пытаться!
- Да ладно тебе, ты наговариваешь на себя, - усмехнулся он.
Таня опасалась, что Чейз захочет пойти спать, так как было уже поздно, но, похоже, он не спешил расстаться с девушкой.
- Ты не спешишь? – будто угадав ее опасения, спросил он. – Мы можем еще посидеть здесь? Мне хочется с тобой поговорить.
Услышав это, Таня вздохнула с облегчением. Конечно, она никуда не спешила! Она готова была говорить с Чейзом о чем угодно и удивлялась тому, насколько легко у них текла беседа. Прежде она всегда считала его очень закрытым и довольно холодным человеком, но сейчас перед ней предстал совсем другой мужчина, готовый отвечать на любые ее вопросы.
- Так значит, твоя отстраненность и загадочность – просто имидж? – не удержавшись, спросила Таня.
- А я загадочный? – усмехнулся Чейз. – Поверь мне, я не специально! Просто моя жизнь немного сумасшедшая, вокруг меня всегда так много людей, все чего-то от меня хотят, так что мне приходится закрываться от них, дабы не сойти с ума…Многим хочется знать, какой я на самом деле, но я не могу всех впустить в свою реальную жизнь, в свою душу.
- Я понимаю, - ответила Таня, польщенная тем, что он говорит ей это. - Я так и думала. Но почему ты открываешься сейчас? Ведь ты меня совсем не знаешь.
Чейз улыбнулся.
- Наверное, я скажу банальность, но у меня такое ощущение, что я знаю тебя очень давно, - сказал он. – Может, мы встречались в прошлых жизнях? Мне с тобой так спокойно и хорошо, как ни с кем другим.
- Мне тоже, - судорожно сглотнула она. – Но меня не оставляет ощущение нереальности всего происходящего.
- Почему? – удивился Чейз и вдруг взял ее ладонь в свои руки. – Все очень даже реально, и я вовсе не хочу, чтобы ты чувствовала что-то подобное.
- Самое большее, на что я могла рассчитывать – это твой автограф и фотография, а сейчас мы пьем вместе кофе и болтаем, - призналась она. – Для меня это слишком невероятно. Мне как будто дали прикоснуться к тому, что мне не принадлежит… Нас разделяет слишком многое.
- А ты не думай обо мне, как о каком-то певце, - подмигнул он. – Я – просто парень, с которым ты познакомилась, и который пригласил тебя на чашку кофе… К счастью, ты согласилась, так что это я должен быть благодарен судьбе за то, что она свела меня с тобой.
- Пожалуйста, не надо так шутить, - попросила она.
- Но я и не шучу, - его глаза стали предельно строги. – Если бы я хотел с этим шутить, разве мы были бы сейчас здесь вместе? Мне кажется, это все очень серьезно, Таня. Потому и я остался. Чтобы снова найти тебя.
На этих словах она почувствовала знакомое удушье. Все, что он говорил, было так чудесно, и в то же время каждое слово резало ее, точно нож.
- Но ведь ты скоро уедешь…, - едва слышно проговорила она, опуская глаза, чтобы Чейз не прочел в них ее великую боль. – И я уеду в свой город…мы все равно расстанемся. Я думаю об этом весь вечер.
- Можем мы пока не думать о том, что будет потом? – спросил он, поднимая ее лицо и вглядываясь в него. – Я останусь еще на несколько дней и хочу, чтобы мы провели их вместе – каждую минуту.
Внезапно он оказался совсем близко, и мягкие губы нежно коснулись Таниной щеки.
- Ты устала, - заметил он. – Поедем, я провожу тебя до гостиницы.
Она поднялась, как приговоренный к казни арестант. Ей очень не хотелось уходить, но Таня понимала, что в данный момент это будет правильно. Ей необходимо было немного побыть наедине с самой собой, чтобы успокоить смятенное сердце.
Возле гостиницы Чейз обнял ее, молчаливую и задумчивую. Едва почувствовав его руки на своем теле, девушка потянулась к нему, потому что сбывалось то, о чем она прежде запрещала себе даже мечтать Ей хотелось со всей полнотой ощутить плавящий жар его ладоней, ей было нужно, чтобы Чейз прижал ее еще крепче, чтобы она смогла услышать стук его сердца, тогда как ее собственное колотилось с бешеной скоростью.
Чейз заглянул Тане в глаза и, словно прочитав ее мысли, позволил своим ладоням скользнуть по ее спине, а его горячее дыхание опалило ее чувствительную шею. В эту минуту она забыла о том, где находилась, и уже не видела ничего вокруг, - весь ее мир теперь помещался в руках Чейза, и ей так хотелось, чтобы он никогда ее не отпускал!
Внезапно его глаза задали безмолвный вопрос и получили такой же ответ. Таня и не подозревала прежде, что может разговаривать вот так, совершенно без слов! И вот такие желанные губы приблизились вплотную и коснулись ее губ. На несколько минут они буквально выпали из реальности и пребывали где-то вне времени и пространства, и мимо них беззвучно проносились яркие звезды…
Наверное, прошло не так уж много времени, но Тане показалось, что за эти минуты она успела прожить целую жизнь – ту жизнь, которая могла бы у нее быть. Ту, в которой она целовала бы эти губы снова и снова - в напрасной надежде насытиться.
- Я не думала, что такое когда-нибудь может случиться со мной, - призналась она, пряча лицо у Чейза на груди.
- Я уже давно убедился в том, что в этом мире все возможно, - заметил он, целуя ее в макушку. – И я не хочу, чтобы ты снова когда-нибудь сомневалась в себе.
Вместо ответа она только улыбнулась.
- Мы увидимся завтра? – спросил он, и в его глазах она заметила тревогу…
Кажется, Чейз все-таки предчувствовал, что предстоящий тур каким-то образом изменит его жизнь. Наверное, виной были повторяющиеся странные сны или некие знаки, на которые он прежде не обращал внимания, но теперь все это наполнилось особым смыслом. Впрочем, некоторое время все шло, как по накатанной, и он уже было почувствовал себя в безопасности, когда кое-что все-таки случилось.
Увидев эту девушку, Чейз не сразу понял, почему она показалась ему знакомой. Он почти забыл Валери – свою первую и такую болезненную любовь. Когда-то она принесла ему столько радости и горя, как никто другой. Впрочем, горя было, конечно, больше, но он все равно сумел ее простить. Все-таки это был пусть и печальный, но такой полезный опыт, многому его научивший. Это была часть его жизни, без которой он не стал бы тем, кем являлся теперь, и от которой он бы не отказался ни за что на свете.
Возможно, Чейз спокойно пережил бы новую встречу с Валери, но, встретив другую девушку, чем-то неуловимо похожую на нее, а потому принесшую с собой беспокойство и тревогу, он ощутил растерянность. В его жизни было много женщин, он любил, и его любили, но Валери так и сталась той единственной, на которой он был готов жениться, с которой мечтал вместе состариться. Он никогда не думал, что в этом огромном мире есть кто-то еще, кто мог бы воздействовать на него столь же сильно, как и она. Как же он заблуждался…
Но если с первого взгляда девушка показалась ему похожей на Валери, то с каждой следующей минутой это странное неуловимое сходство становилось все более размытым, и к концу встречи Чейз уже не смог бы сказать, чем она могла вообще походить на его бывшую возлюбленную. Наверное, это ему просто почудилось, но после разговора с этой красивой темноволосой девушкой, пришедшей на очередной мит&грит, Чейз немедленно потерял покой. Конечно, он пытался отогнать внезапное наваждение, внушая себе, что видит девушку в первый и последний раз, и это ему почти удалось. Он переключил свое внимание на рисунок, который она ему подарила – его портрет. Его нередко рисовали, но в этом портрете было что-то особенное. Глаза выглядели поистине живыми.
Потом девушка ушла, и Чейз очень старался выбросить ее из головы. Он мог бы преуспеть в этом, если бы она не пришла снова.
Некоторые фанатки ездили за ними по всему миру, и Чейз знал их в лицо и даже по именам. В этом не было ничего удивительного. Но эта девушка почему-то его сильно волновала. Слишком сильно.
Дело было не только в ее привлекательной внешности (причем, на второй встрече Чейз уже и думать забыл о какой бы то ни было схожести с Валери). Ему хотелось поговорить с этой девушкой. И не просто общими фразами, которыми они привычно общались с поклонниками на подобных встречах. Ему хотелось узнать ее как человека, ему было нужно настоящее общение.
Не зная, с чего начать, да еще и скованный рамками времени и присутствием ребят, Чейз ляпнул что-то о рисовании с натуры. На прощание он нес какую-то ерунду о том, что они снова увидятся. Как, черт подери, они могли снова увидеться? Он не спросил ни номера телефона, ни даже ее имени! И как он только мог не спросить, как ее зовут? Наверное, просто не желал, чтобы его неожиданный интерес стал реальным. Оставаясь девушкой без имени, она была всего лишь неким воздушным образом, с которым он не имел никакой истинной связи. Но ему на самом деле очень хотелось увидеть ее снова.
Похоже, даже ребята заметили его заинтересованность, так что с этим пора было завязывать. Впрочем, Чейз ничего не мог с собой поделать и на концерте постоянно ловил взгляды темноволосой девушки. Кажется, то, что происходило с ним, было сильнее всего остального.
Затем его стала преследовать навязчивая мысль о том, что судьба не напрасно продолжает сводить его с этой девочкой. Он почти не удивился, увидев ее снова. Видимо, насчет этого у него тоже было стойкое предчувствие, потому он и сказал ей тогда о новой встрече. А теперь он не мог скрыть своей радости.
Ему хотелось говорить только с ней. Если б он только мог оставить ребят с остальными участницами мита, а сам побыть вдвоем с этой девушкой! Чейз редко жалел о своей популярности, но в тот момент отдал бы многое, чтобы стать обычным парнем, до которого никому нет дела.
Он сам не мог понять своих порывов, но чем дальше он общался с девушкой, чье имя, наконец, узнал, тем сильнее его к ней тянуло. Он просто не мог этому противостоять. И не хотел. Он давно не испытывал ничего подобного, и эти пьянящие кровь ощущения были чересчур приятны, чтобы легко от них отказаться.
После концерта Чейз внезапно принял спонтанное решение остаться в городе еще на несколько дней. Прежде он так никогда не делал, и этот новый опыт ему понравился. Француз Кристиан, узнав об этом решении, задумчиво покачал головой.
- Что ты делаешь, Чейз? – спросил он.
- Разве я не могу отдохнуть пару дней в городе, который мне понравился? – вместо ответа проговорил Чейз, испытывая раздражение из-за того, что у него требуют отчета в его личных действиях.
- Но ведь ты остаешься не просто так, - проницательно глядя на него, заметил Кристиан. – Конечно, это твое дело, но подумай, что будет дальше. Что ты можешь дать этой девушке?
Чейз вспыхнул и хотел было начать все отрицать, но понял, что только зря потратит время. Кристиана ему было не обмануть.
- Друг, я ничего не могу с собой поделать, - признался он, точно на исповеди. – Я боролся с собой, но я должен найти ее. Должен снова ее видеть!
- Для чего? – спросил Кристиан. – Чтобы еще сильнее ее запутать? Она и так по уши в тебя влюблена, бедная девочка. Что ей останется, когда ты все-таки уйдешь из ее жизни?
Чейз задумчиво посмотрел вдаль. Он размышлял об этом постоянно, но сам не видел подходящего ответа.
- Я не знаю, что тебе сказать, - наконец, проговорил он. – Но знаю одно: я хочу побыть с этой девушкой, я должен узнать ее лучше. Кажется, я сам в нее влюблен. И где-то в этом мире должно быть место и для нас, разве нет?
- Ладно, поступай как знаешь, - согласился Кристиан. – Ты взрослый и здравомыслящий человек и вполне отвечаешь за свои поступки.
Чейз ответил ему кривой ухмылкой. В последнее время он начал сомневаться в собственном здравомыслии.
Чейз многое отдал бы за то, чтобы знать, где ему искать Таню в этом огромном и чужом городе. Кажется, она говорила, что сама приехала туда из другого города и жила в какой-то гостинице, но здесь их было слишком много. Наверное, ему все же следовало подумать раньше и узнать-таки номер ее телефона.
В итоге он взял напрокат мотоцикл и отправился кататься по улицам, высматривая повсюду невысокую фигурку. Впрочем, в многомиллионном городе это было нелегко. Возможно, Таня вообще уже уехала (в чем он, правда, сомневался) или сидела в своем номере. Настроение из-за всего этого у Чейза было самое паршивое. Он уже жалел о том, что остался, жалел, что не спросил у Тани, где ее найти, жалел о том, что позволил себе так увлечься.
В последнее время он предпочитал держать свои эмоции и чувства под строгим контролем. Так было удобнее. Он не принадлежал себе всецело, он был публичным человеком и желал уберечь свою личную жизнь от чужих любопытных взглядов. Проще всего это было сделать, не начиная никаких серьезных отношений. Но внезапно ему стало наплевать на папарацци или СМИ, и только тогда он понял, насколько истосковался по простому человеческому теплу, по искренней привязанности, по взаимной любви.
- Где же ты, Таня? – прошептал Чейз, продолжая осматривать улицы, полные прохожих. Он катался уже несколько часов и чувствовал себя полным идиотом. Правда, он еще не проезжал по главной площади города, на которой они выступали буквально день назад, и вот там-то он, наконец, увидел ее.
Таня стояла в одиночестве и выглядела печальной. Ее грусть ледяным осколком кольнула сердце Чейза, и он окликнул ее.
Она удивилась ему и, кажется, обрадовалась. Он был так счастлив, что готов был обнять ее, но, побоявшись спугнуть девушку, просто предложил ей покататься. Она обхватила его сзади, и Чейз сразу почувствовал себя счастливее. Мир вокруг снова обрел утраченные было краски и звуки. Рядом с этой девушкой он почему-то становился более целым.
Потом они сидели в милой кофейне, и Таня его рисовала. При этом Чейзу, конечно, было непросто усидеть на месте. Она изучала его лицо, а он незаметно изучал ее. Ему ужасно хотелось ее поцеловать, и в жар бросало от одной мысли о том, что он сможет прикоснуться к этим соблазнительным розовым губам.
Огромным усилием воли он заставил перестать представлять, что было бы, если бы они сейчас остались наедине. Лучше подумать о том, насколько талантлива была Таня в своем художественном мастерстве, - она умела точно ухватить суть и перенести ее на бумагу. А еще Таня просто очаровала Чейза как собеседник. Они говорили обо всем подряд, и казалось, ему никогда не было так легко, несмотря на то, что английский для них обоих не был родным языком. Наверное, это происходило потому, что Таня очень хорошо умела слушать. Обычно девушки заглядывали ему в рот, но Чейз прекрасно знал, что они слушают, но не слышат. Только Таня на самом деле слышала его.
Неужели он нашел ту самую единственную, появления которой ожидал всю свою жизнь?
Когда он провожал ее до гостиницы, Таня грустила. Душу Чейза тоже разъедала жгучая тоска, но он пока не знал, что ему делать дальше. Необходимый ответ все никак не желал находиться, а, может, его и не нужно было искать, а просто плыть по течению бурной реки, что уносила их вдаль, и надеяться на то, что судьба сама распорядится их чувствами?
Не в силах дольше сдерживать свои порывы, Чейз обвил гибкую фигурку Тани руками, прижимая ее к себе так тесно, что он почти мог слышать, как колотится ее сердечко. Она была такая миниатюрная и хрупкая, что он чувствовал в себе непреодолимую тягу позаботиться о ней. Сжимая ее в объятиях, он, наконец, смог сделать то, о чем так давно думал…
- Мы увидимся завтра? – спросил он, никак не решаясь выпустить ее из объятий. Словно в таком случае она сразу же ускользнула бы от него или – чего хуже – растаяла бы во мраке ночи, плотно окружавшем их. И еще он не вынес бы, скажи Таня, что не хочет видеться с ним. Но, к счастью, она сказала «да».
Чейз знал, что его повсюду ждут, но не мог перебороть себя. Он не отвечал на телефонные звонки и не проверял электронную почту. Единственное, чего ему хотелось – это остаться там, где была Таня. Он жаждал проводить с ней каждую минуту своего свободного времени. Он не желал с ней разлучаться, просто не мог представить, как он будет жить вдали от нее, и даже начал мечтать о том, чтобы показать этой девушке весь мир.
Таня знала, что у них совсем мало времени, и тоже старалась проводить с Чейзом как можно больше часов. Они почти не расставались, и она впитывала каждую секунду, проведенную рядом, наслаждаясь каждой их совместной прогулкой, обедом, беседой, объятием, поцелуем. По какому-то негласному соглашению они оба упорно молчали о скором расставании. Возможно, Чейзу было все равно, а Таня изо всех сил гнала от себя эти болезненные мысли. Хотя порой, когда становилось совсем невмоготу, ночью она беззвучно плакала, уткнувшись в подушку.
За все эти дни Чейз ни разу не позволил себе ничего большего, чем крепкое объятие и поцелуй, но в тот вечер все было иначе.
- Я не видела, где ты живешь, - задумчиво теребя непослушный локон, проговорила Таня. – Может, покажешь мне свое уютное гнездышко? – спросила она, когда они гуляли по набережной, тесно обнявшись. При этом она ощутила, как Чейз мгновенно напрягся, да и ее саму начинало трясти от волнения, стоило лишь подумать о том, что может случиться, когда они останутся наедине. Лгать себе не имело смысла: она очень этого хотела. Ей даже было наплевать, что потом они разлучатся, но предстоящая ночь должна была принадлежать только им двоим.
- Хорошо, ты хочешь пойти сейчас? – спросил он, останавливаясь и пытливо заглядывая ей в глаза.
- Да, - ответила Таня, целуя его.
Когда они поднялись в номер, Чейз на мгновение задержался перед дверью.
- Постой, - попросил он. – Я думал, что это будет особенный вечер, но оказался совершенно не готов. Я должен был заказать ужин при свечах, позаботиться о музыке, хорошем вине… Мы все еще можем успеть это сделать!
- Перестань! – тихо рассмеялась Таня и положила палец ему на губы. – Не хочу слушать о том, как бы ты меня соблазнял. Для этого тебе не нужны ни свечи, ни вино, Чейз. Достаточно лишь тебя самого.
В ответ на это он притянул ее к себе, и Таня ощутила электрические разряды, вызванные соприкосновением их возбужденных тел. Запах соблазна, витавший вокруг нее все эти такие долгие и вместе с тем мучительно короткие дни, был настолько желанным, что вызывал почти физическую боль, и она не могла ему дольше сопротивляться. Она должна была, наконец, попробовать его на вкус, поэтому, когда Чейз обжег ее рот своими губами, она ответила со всей страстью, на какую только была способна. В этот миг Тане показалось, что даже воздух между ними начал кипеть. Они не знали, сколько еще времени у них оставалось, но не желали терять ни минуты.
- Может, мы все же зайдем? Боюсь, так мы шокируем других постояльцев отеля, - прошептал Чейз, открывая дверь и пропуская девушку внутрь.
Как только дверь захлопнулась, отпали последние запреты, и ловкие пальцы, нащупавшие пуговицы на его рубашке, стали их расстегивать. Чейз, воодушевленный подобной смелостью со стороны Тани, также принялся освобождать ее от одежды. Все долго сдерживаемые желания бурным потоком вырвались наружу и, точно крепкое вино, опьянили и заставили их потеряться друг в друге.
К тому моменту, когда они оказались в спальне, на них уже почти ничего не было. Танины губы распухли от окончательно лишивших ее рассудка поцелуев, а податливое тело ныло от бесчисленных ласк, заставивших забыть о чувстве стыда и предаться любви с особым упоением. Она и не предполагала, что способна на такое! Каждое новое прикосновение заставляло ее желать большего, и, наслаждаясь горячим дыханием Чейза, скользящим по ее коже, она жадно ловила его каждый вздох...
Он остановился на один короткий миг, чтобы посмотреть ей в глаза тем взглядом, от которого у девушки дух захватывало.
- Я люблю тебя, Таня! – прошептал он, сжима ее в объятиях. - Боже, как же я тебя люблю!
Услышав эти, самые желанные для любой женщины слова, Таня поняла, что значит счастье.
- И я люблю тебя, Чейз! – ответила она, и он подхватил ее на руки и понес на кровать…
Проснувшись, Таня не сразу поняла, где находится и почему ее голова покоится на груди Чейза. Вспомнив все, что происходило между ними этой ночью, она сначала закусила губу от возбуждения, а затем ощутила щемящую тоску. Может, не стоило заводить эти отношения так далеко? Без этих сладостных воспоминаний ей наверняка было бы легче его отпустить…
Осторожно, чтобы не разбудить Чейза, Таня поднялась, оделась и покинула номер. После того, как они сблизились прошлой ночью, ей было необходимо оказаться от него как можно дальше. Ей нужно было уехать.
Собирая вещи, Таня не плакала, но ощущала, как тоска все сильнее сжимает ее сердце железными когтями. Конечно, она всегда знала, что однажды эта, больше похожая на чудо, история закончится, но никогда не думала, что ей будет настолько больно.
Прошло несколько месяцев.
Обычно такая тонкая, ее интуиция на этот раз почему-то молчала, и ничто не предвещало перемен в размеренной, спокойной и довольно однообразной жизни, к которой Таня с трудом, но все-таки вернулась. Серым осенним вечером она возвращалась домой с работы, когда недалеко от нее резко затормозил мотоцикл.
- Эй, красотка, покатаемся? – услышала она и не поверила своим ушам. Чейз, соблазнительно улыбающийся и поразительно красивый, махал ей рукой, тогда как она застыла на месте и не могла заставить себя и шагу сделать.
- Что ты здесь делаешь? – наконец, спросила она, пытаясь осознать все происходящее. Чейз в ее городе? Он нашел ее? Но как ему это удалось? И главное: зачем ему это?
- Я решил получше узнать Россию, - усмехнулся он. - Я уже посмотрел большие города, а теперь настала очередь для прочих.
- Но как ты смог найти меня? – задавая очередной вопрос, Таня, наконец, начала понимать, что ее возлюбленный на самом деле находился совсем рядом с ней, и от этого ее бросало то в жар, то в холод.
- Это было не просто, - признался Чейз. – Но я очень хотел тебя найти. Так ты поедешь со мной?
Ни слова не говоря, девушка подошла и уселась на мотоцикл, обхватив Чейза за талию. Он завел мотор, и они куда-то поехали. Уткнувшись лицом в спину мужчины, Таня едва сдерживала слезы. Она столько времени переживала, пытаясь его забыть, и вот он приехал к ней, и все ее загнанные на самое дно души чувства в одно короткое мгновение тут же вновь оказались на поверхности. Значит, это на самом деле было серьезно и по-настоящему?
Чейз остановился в парке. Таня слезла с мотоцикла и молча стояла, пиная ногой желтые листья, которыми был буквально устлан асфальт.
- Наверное, ты недоумеваешь, зачем я приехал, - проговорил Чейз, подходя к ней ближе и требовательно заглядывая в лицо. Даже с первого взгляда в его глазах она успела рассмотреть тревогу, печаль и что-то еще, похожее на нежность. – Мне на самом деле было непросто тебя найти и вообще решиться на эту поездку, - продолжал он, и Таня чувствовала, что ему нелегко говорить ей все это. - Но я должен был услышать ответ на свой вопрос. Почему ты ушла?
Таня тяжело сглотнула. Вероятно, она сама не знала ответа на этот вопрос, но, услышав его, снова задумалась. Та ночь с Чейзом и последующее пробуждение были ее самыми сладкими и мучительными воспоминаниями. Она бежала от них, как тогда убежала от Чейза, но она не могла убежать от самой себя. Настал тот момент, когда ей предстояло разрубить этот узел.
- Прости меня, - тихо ответила она. – Я в самом деле поступила плохо, но я просто не могла оставаться там дольше. Мне было бы слишком больно позднее провожать тебя на самолет. Или ты провожал бы меня на поезд, и я просто вцепилась бы в тебя, как последняя истеричка, и не отпускала бы. Я не могла этого допустить. Потому я и ушла, пока еще могла это сделать.
- Честное слово, проснувшись в одиночестве, я почувствовал себя использованным и брошенным! – воскликнул Чейз, и Таня, несмотря на тоску, владевшую ее сердцем, не смогла сдержать улыбки.
- А такого прежде не бывало? – поинтересовалась она.
- А ты как думаешь? – усмехнулся он. - Конечно, бывало… Я обычный парень, и со мной происходило все то же самое, что с любым другим..
- А ты когда-нибудь так поступал? – серьезно глядя на него, спросила Таня.
- Почему мне кажется, что это вопрос с подвохом? – улыбнулся Чейз. – Я могу сказать одно: я бы никогда не поступил так намеренно, а тем более – с тобой. Неужели ты ушла, потому что опасалась, что я тебя оставлю?
- Я не знаю, - задумчиво проговорила она. – Но я думала, что в любом случае мы расстанемся и больше никогда не увидимся. Так что ты очень меня удивил. Значит, это правда – то, что ты мне тогда сказал?
- О том, что я тебя люблю? – спросил Чейз. - Истинная правда. Надеюсь, что ты тоже не использовала эту фразу для того, чтобы затащить меня в постель?
На этот раз Таня не удержалась от смеха и заметила, что Чейз сам с трудом сдерживается, На душе у нее стало светло и легко.
- Я готова повторить свои слова, - сказала она тихо и добавила. – Только обними меня, пожалуйста.
Радостно улыбнувшись, Чейз обхватил ее, и Таня с наслаждением прижалась к нему так крепко, как только смогла.
- Я так сильно по тебе скучала, - шепнула она, обвивая его руками за шею. - Ты правда веришь, что у нас может что-то получиться?
- В этом мире должно быть место и для нас, - ответил он, целуя ее.- Где-то оно есть, и я готов его искать, если ты поможешь мне в этом!
- Я никогда не видел тебя таким, - заметил Кристиан. – ты же просто чахнешь от тоски по той русской девушке, как ее зовут? – Может, тебе стоит к ней съездить?
- Она сама была проездом в С., - ответил Чейз. - И я не знаю ее адреса. Она уехала так внезапно, что я даже не успел спросить номер ее телефона.
- Но ты хотя бы знаешь название города? – француз взял мобильный телефон и принялся что-то в гнем искать. - Я помогу тебе. У меня есть высокопоставленные друзья, которые способны найти человека даже в такой громадной стране, как Россия… - Правда что ли? – недоверчиво посмотрел Чейз. – И ты сделаешь это для меня?
- Конечно. Я не могу смотреть, как ты сходишь с ума, когда можешь быть счастлив. Я не думал, что ты настолько крепко влюбился!
«Если б ты только знал!» - подумал Чейз, но вслух предпочел этого не говорить. Он не хотел слишком шокировать своего и без того удивленного друга.
Буквально через два дня Чейз Дюлер уже был в Москве, откуда маленький самолет отвез его в город Ч.
Появившись на пороге Таниной квартиры, он немало всполошил ее маму, которая некоторое время просто смотрела на симпатичного мужчину, пожелавшего увидеть ее дочь. Его лицо казалось ей очень знакомым, вот только она не могла вспомнить откуда. В итоге кое-как она смогла объяснить ему, что Таня находится на работе.
- А у вас здесь можно взять на прокат мотоцикл? – спросил Чейз.
Танюш, зай, спасибо тебе и Урсу за вдохновение!
THERE’S A PLACE FOR US
читать дальше
There's a place for us
Somewhere a place for us
(“Il divo” – “Somewhere”)
1
Впоследствии Таня частенько билась над тем, чтобы вспомнить, что послужило самым первым источником зарождения ее симпатии к Чейзу. Возможно, это был необычный, слегка кошачий разрез его глаз или открытая, располагающая к себе улыбка. А может быть, длинные волосы? Или его изящные руки истинного музыканта?
Чтобы понять, что же ей так в нем особенно понравилось, Таня начала рисовать Чейза. Это доставляло ей особое удовольствие; выписывая каждую черточку его такого тонкого и красивого лица, она словно прикасалась к нему. Это было изумительное ощущение, но даже оно не могло удовлетворить ненасытную жажду личной встречи и общения. Она должна была заглянуть этому мужчине в глаза и иметь возможность хотя бы осторожно коснуться его руки! Она просто хотела убедиться том, что Чейз на самом деле был человеком – из плоти и крови.
И как это порой случается, когда чего-то сильно хочешь и при этом прилагаешь все усилия для осуществления своего желания, Таня, которая приложила массу усилий, смогла воплотить свое желание в реальность. Группа, с которой выступал Чейз, как раз поехала в мировое турне, и девушка купила билеты сразу на три концерта, один из которых должен был пройти за границей. Кроме того, она приобрела три так называемых meet&greet - встречи перед концертом с возможностью пообщаться с музыкантами и сфотографироваться с ними. После этого ей только осталось считать дни и набираться смелости для того, чтобы сказать мужчине своей мечты все, что она хотела сказать, а также сделать все то, что ей необходимо было сделать.
Швейцарец Чейз Дюлер был самым загадочным мужчиной из всей их поющей четверки. Наверное, это тоже привлекало Таню, которая всегда любила разгадывать загадки. И она многое отдала бы, дабы разгадать самые потаенные тайны Чейза! Правда, она сама толком не знала, что именно, потому как никто не предлагал ей подобную сделку. Так что порой девушка задавалась вопросом: на что она на самом деле способна ради своего обожаемого певца?
Но пока что от нее не требовалось никаких жертв, так что она, не придумав ничего оригинальнее, просто решила подарить Чейзу один из лучших, на ее взгляд, его портретов, который нарисовала сама.
Перед самой первой встречей Таню так колотило от волнения, что она опасалась упасть в обморок прямо на глазах у любимого квартета. И хотя, как шутила лучшая подруга, в таком случае ее поддержали бы четыре пары крепких рук, все же опозориться подобным образом было бы крайне нежелательно. Может, стоило - опять же по совету подруги - выпить бокальчик вина «для храбрости», но Таня не хотела, чтобы ребята учуяли запах спиртного. Правда, теперь, тщетно пытаясь унять предательскую дрожь в подгибающихся коленках, она уже жалела о том, что не сделала этого. В итоге она так себя накрутила, что когда подошла ее очередь входить в заветную комнату, Таня едва могла дышать.
Увидев Чейза на яву и совсем близко, она поняла, что совсем пропала. Потом она с трудом могла вспомнить, что вообще говорила ребятам, и что они ей отвечали. Все прошло, как во сне, - прекрасном, но слишком краткосрочном. И только чудесную улыбку Чейза и его теплый взгляд она запомнила так четко, словно они навечно отпечатались на сетчатке ее глаз.
Когда она протянула ему портрет (изо всех сил стараясь, чтобы рука не дрожала), он посмотрел на девушку с восхищением.
- Это вы нарисовали? – спросил он, вновь глядя на нее с каким-то странным выражением. Таня не могла понять его значения, но этот взгляд ей очень нравился. Возможно, Чейз так смотрел на каждую девушку, приходившую к ним на мит, но было так соблазнительно думать, что он выделил ее среди всех остальных. (Тем более, что там преобладали дамы бальзаковского возраста, а Таня была очень молода и, как она смела надеяться, привлекательна – особенно в красивом вечернем платье и с затейливо уложенными волосами).
- Да! – ответила, наконец, она, пытаясь улыбнуться и очень надеясь, что получилась именно искренняя улыбка, а не вымученная гримаса.
- Это так здорово! – проговорил Чейз.
- Ага, очень похоже! – заметил и Хоакин, испанский участник квартета.
- Только на портрете Чейз выглядит гораздо красивее, чем в жизни! – заразительно хохотнул американец Роберт, и Таня тоже не удержалась от смешка.
- Но он и в жизни ничего, - усмехнулся француз Кристиан. – Вы уловили суть его природы!
- Спасибо, - едва слышно прошелестела девушка, польщенная похвалами.
- Ну, а теперь давайте фотографироваться! – сказал Хоакин и решительно привлек Таню к себе. Внезапно Чейз оказался вовсе не рядом с ней, как она того желала, но в тот миг она окончательно утратила способность соображать и ничего не смогла возразить, тем более, что ей уже было все равно. Конечно, ей очень хотелось на фото стоять рядом с Чейзом, но впереди у нее было еще две подобных встречи, и она надеялась наверстать упущенные возможности.
Затем на негнущихся ногах Таня вышла из комнаты и отправилась искать свое место в зрительном зале. Весь концерт прошел, как в тумане…
2
Во время второй поездки расшатавшиеся нервы опять нещадно атаковали Таню. Впрочем, в этот раз все было уже более привычным, но это не притупило остроты ощущений. Она по-прежнему бледнела и дрожала в ожидании новой встречи, хотя, возможно, и не так сильно, как в прошлый раз.
Что было весьма радостно, на этот раз подготовка к миту очень напоминала сборы перед свиданием. Таня давно не ходила на свидания и почти забыла, насколько это приятно. Причесываясь перед зеркалом, она видела, как горят ее щеки – казалось, об них можно обжечься. Глаза тоже блестели, чего с ней давно не происходило, - в последнее время ее взгляд чаще бывал потухшим. В общем, в итоге Таня осталась довольна собственным отражением, что тоже случалось не так часто. Видимо, волнение перед новой встречей с мужчиной ее мечты явно шло ей на пользу.
И как только Чейз умудрялся каждый раз выглядеть еще привлекательнее, чем прежде? Увидев его сияющие глаза и широкую улыбку, способную осветить целый концертный зал, Таня внутреннее застонала. Ей казалось, что она просто умрет, если не прикоснется к этому столь желанному ей человеку. С замиранием сердца она ждала, когда его глаза заметят ее, и вновь она увидела в них то же выражение – как будто он ее узнал, как будто он ее уже встречал прежде, и это было задолго до их первого совместного мита.
Но разве такое было возможно? Наверное, у нее просто окончательно отказывал рассудок, раз ей представлялось нечто подобное! И лучше бы об этом вовсе не думать, а то так и с ума можно было сойти от безумных предположений и бесчисленных сомнений.
- Ты – та девушка с портретом? – спросил Чейз, ласково сжимая ее ладонь. Таня кивнула, ощущая, как от тепла его крепких рук моментально превращается в тающее мороженое. – Очень рад видеть тебя снова! – добавил он, и она решила, что точно умрет от счастья прямо там. Она на самом деле пошатнулась, но Чейз поддержал ее, обнял и даже слегка прижал к себе. Было так на самом деле, или ей хотелось выдать желаемое за действительное, разбираться не хотелось, потому что они уже делали снимки. На этот раз Чейз стоял рядом, его рука обжигала ее талию, и Таня готова была кричать от радости и боли, что все вот-вот закончится.
- Могу я сделать еще одно фото с тобой? – наконец, решившись, спросила она.
- Конечно! – солнечно улыбнулся Чейз, и остальные трое в готовностью отошли в сторону, причем, Кристиан многозначительно подмигнул швейцарцу.
- Осторожнее, друг! – сказал он по-французски. – Эти русские девушки слишком очаровательные!
Но даже после того, как фото было сделано, Чейз почему-то не спешил убирать руку с Таниной талии, и она мечтала о том, чтобы эти сладкие мгновения длились вечно.
- Буквально вчера мы были у меня на родине, в Швейцарии, - сказал он. – И я показал твой рисунок моей семье. Всем очень понравилось!
- Да, потому что на нем Чейз все-таки выглядит гораздо привлекательнее, чем в жизни! – опять заметил Роберт, и все весело расхохотались.
- В таком случае нам нужен еще один рисунок – более правдивый и отвечающий суровой действительности, - улыбнулся Чейз. – Ты рисуешь с натуры? Можешь нарисовать меня?
Таня на миг застыла в нерешительности. Шутил он или говорил всерьез, и как ей следовало вести себя в подобной ситуации, на которую она никак не рассчитывала? Она чувствовала себя окончательно опутанной вязкой паутиной обаяния этого загадочного человека. Она ощущала его присутствие рядом каждой клеткой своего ослабевшего тела, - и это была сладостная пытка.
- Конечно, могу, - тем не менее, ответила она. – Почему бы и нет? Я люблю рисовать с натуры. Только тебе придется долго сидеть без движения напротив меня, - едва слышно добавила она.
- Меня это ни капли не пугает, - заявил Чейз и посмотрел на нее таким глубоким и проницательным взглядом, что Таня почувствовала, что не может ни двинуться с места, ни что-то произнести. Этот взгляд полностью лишил ее надежды на побег и спасение. Никто и никогда прежде так на нее не смотрел, и если до этого она полагала, что Чейз ей просто очень нравится, то после этого ей ничего не оставалось, как влюбиться.
- Значит, еще увидимся? – в очередной раз удивляя ее, спросил Чейз. Таня не нашлась, что ответить, и только смущенно улыбнулась, когда он снова сжал ее руку, пропуская через нее электрический ток своих чар. О чем это он говорит? Увидимся?
- Увидимся! – с непонятной уверенностью произнес он, и она заставила себя сдвинуться с места.
Да, конечно, они еще увидятся, раз он это говорит… Но как он сможет ее найти, если не знает ни ее номера телефона, ни даже имени? Да, впереди их ждала еще одна подобная встреча, но ведь он об этом не знал! Это немного обеспокоило Таню, но все равно чудесная магия, которой ее мягко окутал Чейз, продолжала действовать, так что уже через мгновение она ни о чем не думала, а устраивалась поудобнее на своем месте и готовилась наслаждаться предстоящим шоу.
Этот второй концерт Таня смотрела более осознанно. Правда, Чейз периодически находил ее глазами, и она снова сладко обмирала под его полным загадки взглядом. А еще он ей улыбался, и она улыбалась в ответ, так что ей даже стало казаться, что люди, сидящие рядом, косятся на нее и замечают, что Чейз дарит свое внимание именно ей. Это и льстило, и пугало одновременно, потому что с каждым взглядом она влюблялась в него все крепче.
И она уже представить не могла, как проживет всего несколько дней до следующей встречи и нового концерта. А думать о том, что будет потом, когда эта прекрасная сказка закончится, было вообще смерти подобно.
3
Итак, несмотря на томительное ожидание, благословенный день, когда Таня снова собралась на встречу с человеком, поделившим ее жизнь на «до» и «после», наступил. В этот раз она одевалась и причесывалась особенно тщательно. Ей хотелось быть самой красивой только для него.
Платье из черного гипюра с кокетливым вырезом на груди выгодно подчеркивало ее молочно-белую кожу, а длинные каштановые локоны Таня оставила свободно лежать на плечах.
К собственному удивлению в этот раз ни страх, ни трепет не теснили ей грудь, и Таня даже могла вполне нормально дышать. Она как будто шла, чтобы увидеть своих добрых друзей, и это было приятное чувство. И все равно при виде Чейза и его ласковой улыбки у нее сладко заныло сердце.
Он казался слегка удивленным.
- Привет! – воскликнул он. – Вот мы и встретились снова!
Таня улыбнулась, с радостью пожимая руку ему, а затем - остальным ребятам. Они тоже явно узнали ее и многозначительно посматривали на Чейза, но девушка старалась не задумываться над значением этих взглядов. Впрочем, ей было все равно. Согретая теплыми глазами Чейза, она уже не желала ничего иного, кроме как просто побыть рядом с ним еще немного – сколько будет возможно.
- Давайте сразу сделаем фото, а потом вы пообщаетесь, - словно читая ее мысли, сказал Кристиан, и Чейз немедленно притянул девушку к себе.
- Как твои дела? – почему-то шепотом спросил он. Его губы оказались так близко от ее уха, что она почти ощутила на своей коже его волнующее дыхание.
- Отлично, - также тихо ответила она. – А твои?
- Уже лучше, - загадочно проговорил Чейз, и, как почудилось Тане, снова обнял ее еще крепче. – Ты пришла снова, - заметил он. – Тебе еще не наскучило наше пение?
- О, ваши песни я могла бы слушать сутки напролет, - улыбнулась она.
- Спасибо, - снова шепнул он. – Кстати, мы видимся уже в третий раз, а я до сих пор не знаю твоего имени…
- Меня зовут Таня, - просто ответила она.
- Таня? – переспросил он, словно пробуя на вкус сочетание звуков. – Очень красиво.
- Спасибо, - смутилась она и неожиданно осознала, что только Чейз по-прежнему держит свою руку на ее талии, а остальные ребята уже закончили фотографироваться.
- Не хочется вас прерывать, но нам нужно продолжать, иначе мы задержим начало концерта, - деликатно сообщил Кристиан, и Таня заставила себя оторваться от Чейза.
- Я уверен, что мы еще увидимся снова, - шепнул он, когда она уже уходила.
Лежа ночью в гостиничной постели и даже не пытаясь уснуть, Таня вспоминала, как в течение всего концерта вновь ловила многозначительные взгляды Чейза, адресованные ей. И как, спрашивается, ей следовало их понимать? И зачем он уделял ей так много внимания? Почему вообще смотрел на нее? Для чего спросил, как ее зовут? Разве она не была для него лишь одной из многих?
Все эти сложные вопросы теснились в голове, лишая надежды на покой и уверенность в будущем. Она бы многое отдала, только чтобы получить хотя бы один ответ! Возможно, ей стало бы хоть капельку легче. Впрочем, какая теперь разница, если все закончено, и ребята уже наверняка уехали. Красивая сказка завершилась, и скоро Тане придется вернуться домой – к своей привычной, но теперь такой постылой обыденной жизни. Как бы ей этого ни хотелось, выбора у нее не было.
От такой безысходности стало нестерпимо горько, и непрошенные слезы сами полились из глаз. И не просто полились, а хлынули бурным весенним потоком, прорвавшим прежде такую крепкую плотину ее самообладания. В первую очередь это были слезы несбывшейся любви.
Прежде Чейз был для Тани просто прекрасным принцем, далеким и недоступным, - наверное, ее это даже устраивало, и не нужно было ничего менять. Но когда она смогла заглянуть в его глубокие глаза и согреться в их ласковом свете, прикоснуться к нему и ощутить, что он – просто человек, которого можно полюбить, как любого другого мужчину, ее чувства стали осязаемыми и такими реальными!
Вот только мечта так и осталась мечтой. Не стоило ей даже на миг представлять, что она может воплотиться в реальность!
Весь следующий день Таня промаялась, тоскуя и скучая. Она специально взяла несколько дней отпуска, чтобы после концерта посмотреть город, который славился своими музеями, мостами и парками, но идти никуда не хотелось. Вместо этого Таня просто сидела в своем номере и напряженно думала над тем, что ей делать дальше. Отныне, вкусив от запретного плода невоплощенных возможностей, она уже не могла быть прежней и жить так непринужденно, как раньше. Но какие у нее были варианты?
Бросить все и ездить за Чейзом по всему миру, кочевать из города в город, из страны в страну? Но даже если бы у нее были на это деньги, Таня не желала, чтобы у него создалось впечатление, будто она его преследует. Для этого она была слишком гордой.
Написать ему письмо? Но даже если он его прочтет (в чем Таня очень сомневалась), разве у него будет время ответить? Наверняка во время турне у него нет времени на глупости вроде переписки с фанатками.
Что тогда остается? Просто побороть свои чувства и забыть его? Таня прекрасно понимала, что, пожалуй, это было самым разумным, хотя и нелегко выполнимым.
Вечером она все-таки вышла из номера и отправилась бродить по сумеречным улицам города. Чего она искала, Таня не знала, у нее не было никакого определенного плана или маршрута. И, тем не менее, скорее всего, что-то гнало ее вперед, и она упрямо шла, глотая невыплаканные до конца слезы.
Она бездумно бродила по главной площади и даже не обратила особого внимания на мотоциклиста, остановившегося рядом с ней.
- Таня? – вдруг услышала она такой родной и неповторимый голос. Никто другой не смог бы произнести ее имя с таким эротичным акцентом! Она почувствовала, как у нее закружилась голова и ослабели ноги, но заставила себя повернуться и посмотреть на окликнувшего ее человека.
- Чейз? – пораженно спросила она, тогда как одетый в черную кожу парень снял с головы шлем и на самом деле оказался Чейзом. – Что ты здесь делаешь?
- У нас сейчас небольшой перерыв в выступлениях, и я решил задержаться в этом городе, - ответил он.
- Один? – недоверчиво поинтересовалась она, оглядываясь так, словно за углом могли прятаться проницательный Кристиан или насмешливый Роберт.
- Да, - несколько смущенно проговорил Чейз. Тане все это показалось немного странным, но радость неожиданной встречи, несомненно, перевесила недоумение.
- Это очень красивый город, - продолжал Чейз.
- Да, я тоже его полюбила, - призналась Таня. – И мне тоже не очень хочется уезжать…
- Хочешь прокатиться? – спросил Чейз, указывая ей на место позади себя. Она, конечно же, хотела. С Чейзом Таня готова была поехать хоть на край света. После минутного колебания она кивнула и взобралась на мотоцикл. Еще секунду поразмышляв, она обняла Чейза за талию, с удовольствием вдохнув терпкий аромат его кожаной куртки. В следующий миг мотор взревел, и прохладный ветер ударил в лицо, разметав Танины длинные волосы.
Некоторое время они просто бесцельно катались кругами, но потом Чейз остановился на набережной. Вечернее отяжелевшее солнце как раз садилось и опустилось совсем низко, роняя на беспокойную речную воду золотистый свет.
- Посмотри, как это чудесно, - заметил Чейз, и Таня тоже залюбовалась причудливой игрой угасающего солнечного света на волнах. Еще совсем недавно она, погруженная во мрак собственных непростых переживаний, не замечала ничего вокруг себя, но стоило только появиться Чейзу, как мир мгновенно расцветился всевозможными красками.
- Может, выпьем где-нибудь кофе, и ты меня все-таки нарисуешь? – внезапно предложил Чейз.
- Хорошо, - согласилась Таня, и они сначала поехали в круглосуточный книжный магазин, где она купила карандаши и альбом, а затем - в маленькую и очень уютную кофейню, которую она всегда любила.
Они устроились за дальним столиком, заказали по чашке кофе и, прежде чем приступить к работе, пару минут Таня изучала любимое лицо.
- Начнем? – спросила она затем и сделала первый штрих.
Ей особенно нравилось рисовать глаза, и они всегда у нее хорошо получались – словно живые, с настоящим влажным блеском. Сложнее всего было рисовать рот, потому что он отвлекал от дела. Хотелось отшвырнуть карандаш подальше и сначала осторожно кончиками пальцев пройтись по линии скулы вниз, задержаться на подбородке и, наконец, прикоснуться к этим четко очерченным губам, а затем…
Ей пришлось несколько раз хорошенько тряхнуть головой, чтобы прекратить представлять, что было бы, если она решилась поцеловать Чейза. А он спокойно сидел, невозмутимый и прекрасный, и улыбался ей с таким пониманием, словно знал все об ее самых сокровенных мыслях и желаниях.
Когда портрет был все-таки закончен, и Чейз долго его изучал, восхищаясь мастерством Тани, они заказали еще по чашке кофе.
- Если бы я был королем, ты стала бы моим придворным портретистом, - заметил он. - Я никогда не умел рисовать людей. Самое большее, что у меня получалось – это уродливые мордочки.
- Зато ты умеешь петь, - сказала она. – А вот мне лучше даже не пытаться!
- Да ладно тебе, ты наговариваешь на себя, - усмехнулся он.
Таня опасалась, что Чейз захочет пойти спать, так как было уже поздно, но, похоже, он не спешил расстаться с девушкой.
- Ты не спешишь? – будто угадав ее опасения, спросил он. – Мы можем еще посидеть здесь? Мне хочется с тобой поговорить.
Услышав это, Таня вздохнула с облегчением. Конечно, она никуда не спешила! Она готова была говорить с Чейзом о чем угодно и удивлялась тому, насколько легко у них текла беседа. Прежде она всегда считала его очень закрытым и довольно холодным человеком, но сейчас перед ней предстал совсем другой мужчина, готовый отвечать на любые ее вопросы.
- Так значит, твоя отстраненность и загадочность – просто имидж? – не удержавшись, спросила Таня.
- А я загадочный? – усмехнулся Чейз. – Поверь мне, я не специально! Просто моя жизнь немного сумасшедшая, вокруг меня всегда так много людей, все чего-то от меня хотят, так что мне приходится закрываться от них, дабы не сойти с ума…Многим хочется знать, какой я на самом деле, но я не могу всех впустить в свою реальную жизнь, в свою душу.
- Я понимаю, - ответила Таня, польщенная тем, что он говорит ей это. - Я так и думала. Но почему ты открываешься сейчас? Ведь ты меня совсем не знаешь.
Чейз улыбнулся.
- Наверное, я скажу банальность, но у меня такое ощущение, что я знаю тебя очень давно, - сказал он. – Может, мы встречались в прошлых жизнях? Мне с тобой так спокойно и хорошо, как ни с кем другим.
- Мне тоже, - судорожно сглотнула она. – Но меня не оставляет ощущение нереальности всего происходящего.
- Почему? – удивился Чейз и вдруг взял ее ладонь в свои руки. – Все очень даже реально, и я вовсе не хочу, чтобы ты чувствовала что-то подобное.
- Самое большее, на что я могла рассчитывать – это твой автограф и фотография, а сейчас мы пьем вместе кофе и болтаем, - призналась она. – Для меня это слишком невероятно. Мне как будто дали прикоснуться к тому, что мне не принадлежит… Нас разделяет слишком многое.
- А ты не думай обо мне, как о каком-то певце, - подмигнул он. – Я – просто парень, с которым ты познакомилась, и который пригласил тебя на чашку кофе… К счастью, ты согласилась, так что это я должен быть благодарен судьбе за то, что она свела меня с тобой.
- Пожалуйста, не надо так шутить, - попросила она.
- Но я и не шучу, - его глаза стали предельно строги. – Если бы я хотел с этим шутить, разве мы были бы сейчас здесь вместе? Мне кажется, это все очень серьезно, Таня. Потому и я остался. Чтобы снова найти тебя.
На этих словах она почувствовала знакомое удушье. Все, что он говорил, было так чудесно, и в то же время каждое слово резало ее, точно нож.
- Но ведь ты скоро уедешь…, - едва слышно проговорила она, опуская глаза, чтобы Чейз не прочел в них ее великую боль. – И я уеду в свой город…мы все равно расстанемся. Я думаю об этом весь вечер.
- Можем мы пока не думать о том, что будет потом? – спросил он, поднимая ее лицо и вглядываясь в него. – Я останусь еще на несколько дней и хочу, чтобы мы провели их вместе – каждую минуту.
Внезапно он оказался совсем близко, и мягкие губы нежно коснулись Таниной щеки.
- Ты устала, - заметил он. – Поедем, я провожу тебя до гостиницы.
Она поднялась, как приговоренный к казни арестант. Ей очень не хотелось уходить, но Таня понимала, что в данный момент это будет правильно. Ей необходимо было немного побыть наедине с самой собой, чтобы успокоить смятенное сердце.
Возле гостиницы Чейз обнял ее, молчаливую и задумчивую. Едва почувствовав его руки на своем теле, девушка потянулась к нему, потому что сбывалось то, о чем она прежде запрещала себе даже мечтать Ей хотелось со всей полнотой ощутить плавящий жар его ладоней, ей было нужно, чтобы Чейз прижал ее еще крепче, чтобы она смогла услышать стук его сердца, тогда как ее собственное колотилось с бешеной скоростью.
Чейз заглянул Тане в глаза и, словно прочитав ее мысли, позволил своим ладоням скользнуть по ее спине, а его горячее дыхание опалило ее чувствительную шею. В эту минуту она забыла о том, где находилась, и уже не видела ничего вокруг, - весь ее мир теперь помещался в руках Чейза, и ей так хотелось, чтобы он никогда ее не отпускал!
Внезапно его глаза задали безмолвный вопрос и получили такой же ответ. Таня и не подозревала прежде, что может разговаривать вот так, совершенно без слов! И вот такие желанные губы приблизились вплотную и коснулись ее губ. На несколько минут они буквально выпали из реальности и пребывали где-то вне времени и пространства, и мимо них беззвучно проносились яркие звезды…
Наверное, прошло не так уж много времени, но Тане показалось, что за эти минуты она успела прожить целую жизнь – ту жизнь, которая могла бы у нее быть. Ту, в которой она целовала бы эти губы снова и снова - в напрасной надежде насытиться.
- Я не думала, что такое когда-нибудь может случиться со мной, - призналась она, пряча лицо у Чейза на груди.
- Я уже давно убедился в том, что в этом мире все возможно, - заметил он, целуя ее в макушку. – И я не хочу, чтобы ты снова когда-нибудь сомневалась в себе.
Вместо ответа она только улыбнулась.
- Мы увидимся завтра? – спросил он, и в его глазах она заметила тревогу…
4
Кажется, Чейз все-таки предчувствовал, что предстоящий тур каким-то образом изменит его жизнь. Наверное, виной были повторяющиеся странные сны или некие знаки, на которые он прежде не обращал внимания, но теперь все это наполнилось особым смыслом. Впрочем, некоторое время все шло, как по накатанной, и он уже было почувствовал себя в безопасности, когда кое-что все-таки случилось.
Увидев эту девушку, Чейз не сразу понял, почему она показалась ему знакомой. Он почти забыл Валери – свою первую и такую болезненную любовь. Когда-то она принесла ему столько радости и горя, как никто другой. Впрочем, горя было, конечно, больше, но он все равно сумел ее простить. Все-таки это был пусть и печальный, но такой полезный опыт, многому его научивший. Это была часть его жизни, без которой он не стал бы тем, кем являлся теперь, и от которой он бы не отказался ни за что на свете.
Возможно, Чейз спокойно пережил бы новую встречу с Валери, но, встретив другую девушку, чем-то неуловимо похожую на нее, а потому принесшую с собой беспокойство и тревогу, он ощутил растерянность. В его жизни было много женщин, он любил, и его любили, но Валери так и сталась той единственной, на которой он был готов жениться, с которой мечтал вместе состариться. Он никогда не думал, что в этом огромном мире есть кто-то еще, кто мог бы воздействовать на него столь же сильно, как и она. Как же он заблуждался…
Но если с первого взгляда девушка показалась ему похожей на Валери, то с каждой следующей минутой это странное неуловимое сходство становилось все более размытым, и к концу встречи Чейз уже не смог бы сказать, чем она могла вообще походить на его бывшую возлюбленную. Наверное, это ему просто почудилось, но после разговора с этой красивой темноволосой девушкой, пришедшей на очередной мит&грит, Чейз немедленно потерял покой. Конечно, он пытался отогнать внезапное наваждение, внушая себе, что видит девушку в первый и последний раз, и это ему почти удалось. Он переключил свое внимание на рисунок, который она ему подарила – его портрет. Его нередко рисовали, но в этом портрете было что-то особенное. Глаза выглядели поистине живыми.
Потом девушка ушла, и Чейз очень старался выбросить ее из головы. Он мог бы преуспеть в этом, если бы она не пришла снова.
Некоторые фанатки ездили за ними по всему миру, и Чейз знал их в лицо и даже по именам. В этом не было ничего удивительного. Но эта девушка почему-то его сильно волновала. Слишком сильно.
Дело было не только в ее привлекательной внешности (причем, на второй встрече Чейз уже и думать забыл о какой бы то ни было схожести с Валери). Ему хотелось поговорить с этой девушкой. И не просто общими фразами, которыми они привычно общались с поклонниками на подобных встречах. Ему хотелось узнать ее как человека, ему было нужно настоящее общение.
Не зная, с чего начать, да еще и скованный рамками времени и присутствием ребят, Чейз ляпнул что-то о рисовании с натуры. На прощание он нес какую-то ерунду о том, что они снова увидятся. Как, черт подери, они могли снова увидеться? Он не спросил ни номера телефона, ни даже ее имени! И как он только мог не спросить, как ее зовут? Наверное, просто не желал, чтобы его неожиданный интерес стал реальным. Оставаясь девушкой без имени, она была всего лишь неким воздушным образом, с которым он не имел никакой истинной связи. Но ему на самом деле очень хотелось увидеть ее снова.
Похоже, даже ребята заметили его заинтересованность, так что с этим пора было завязывать. Впрочем, Чейз ничего не мог с собой поделать и на концерте постоянно ловил взгляды темноволосой девушки. Кажется, то, что происходило с ним, было сильнее всего остального.
Затем его стала преследовать навязчивая мысль о том, что судьба не напрасно продолжает сводить его с этой девочкой. Он почти не удивился, увидев ее снова. Видимо, насчет этого у него тоже было стойкое предчувствие, потому он и сказал ей тогда о новой встрече. А теперь он не мог скрыть своей радости.
Ему хотелось говорить только с ней. Если б он только мог оставить ребят с остальными участницами мита, а сам побыть вдвоем с этой девушкой! Чейз редко жалел о своей популярности, но в тот момент отдал бы многое, чтобы стать обычным парнем, до которого никому нет дела.
Он сам не мог понять своих порывов, но чем дальше он общался с девушкой, чье имя, наконец, узнал, тем сильнее его к ней тянуло. Он просто не мог этому противостоять. И не хотел. Он давно не испытывал ничего подобного, и эти пьянящие кровь ощущения были чересчур приятны, чтобы легко от них отказаться.
После концерта Чейз внезапно принял спонтанное решение остаться в городе еще на несколько дней. Прежде он так никогда не делал, и этот новый опыт ему понравился. Француз Кристиан, узнав об этом решении, задумчиво покачал головой.
- Что ты делаешь, Чейз? – спросил он.
- Разве я не могу отдохнуть пару дней в городе, который мне понравился? – вместо ответа проговорил Чейз, испытывая раздражение из-за того, что у него требуют отчета в его личных действиях.
- Но ведь ты остаешься не просто так, - проницательно глядя на него, заметил Кристиан. – Конечно, это твое дело, но подумай, что будет дальше. Что ты можешь дать этой девушке?
Чейз вспыхнул и хотел было начать все отрицать, но понял, что только зря потратит время. Кристиана ему было не обмануть.
- Друг, я ничего не могу с собой поделать, - признался он, точно на исповеди. – Я боролся с собой, но я должен найти ее. Должен снова ее видеть!
- Для чего? – спросил Кристиан. – Чтобы еще сильнее ее запутать? Она и так по уши в тебя влюблена, бедная девочка. Что ей останется, когда ты все-таки уйдешь из ее жизни?
Чейз задумчиво посмотрел вдаль. Он размышлял об этом постоянно, но сам не видел подходящего ответа.
- Я не знаю, что тебе сказать, - наконец, проговорил он. – Но знаю одно: я хочу побыть с этой девушкой, я должен узнать ее лучше. Кажется, я сам в нее влюблен. И где-то в этом мире должно быть место и для нас, разве нет?
- Ладно, поступай как знаешь, - согласился Кристиан. – Ты взрослый и здравомыслящий человек и вполне отвечаешь за свои поступки.
Чейз ответил ему кривой ухмылкой. В последнее время он начал сомневаться в собственном здравомыслии.
5
Чейз многое отдал бы за то, чтобы знать, где ему искать Таню в этом огромном и чужом городе. Кажется, она говорила, что сама приехала туда из другого города и жила в какой-то гостинице, но здесь их было слишком много. Наверное, ему все же следовало подумать раньше и узнать-таки номер ее телефона.
В итоге он взял напрокат мотоцикл и отправился кататься по улицам, высматривая повсюду невысокую фигурку. Впрочем, в многомиллионном городе это было нелегко. Возможно, Таня вообще уже уехала (в чем он, правда, сомневался) или сидела в своем номере. Настроение из-за всего этого у Чейза было самое паршивое. Он уже жалел о том, что остался, жалел, что не спросил у Тани, где ее найти, жалел о том, что позволил себе так увлечься.
В последнее время он предпочитал держать свои эмоции и чувства под строгим контролем. Так было удобнее. Он не принадлежал себе всецело, он был публичным человеком и желал уберечь свою личную жизнь от чужих любопытных взглядов. Проще всего это было сделать, не начиная никаких серьезных отношений. Но внезапно ему стало наплевать на папарацци или СМИ, и только тогда он понял, насколько истосковался по простому человеческому теплу, по искренней привязанности, по взаимной любви.
- Где же ты, Таня? – прошептал Чейз, продолжая осматривать улицы, полные прохожих. Он катался уже несколько часов и чувствовал себя полным идиотом. Правда, он еще не проезжал по главной площади города, на которой они выступали буквально день назад, и вот там-то он, наконец, увидел ее.
Таня стояла в одиночестве и выглядела печальной. Ее грусть ледяным осколком кольнула сердце Чейза, и он окликнул ее.
Она удивилась ему и, кажется, обрадовалась. Он был так счастлив, что готов был обнять ее, но, побоявшись спугнуть девушку, просто предложил ей покататься. Она обхватила его сзади, и Чейз сразу почувствовал себя счастливее. Мир вокруг снова обрел утраченные было краски и звуки. Рядом с этой девушкой он почему-то становился более целым.
Потом они сидели в милой кофейне, и Таня его рисовала. При этом Чейзу, конечно, было непросто усидеть на месте. Она изучала его лицо, а он незаметно изучал ее. Ему ужасно хотелось ее поцеловать, и в жар бросало от одной мысли о том, что он сможет прикоснуться к этим соблазнительным розовым губам.
Огромным усилием воли он заставил перестать представлять, что было бы, если бы они сейчас остались наедине. Лучше подумать о том, насколько талантлива была Таня в своем художественном мастерстве, - она умела точно ухватить суть и перенести ее на бумагу. А еще Таня просто очаровала Чейза как собеседник. Они говорили обо всем подряд, и казалось, ему никогда не было так легко, несмотря на то, что английский для них обоих не был родным языком. Наверное, это происходило потому, что Таня очень хорошо умела слушать. Обычно девушки заглядывали ему в рот, но Чейз прекрасно знал, что они слушают, но не слышат. Только Таня на самом деле слышала его.
Неужели он нашел ту самую единственную, появления которой ожидал всю свою жизнь?
Когда он провожал ее до гостиницы, Таня грустила. Душу Чейза тоже разъедала жгучая тоска, но он пока не знал, что ему делать дальше. Необходимый ответ все никак не желал находиться, а, может, его и не нужно было искать, а просто плыть по течению бурной реки, что уносила их вдаль, и надеяться на то, что судьба сама распорядится их чувствами?
Не в силах дольше сдерживать свои порывы, Чейз обвил гибкую фигурку Тани руками, прижимая ее к себе так тесно, что он почти мог слышать, как колотится ее сердечко. Она была такая миниатюрная и хрупкая, что он чувствовал в себе непреодолимую тягу позаботиться о ней. Сжимая ее в объятиях, он, наконец, смог сделать то, о чем так давно думал…
- Мы увидимся завтра? – спросил он, никак не решаясь выпустить ее из объятий. Словно в таком случае она сразу же ускользнула бы от него или – чего хуже – растаяла бы во мраке ночи, плотно окружавшем их. И еще он не вынес бы, скажи Таня, что не хочет видеться с ним. Но, к счастью, она сказала «да».
6
Чейз знал, что его повсюду ждут, но не мог перебороть себя. Он не отвечал на телефонные звонки и не проверял электронную почту. Единственное, чего ему хотелось – это остаться там, где была Таня. Он жаждал проводить с ней каждую минуту своего свободного времени. Он не желал с ней разлучаться, просто не мог представить, как он будет жить вдали от нее, и даже начал мечтать о том, чтобы показать этой девушке весь мир.
Таня знала, что у них совсем мало времени, и тоже старалась проводить с Чейзом как можно больше часов. Они почти не расставались, и она впитывала каждую секунду, проведенную рядом, наслаждаясь каждой их совместной прогулкой, обедом, беседой, объятием, поцелуем. По какому-то негласному соглашению они оба упорно молчали о скором расставании. Возможно, Чейзу было все равно, а Таня изо всех сил гнала от себя эти болезненные мысли. Хотя порой, когда становилось совсем невмоготу, ночью она беззвучно плакала, уткнувшись в подушку.
За все эти дни Чейз ни разу не позволил себе ничего большего, чем крепкое объятие и поцелуй, но в тот вечер все было иначе.
- Я не видела, где ты живешь, - задумчиво теребя непослушный локон, проговорила Таня. – Может, покажешь мне свое уютное гнездышко? – спросила она, когда они гуляли по набережной, тесно обнявшись. При этом она ощутила, как Чейз мгновенно напрягся, да и ее саму начинало трясти от волнения, стоило лишь подумать о том, что может случиться, когда они останутся наедине. Лгать себе не имело смысла: она очень этого хотела. Ей даже было наплевать, что потом они разлучатся, но предстоящая ночь должна была принадлежать только им двоим.
- Хорошо, ты хочешь пойти сейчас? – спросил он, останавливаясь и пытливо заглядывая ей в глаза.
- Да, - ответила Таня, целуя его.
Когда они поднялись в номер, Чейз на мгновение задержался перед дверью.
- Постой, - попросил он. – Я думал, что это будет особенный вечер, но оказался совершенно не готов. Я должен был заказать ужин при свечах, позаботиться о музыке, хорошем вине… Мы все еще можем успеть это сделать!
- Перестань! – тихо рассмеялась Таня и положила палец ему на губы. – Не хочу слушать о том, как бы ты меня соблазнял. Для этого тебе не нужны ни свечи, ни вино, Чейз. Достаточно лишь тебя самого.
В ответ на это он притянул ее к себе, и Таня ощутила электрические разряды, вызванные соприкосновением их возбужденных тел. Запах соблазна, витавший вокруг нее все эти такие долгие и вместе с тем мучительно короткие дни, был настолько желанным, что вызывал почти физическую боль, и она не могла ему дольше сопротивляться. Она должна была, наконец, попробовать его на вкус, поэтому, когда Чейз обжег ее рот своими губами, она ответила со всей страстью, на какую только была способна. В этот миг Тане показалось, что даже воздух между ними начал кипеть. Они не знали, сколько еще времени у них оставалось, но не желали терять ни минуты.
- Может, мы все же зайдем? Боюсь, так мы шокируем других постояльцев отеля, - прошептал Чейз, открывая дверь и пропуская девушку внутрь.
Как только дверь захлопнулась, отпали последние запреты, и ловкие пальцы, нащупавшие пуговицы на его рубашке, стали их расстегивать. Чейз, воодушевленный подобной смелостью со стороны Тани, также принялся освобождать ее от одежды. Все долго сдерживаемые желания бурным потоком вырвались наружу и, точно крепкое вино, опьянили и заставили их потеряться друг в друге.
К тому моменту, когда они оказались в спальне, на них уже почти ничего не было. Танины губы распухли от окончательно лишивших ее рассудка поцелуев, а податливое тело ныло от бесчисленных ласк, заставивших забыть о чувстве стыда и предаться любви с особым упоением. Она и не предполагала, что способна на такое! Каждое новое прикосновение заставляло ее желать большего, и, наслаждаясь горячим дыханием Чейза, скользящим по ее коже, она жадно ловила его каждый вздох...
Он остановился на один короткий миг, чтобы посмотреть ей в глаза тем взглядом, от которого у девушки дух захватывало.
- Я люблю тебя, Таня! – прошептал он, сжима ее в объятиях. - Боже, как же я тебя люблю!
Услышав эти, самые желанные для любой женщины слова, Таня поняла, что значит счастье.
- И я люблю тебя, Чейз! – ответила она, и он подхватил ее на руки и понес на кровать…
Проснувшись, Таня не сразу поняла, где находится и почему ее голова покоится на груди Чейза. Вспомнив все, что происходило между ними этой ночью, она сначала закусила губу от возбуждения, а затем ощутила щемящую тоску. Может, не стоило заводить эти отношения так далеко? Без этих сладостных воспоминаний ей наверняка было бы легче его отпустить…
Осторожно, чтобы не разбудить Чейза, Таня поднялась, оделась и покинула номер. После того, как они сблизились прошлой ночью, ей было необходимо оказаться от него как можно дальше. Ей нужно было уехать.
Собирая вещи, Таня не плакала, но ощущала, как тоска все сильнее сжимает ее сердце железными когтями. Конечно, она всегда знала, что однажды эта, больше похожая на чудо, история закончится, но никогда не думала, что ей будет настолько больно.
7
Прошло несколько месяцев.
Обычно такая тонкая, ее интуиция на этот раз почему-то молчала, и ничто не предвещало перемен в размеренной, спокойной и довольно однообразной жизни, к которой Таня с трудом, но все-таки вернулась. Серым осенним вечером она возвращалась домой с работы, когда недалеко от нее резко затормозил мотоцикл.
- Эй, красотка, покатаемся? – услышала она и не поверила своим ушам. Чейз, соблазнительно улыбающийся и поразительно красивый, махал ей рукой, тогда как она застыла на месте и не могла заставить себя и шагу сделать.
- Что ты здесь делаешь? – наконец, спросила она, пытаясь осознать все происходящее. Чейз в ее городе? Он нашел ее? Но как ему это удалось? И главное: зачем ему это?
- Я решил получше узнать Россию, - усмехнулся он. - Я уже посмотрел большие города, а теперь настала очередь для прочих.
- Но как ты смог найти меня? – задавая очередной вопрос, Таня, наконец, начала понимать, что ее возлюбленный на самом деле находился совсем рядом с ней, и от этого ее бросало то в жар, то в холод.
- Это было не просто, - признался Чейз. – Но я очень хотел тебя найти. Так ты поедешь со мной?
Ни слова не говоря, девушка подошла и уселась на мотоцикл, обхватив Чейза за талию. Он завел мотор, и они куда-то поехали. Уткнувшись лицом в спину мужчины, Таня едва сдерживала слезы. Она столько времени переживала, пытаясь его забыть, и вот он приехал к ней, и все ее загнанные на самое дно души чувства в одно короткое мгновение тут же вновь оказались на поверхности. Значит, это на самом деле было серьезно и по-настоящему?
Чейз остановился в парке. Таня слезла с мотоцикла и молча стояла, пиная ногой желтые листья, которыми был буквально устлан асфальт.
- Наверное, ты недоумеваешь, зачем я приехал, - проговорил Чейз, подходя к ней ближе и требовательно заглядывая в лицо. Даже с первого взгляда в его глазах она успела рассмотреть тревогу, печаль и что-то еще, похожее на нежность. – Мне на самом деле было непросто тебя найти и вообще решиться на эту поездку, - продолжал он, и Таня чувствовала, что ему нелегко говорить ей все это. - Но я должен был услышать ответ на свой вопрос. Почему ты ушла?
Таня тяжело сглотнула. Вероятно, она сама не знала ответа на этот вопрос, но, услышав его, снова задумалась. Та ночь с Чейзом и последующее пробуждение были ее самыми сладкими и мучительными воспоминаниями. Она бежала от них, как тогда убежала от Чейза, но она не могла убежать от самой себя. Настал тот момент, когда ей предстояло разрубить этот узел.
- Прости меня, - тихо ответила она. – Я в самом деле поступила плохо, но я просто не могла оставаться там дольше. Мне было бы слишком больно позднее провожать тебя на самолет. Или ты провожал бы меня на поезд, и я просто вцепилась бы в тебя, как последняя истеричка, и не отпускала бы. Я не могла этого допустить. Потому я и ушла, пока еще могла это сделать.
- Честное слово, проснувшись в одиночестве, я почувствовал себя использованным и брошенным! – воскликнул Чейз, и Таня, несмотря на тоску, владевшую ее сердцем, не смогла сдержать улыбки.
- А такого прежде не бывало? – поинтересовалась она.
- А ты как думаешь? – усмехнулся он. - Конечно, бывало… Я обычный парень, и со мной происходило все то же самое, что с любым другим..
- А ты когда-нибудь так поступал? – серьезно глядя на него, спросила Таня.
- Почему мне кажется, что это вопрос с подвохом? – улыбнулся Чейз. – Я могу сказать одно: я бы никогда не поступил так намеренно, а тем более – с тобой. Неужели ты ушла, потому что опасалась, что я тебя оставлю?
- Я не знаю, - задумчиво проговорила она. – Но я думала, что в любом случае мы расстанемся и больше никогда не увидимся. Так что ты очень меня удивил. Значит, это правда – то, что ты мне тогда сказал?
- О том, что я тебя люблю? – спросил Чейз. - Истинная правда. Надеюсь, что ты тоже не использовала эту фразу для того, чтобы затащить меня в постель?
На этот раз Таня не удержалась от смеха и заметила, что Чейз сам с трудом сдерживается, На душе у нее стало светло и легко.
- Я готова повторить свои слова, - сказала она тихо и добавила. – Только обними меня, пожалуйста.
Радостно улыбнувшись, Чейз обхватил ее, и Таня с наслаждением прижалась к нему так крепко, как только смогла.
- Я так сильно по тебе скучала, - шепнула она, обвивая его руками за шею. - Ты правда веришь, что у нас может что-то получиться?
- В этом мире должно быть место и для нас, - ответил он, целуя ее.- Где-то оно есть, и я готов его искать, если ты поможешь мне в этом!
8
- Я никогда не видел тебя таким, - заметил Кристиан. – ты же просто чахнешь от тоски по той русской девушке, как ее зовут? – Может, тебе стоит к ней съездить?
- Она сама была проездом в С., - ответил Чейз. - И я не знаю ее адреса. Она уехала так внезапно, что я даже не успел спросить номер ее телефона.
- Но ты хотя бы знаешь название города? – француз взял мобильный телефон и принялся что-то в гнем искать. - Я помогу тебе. У меня есть высокопоставленные друзья, которые способны найти человека даже в такой громадной стране, как Россия… - Правда что ли? – недоверчиво посмотрел Чейз. – И ты сделаешь это для меня?
- Конечно. Я не могу смотреть, как ты сходишь с ума, когда можешь быть счастлив. Я не думал, что ты настолько крепко влюбился!
«Если б ты только знал!» - подумал Чейз, но вслух предпочел этого не говорить. Он не хотел слишком шокировать своего и без того удивленного друга.
Буквально через два дня Чейз Дюлер уже был в Москве, откуда маленький самолет отвез его в город Ч.
Появившись на пороге Таниной квартиры, он немало всполошил ее маму, которая некоторое время просто смотрела на симпатичного мужчину, пожелавшего увидеть ее дочь. Его лицо казалось ей очень знакомым, вот только она не могла вспомнить откуда. В итоге кое-как она смогла объяснить ему, что Таня находится на работе.
- А у вас здесь можно взять на прокат мотоцикл? – спросил Чейз.
КОНЕЦ
@темы: фан-фикшен, Il divo, Урс Бюлер
~We are the perfect flaws...~
@темы: Il divo, Дэвид Миллер, фан-арт
~We are the perfect flaws...~
Итак, мой самый любимый солист квартета Il divo - Дэвид Солнышко Миллер 
(работ с ним много, поэтому поделю на части и начну с более старых)
@темы: Il divo, Дэвид Миллер, фан-арт
понедельник, 24 февраля 2014
~We are the perfect flaws...~
@темы: Il divo, Себастьян Изамбар, фан-арт
~We are the perfect flaws...~
Итак, баннеры с Урсито Бюлером - одним из четверых прекрасных солистов кросс-оверного квартета Il divo
@музыка: Il divo
~We are the perfect flaws...~
Написано для Анны под воздействием наших приключений в городе на Неве славным летом 2013 года! Спасибо тебе и Дэвиду за вдохновение!
читать дальше
What was lost is found
(“Il divo” - “Rejoice”)
***
Едва Анна услышала этот ангельский голос, как все в ее мире, прежде довольно устойчивом и стабильном, в один прекрасный миг было перевернуто с ног на голову. До сих пор еще никому не удавалось столь глубоко затронуть потаенные струны ее души – звучание этого голоса было похоже на стремительный полет, и, закрыв глаза, Анна ощущала, как буквально парит в небесах, широко раскинув руки, а шаловливый ветер развевает ее волосы. Ничего подобного она прежде не испытывала.
Наверное, ей было суждено полюбить этого человека, всего лишь услышав его пение. Полюбить всей полнотой своего большого сердца, решительно и страстно.
Но любовь эта была столь же безнадежна, сколь и прекрасна, потому что объект ее нежных чувств даже не знал о существовании девушки, которая так сильно его любила.
Впрочем, мудрая судьба распорядилась так, что эти двое все-таки встретились и заглянули друг другу в глаза. Эта история о том, что же они там увидели.
***
…Анна никогда не думала, что влюбится в оперного певца. Поначалу она считала свое большое увлечение всего лишь глупой влюбленностью, но годы шли, а ей, несмотря на уговоры и увещевания родных, даже не хотелось ни с кем встречаться. Дело было в том, что прекрасный сильный голос, высокая крепкая фигура, теплый взгляд ясных голубых глаз и солнечная улыбка согрели ее замороженное прежними любовными неудачами сердечко, и после этого Анна не желала ничего иного. Многие ребята предлагали ей и дружбу, и любовь, но теперь ей никто не был нужен, кроме Роберта. Даже его имя звучало как самая восхитительная музыка, и лишь о нем она грезила по ночам.
Понятно, что это было нелегко. Они не просто жили в разных городах и странах и на разных континентах, они принадлежали совершенно различным мирам. Но как любые параллельные миры, они были обречены на столкновение.
Узнав, что Роберт и его группа приедут в ее город, Анна взволновалась чрезвычайно. Некоторое время до этого у нее было стойкое предчувствие, что должно произойти нечто прекрасное или ужасное – третьего было не дано, и что в ее жизни грядут невероятные перемены.
Она знала, что перед концертом, который намечался прямо на главной площади города, должен был состояться саунд-чек, и потому приехала в центр еще днем. На площади уже толпились люди – в основном, такие же юные девицы, как она.
Некоторое время Анна просто гуляла по площади, изучая оформленную в виде театра сцену, пока внезапно зазвучавшие волшебные звуки любимой музыки не заставили ее сердце забиться учащеннее. Ноги сами понесли ее к железному заграждению, возле которого Анна остановилась, не отрывая глаз от сцены, на которой появился принц ее грез. Он был одет, как соседский парень, - в простую черную футболку и легкие светлые брюки, и от этого казался очень близким. Почему он вышел на сцену один, и где были остальные члены группы, она не могла знать, но ей было очень приятно.
И тут Анна заметила, что стражи порядка принялись выпроваживать всех присутствующих за ограждения. Один из полицейских уже направлялся в ее сторону, когда Роберт подозвал его к сцене и что-то негромко ему сказал.
- Вы можете остаться, - сообщил охранник в ответ на ее немой вопрос.
Что? Неужели она не ослышалась? Ей позволили остаться на саунд-чеке, единственной на всей огромной площади? И об этом попросил сам Роберт? Анна прислонилась к ограждению и на миг закрыла глаза, почувствовав, что от волнения у нее кружится голова. Это было слишком невероятно для того, чтобы быть правдой. И, тем не менее, ее на самом деле не выгнали, и она стояла напротив сцены и слушала, как Роберт проверяет микрофоны.
Он пел для нее, и через несколько минут Анна убедилась в том, что это действительно было так. Закончив проверку звука, Роберт посмотрел прямо на девушку и поманил ее рукой. Обмирая от ужаса и восторга, Анна медленно приблизилась.
- Привет, - сказал Роберт по-русски, согревая ее теплом столь знакомой ей лучистой улыбки.
- П-привет, - также по-русски ответила она, все еще не в силах поверить происходящему.
- Как тебя зовут? – спросил он, на этот раз переходя на английский.
- Аня, - сказала она и тут же поправилась. – Анна.
- Очень приятно, что ты пришла сюда, Аня, - проговорил он, с невероятно эротичным акцентом произнося ее имя. От этого придыхания у нее по позвоночнику галопом промчался табун мурашек.
- Мне тоже приятно, - заметила она, понимая, что Роберт ждет от нее какого-то ответа.
- У вас красивый город, - он снова улыбнулся, и она почувствовала, что больше не дрожит и может воспринимать его вполне адекватно. Похоже, его улыбка обладала поистине магической силой.
- Спасибо, - она даже улыбнулась в ответ. – Надеюсь, у вас будет возможность его посмотреть.
- Я тоже на это надеюсь! – ответил Роберт. – А ты придешь вечером на концерт?
- Конечно! – снова улыбнулась она, недоумевая, как он может спрашивать о столь элементарных вещах. Впрочем, его следующий вопрос стал неожиданным.
- Смогу я увидеть тебя после концерта? – спросил он, мгновенно опять возвращая ее в полуобморочное состояние.
- После концерта? – мучительно пытаясь сообразить, для чего ему это может быть нужно, проговорила она. – Д-да, конечно…
- В таком случае я буду очень этого ждать, Аня! – сказал он.
Это был лучший концерт в ее жизни. Прежде она уже была пару раз на концертах их группы, и это было потрясающе, но в этот раз все было иначе. Возможно, оттого, что Анна не сидела в первом ряду, удобно расположившись, а стояла в огромной толпе, или оттого, что ребята выступали на открытой площадке, и их великолепные голоса звучали еще лучше. Но, скорее всего, вернее была третья причина: Роберт позвал ее, он говорил с ней, он пожелал встретиться после концерта! Эти мысли бились в висках, бушевали огнем в крови, не давали спокойно воспринимать все происходящее.
И вот когда отзвучали финальные аккорды, и артисты скрылись за кулисами, а народ начал расходиться, к Анне подошел один из охранников.
- Вас там ждут, - сказал он, и она увидела, что Роберт вернулся на сцену. Ощущая, что сердце колотится где-то в районе солнечного сплетения, она подошла туда, где он ожидал, уже протягивая ей руку.
- Можешь показать мне ваш прекрасный город? – спросил он, и Анна утвердительно кивнула. – Только мне нужно переодеться. Подождешь минутку?
- Конечно, - вновь кивнула она, мучительно пытаясь поверить в реальность происходящего. В какой же лотерее внезапно расщедрившейся судьбы ей удалось выиграть, чтобы сейчас слышать, как мужчина ее мечты обращается именно к ней с тем самым сексуальным придыханием в голосе, от которого у нее внутри все начинало петь? От переполнявших ее чувств и эмоций Анна едва стояла на ногах. Впрочем, пока Роберт отсутствовал, у нее была возможность немного придти в себя. Так что когда он появился, снова одетый в белые штаны и черную футболку (которые превращали его в самого простого парня), она уже могла дышать вполне нормально.
Это была восхитительная белая ночь – одна из тех, что длится очень долго, но заканчивается слишком быстро. Насыщенная влажным, чуть сладковатым воздухом набережной, дышащая покоем и умиротворением, эта ночь идеально подходила для первого свидания.
Анна и Роберт гуляли до утра, явно наслаждаясь компанией друг друга и не желая разлучаться. Поначалу она опасалась, что им не о чем будет разговаривать, но они говорили обо всем подряд, и это оказалось легко, так что у Анны было такое ощущение, что они знают друг друга очень давно. Словно они уже много лет провели вместе, делились радостями и тревогами, потаенными секретами и… любили друг друга? Последняя мысль сильно испугала девушку, и вновь заставила ее сердце затрепетать в груди, точно пойманную в ловушку птичку. Неужели Роберт все же был тем самым единственным человеком во всем мире, который был рожден для нее? В какой-то момент он решился обнять ее, и это было настолько естественно, что она еще сильнее убедилась в том, что шла к этой встрече с самого своего рождения. Но как такое могло случиться? За что ей было подарено это неземное блаженство?
И все же бесконечная белая ночь заканчивалась, и чем ближе подступало румяное утро, тем более сильная печаль омрачала душу Анны. Она понимала, что никак не хочет отпускать Роберта, но разве она могла что-то изменить? Они по-прежнему принадлежали разным мирам. По этой причине она не пожелала, чтобы Роберт провожал ее домой, а решила расстаться с ним прямо на набережной.
Когда им все же пришлось распрощаться (на улице уже начали появляться ранние прохожие, и пора было возвращаться из сказки в привычный мир), его рука, прежде осторожно обнимавшая ее за талию, вдруг сделалась очень решительной. Роберт притянул девушку к себе, обнял обеими руками и пытливо заглянул в глаза.
Конечно, Анна очень этого хотела и тысячу раз представляла в самых смелых мечтах, как это может быть, но реальность превзошла все ее ожидания. Он смотрел на нее с такой бесконечной нежностью, что это пугало. Анна поняла, что на этом они должны остановиться.
- Прошу, не нужно, - едва слышно проговорила она, делая над собой усилие и отступая. – Я не хочу, чтобы ты решил, будто я – легкодоступная поклонница, готовая на все ради одной ночи со своим кумиром…
- Я вовсе не думаю так! – возразил он, взял ее руки в свои ладони и заставил ее вновь приблизиться. – А что, если ты – просто девушка, которая мне понравилась? Я не хочу, чтобы это прозвучало слишком громко и банально, но это на самом деле так. Если бы ты понятия не имела о том, кто я такой, и мы бы просто шли навстречу друг другу на многолюдной улице, я все равно заметил бы тебя и подошел бы, чтобы попытать счастья. Дашь ли ты мне этот шанс сейчас?
Конечно, она не смогла бы ответить «нет» на такое.
Его руки прижали ее теснее, так что она почти услышала громкий стук сердца в его груди. Заглянув в глаза человеку, который был ее мечтой, она поняла, что те самые перемены, которые она предчувствовала, которых жаждала и боялась, наступают. И все же его губы застали ее врасплох. Они были горячими и требовательными, и в тоже время мягкими и нежными. Ей хотелось вложить в этот поцелуй – первый и, скорее всего, последний – всю свою невысказанную любовь, и Анна вся подалась навстречу своему возлюбленному. В тот миг ей было все равно, что они могут больше никогда не увидеться снова. Лишь настоящее - то, в котором Роберт держал ее хрупкую фигурку в своих сильных руках – имело значение. И она пыталась остановить время, насытиться каждым его вздохом.
Дома она легла в постель, но не могла уснуть. Она никогда прежде не была в подобном смятении. Зачем все-таки это случилось с ней? Завтра Роберт уедет, увозя с собой ее сердце, а она останется совсем одна, наедине со своими драгоценными воспоминаниями, которые с каждой минутой становились все более болезненными. Но чего же она хотела? Чего могла ждать, соглашаясь провести с ним целую ночь, наполненную общением, о котором она так мечтала?
Окончательно расстроившись и уткнувшись в подушку, Анна долго оплакивала свое недолгое счастье. Наверное, все же было бы лучше, если бы ничего этого не было вовсе! Тогда ей не пришлось бы разрывать свою душу на тысячи мелких кусочков, заставляя себя отпустить единственного мужчину, которого она любила в этой жизни…
На следующий вечер Анна все же заставила себя прекратить убиваться, а выйти, наконец, из дома, в котором стало невыносимо оставаться, и отправиться на набережную. Конечно, это было наслаждение мазохиста – вновь пройти по тому пути, которым они гуляли накануне, вспоминая каждую улыбку Роберта, каждый его взгляд, обращенный на нее.
Стоя на берегу безмятежной реки, Анна долго и безотрывно смотрела на воду в надежде, что река сможет унести прочь хоть частицу пожиравшей ее боли. И вдруг через некоторое время она почувствовала, что кто-то смотрит на нее. Подняв глаза, она увидела Роберта. Он стоял совсем рядом, и в его руке была алая роза. Девушке пришлось ущипнуть себя, чтобы поверить в то, что это не сон.
- Привет, Аня! – сказал он и улыбнулся ей так, что слезы вмиг высохли на ее щеках.
- Ты не уехал? – пораженно спросила она.
- Я остался, - он продолжал улыбаться, и Анна чувствовала, как эта славная улыбка излечивает все ее душевные раны. - И я искал тебя, - добавил он.
- Правда? – удивленно спросила она. – Ну, вот ты меня нашел.
- Я рад! – он, наконец, приблизился и протянул ей цветок.
- Но почему ты остался? – спросила она, все еще не в силах поверить в то, что ее самые сокровенные надежды могут воплотиться в реальность.
- Потому что хотел еще побыть с тобой, - просто ответил он.
- Ты остался ради меня? – изумленно спросила она.
- А это недостаточная причина? – спросил Роберт с таким недоумением, что Анна не смогла ему дальше противостоять. Так что когда он обнял ее, она с удовольствием к нему прижалась.
- Я хочу быть с тобой, хочу лучше узнать тебя и, - тут он сделал небольшую паузу. – Я думаю, из этого может что-то получиться. Ты поедешь со мной?
Вместо ответа она приподнялась на носочках, чтобы поцеловать его, и в тот же миг все как будто встало на свои места, и осознав это, она просто рассмеялась от того, что не верила в возможность второго поцелуя.
@музыка: David Miller
@темы: фан-фикшен, Дэвид Миллер
воскресенье, 23 февраля 2014
~We are the perfect flaws...~
Баннеры с одним из солистов кросс-оверного квартета Il divo - испанцем по имени Карлос Марин
читать дальше
и немного старенького -
и немного старенького -
@темы: баннеры, Карлос Марин, фан-арт
~We are the perfect flaws...~
ЧАСТЬ 2
читать дальше
The kingsword will stand in its scabbard of granite
The quicksilver forged in the pools of the sky
A rumour explained by the one who began it
A boy's hand will grasp it, a man's raise it high
(Heather Dale – The kingsword)
ГЛАВА 12
Мерлин проснулся от того, что где-то капала вода. Очень медленно капли одна за другой скатывались по невидимому желобу и с легким звоном падали на каменный пол. Юноше ужасно хотелось пить, и этот звук падающих и ударяющихся о пол капель, до которых он не мог добраться, причинял поистине страшные мучения.
Он не знал, сколько времени провел замурованным в пещере, но, видимо, его было достаточно для того, чтобы пройти несколько стадий – от черного, как душа убийцы, отчаяния до полного безразличия к собственной судьбе.
Поначалу Мерлин пытался бороться. Он кричал на пределе легких, колотил по равнодушным камням кулаками, разбивая их в кровь, но даже не замечая этого, и плакал, никак не желая смириться с тем, что умрет в этой пещере. Он был так зол на Моргану, что поклялся никогда не прощать ее за эту выходку. Если, конечно, он когда-нибудь выберется…
Затем он стал пытаться раскопать проход, но вскоре понял, что эта затея обречена на полный провал. Даже лопатой он работал бы несколько часов, а то и дней, а тут в его распоряжении были лишь собственные разбитые руки.
Потом настал период пустоты и апатии. От голода и жажды его телом овладела непреодолимая слабость, и Мерлин просто лежал, не в силах пошевелиться и, ни о чем не думая и не моргая, смотрел в одну точку. Он был просто уничтожен и физически, и морально.
Как оказалось, без своей силы он не мог совершенно ничего. Осознание собственной ничтожности и бесполезности сокрушило юношу.
Но когда он уже ничего не ждал и не хотел, а просто лежал, терпеливо ожидая прихода смерти, случилось нечто неожиданное. Внезапно стены его темницы задрожали, и камни вновь посыпались с потолка. Не в силах подняться на ноги, Мерлин инстинктивно прикрыл голову руками, хотя и подумал, что стоит уже перестать бороться и побыстрее погибнуть, чем медленно умирать от жажды в течение нескольких суток.
Впрочем, желание жить было сильно в юном маге, а, судя по частоте колебаний, сквозь завал кто-то пробивался. На миг перед Мерлином вспыхнул неясный огонек надежды.
- Я здесь! – из последних сил прохрипел он. – Помогите, я здесь!
Хотелось бы ему, чтобы это был Артур, но король ведь понятия не имел о том, куда пошел его слуга, и Мерлин никому не сказал. Конечно, это могла быть Моргана, хотя в данный момент она, должно быть, праздновала свою победу. Юноша представить не мог, кто же пришел к нему.
Наконец, когда проход был расчищен, сквозь пыль Мерлин различил высокую мужскую фигуру в одежде друида. Рядом с ним стоял Даэгал, но магу не пришлось долго удивляться этому обстоятельству, потому что в этот миг он лишился сознания.
Очнулся он, почувствовав живительную влагу на иссохшихся губах. Открыв глаза, он увидел над собой пожилого мужчину и мальчика. Мужчина поил Мерлина водой из кожаного мешочка.
- Здравствуй, Эмрис! – проговорил он.
- Здравствуй, - ошеломленно ответил Мерлин. – Ты пришел помочь мне? Спасибо тебе за это!
- Я рад, что смог помочь, но благодари этого мальчика, ведь это он привел меня сюда, - пояснил друид, и Даэгал потупил взгляд.
- Прости меня, Мерлин, - наконец, сказал он. – Я обманул тебя. Я не друид, но с детства общался с друидами… И не мог оставить тебя здесь на верную гибель! Ты был так добр ко мне.
- Сколько времени прошло?- спросил Мерлин.
- Двое суток, - ответил Даэгал. – Я не смог бы сам разобрать завал в пещере, и мне пришлось пойти за моим другом Элунисом. Дорога заняла некоторое время.
- Как только Даэгал рассказал мне о том, что натворил, мы тут же тронулись в путь, - продолжил друид. – Прости, что немного задержались.
- А вы знаете, что происходит в Камелоте? – в душе мага все еще жила затаенная надежда, которая, конечно же, была обречена.
- Моргана Пендрагон захватила там власть, - ответил Элунис.
- Артур убит? – потерянно спросил Мерлин.
- О нет! – покачал головой друид. - Он, королева и много других бежали!
- Какое облегчение, - пробормотал маг. – Я был уверен, что она не оставит его в живых…
- А что намерен делать ты, Эмрис? – спросил друид. - Вернешься туда?
- Моргана лишила меня магической силы, - нехотя признался Мерлин. – Без нее мне не победить ту, что владеет магией. Мне нужно кое-кого увидеть, а затем я отправлюсь на поиски Артура. Пусть и без моей силы, но я должен быть рядом со своим королем.
- Могу я пойти с тобой? – спросил Даэгал, горящими глазами глядя на молодого человека. – Я знаю, что у тебя нет причин мне доверять, но я еще докажу свою верность!
Мерлин невольно улыбнулся.
- Я верю тебе, Даэгал, но не могу взять тебя с собой, - сказал он. – Я сам не знаю, куда лежит мой путь.
- Жаль, - разочарованно протянул мальчик. – Я бы тебе обязательно пригодился!
- Может, еще и пригодишься, - заметил Мерлин.
Оказавшись на свободе и на свежем воздухе, Мерлин дышал полной грудью. В пещере он был близок к гибели, как никогда прежде, и теперь все его чувства неимоверно обострились.
Но у Мерлина не было времени насладиться простыми жизненными радостями, ему нужно было увидеться с Великим драконом. Он отправился на поляну, на которую обычно вызывал Килгарру, и прочел заклинание. И хотя он не верил в удачу (ведь он уже не владел магией и не мог вложить ее в произносимые слова), через некоторое время он услышал знакомый шум огромных крыльев. Он был так счастлив, что готов был обнять дракона.
- Я думал, что только обладая магией, могу вызывать тебя! - воскликнул он.
- Что случилось, юный чародей? – спросил тот. – Ты попал в беду?
- Я подвел всех, - печально ответил Мерлин. – Я не привел тебе белого дракона и я угодил прямиком в ловушку Морганы. Сейчас она уже на троне Камелота. Но Артур убежал, и это хорошая весть. Я думаю, позднее он захочет вернуть свое королевство.
- Вот тогда-то и настанет страшный час последнего пророчества, - глубокомысленно изрек дракон.
- Но что это за пророчество? – встревоженно спросил Мерлин. - Можешь рассказать о нем больше?
- Пророчество о смерти Артура, юный маг. Друид Мордред убьет его, если ты этому не помешаешь. Пока что ты не преуспел в этом.
- Я бы рад преуспеть, но Моргана лишила меня силы, - мрачно проговорил он. – Я больше не маг.
- Не будь ты магом, я бы не прилетел на твой зов, мой друг, - сказал Килгарра. – Магия покинула тебя не навсегда. В своем сердце и душе ты всегда был магом и остаешься им.
- Очень утешает, - усмехнулся Мерлин. – Я ничего не могу без моей силы. Я ничто без нее. Наверняка ты мог бы вернуть мне ее!
- Я уже говорил, что я не тот, что прежде, и безжалостное время источило мои волшебные силы, - признался дракон. - Я попробую тебе помочь, но наберись терпения, потому что прежде мне самому нужно будет кое-где побывать. Могу сказать одно: твоя магия вернется к тебе, юный чародей, когда ты будешь особенно в ней нуждаться, - пообещал он.
- Хотелось бы поточнее, но этот ответ вполне в твоем стиле, - покачал головой юноша.
- Не падай духом, - желтые глаза Килгарры слегка прищурились, словно он собирался раскрыть некий секрет. - Тебе еще предстоит увидеть Золотой век Камелота, а самому – стать тем великим волшебником, о котором будут слагать легенды…
- Хотелось бы надеться, - снова усмехнулся Мерлин. – Ты давно об этом твердишь, но пока что сбываются лишь дурные пророчества.
- Ты должен постараться, чтобы они не сбылись на этот раз, - заключила рептилия.
- Постараюсь, что же мне еще остается? – пробормотал маг и добавил громче. - Мне нужна твой помощь, друг. Я должен найти Артура. Ты отвезешь меня к нему?
- Садись, юноша, - благосклонно ответил дракон, склоняя свою чешуйчатую мощную шею. – Допишем эту главу вместе!
***
Моргана подошла к зеркалу и примерила все ту же красивую и очень тяжелую корону, которая так ей всегда нравилась. Застывший взгляд ее неподвижных глаз сразу оживился, и они полыхнули зеленым огнем – тем, что когда-то горел в них постоянно, но в последнее время почему-то потух. Она всегда знала, что была рождена, чтобы стать королевой Камелота, и эта мысль ее снова взбодрила. В последний раз она не медлила ни минуты и потребовала сразу же себя короновать, вот только правление ее оказалось коротким и закончилось бесславно.
Возможно, дабы избежать повторения своих прошлых ошибок, сейчас Моргана не спешила взойти на трон. Прежде ей хотелось заручиться столь необходимой и желанной поддержкой рыцарей – главной опоры монарха, хотя она до сих пор ломала голову над тем, как переманить их на свою сторону. Она верила, что на этот раз у нее будет предостаточно времени для правления королевством, хотя ее и нервировало то, что где-то там свободно разгуливал живой и невредимый, несмотря на все ее старания, Артур. Хотя она и не желала это признавать вслух, наверное, она все же его боялась.
Все-таки ради собственного спокойствия нужно было убить его раньше! У нее было столько возможностей! Подослать асассина с ядом или позволить сделать это Мордреду, кипевшему жаждой мести. Но по непонятным ей самой причинам Моргана не только не решалась сама убить своего брата, но даже и отдать простой приказ об его убийстве. Что это было – внезапно проявившиеся сестринские чувства или какое-то суеверие, она не знала и даже разбираться в этом не желала.
Только вот ее мягкосердечие выходило ей боком. Артур сбежал, а это означало лишь одно – он накопит силы и нападет на Камелот. Когда Моргана думала об этом, ее кулаки непроизвольно сжимались. И почему она до сих пор позволяла себе быть слабой? Так чего же она хотела на самом деле, если не смерти Артура и трона Камелота?
Эта ее странная слабость – сродни неожиданной дрожи в коленках в самое неподходящее время - проявилась и в отношении Мерлина. Убить его у нее тоже рука не поднималась. Правда, лишить мага его силы было почти равнозначно смерти, и Моргане пришлось здорово постараться, чтобы решиться на это. Ей не хотелось его мучить, это совсем не доставляло ей удовольствия. Напротив, Моргана и сама испытывала жестокую душевную боль, которая терзала бедного мага, разрывая его сердце на мириады клочьев.
Единственной роскошью, которую она не могла себе позволить, были мечты о том, «что было бы, если бы», и все же, как бы ей хотелось, чтобы Мерлин был на ее стороне! Вместе они были бы единым целым, и тогда ей не нужен был бы Мордред. После завоевания Камелота обоим стало ясно, что не так уж сильно они были нужны друг другу. Моргана вовсе не горела желанием разделять с Мордредом свой триумф, а отдалившийся от нее юный рыцарь не скрывал своего разочарования из-за побега Артура, которого сильно ненавидел. Хотелось бы Моргане знать обо всех причинах этой слепой ненависти, но тщетно она пыталась разговорить скрытного Мордреда – он либо отшучивался (когда был в хорошем расположении духа), либо просто давал понять, что она лезет не в свое дело.
И хотя в какой-то мере Моргана все еще была привязана к Мордреду, она помнила о том, что предатель навсегда остается предателем. Держать его рядом и дальше было довольно опасно, но пока перед чародейкой стояли более важные задачи.
В первую очередь ей предстояло каким-то образом добиться признания от рыцарей Камелота и получить поддержку простых горожан. Без этого она не могла стать полноправной королевой, но, к счастью, идеи, как этого достичь, у нее имелись.
С такими нелегкими мыслями Моргана легла спать, но промаялась бессонницей почти до рассвета. Лишь с восходом кроваво-красного солнца ей удалось ненадолго сомкнуть глаза и забыться тяжелым сновидением. Ей снилось, что она умирала, а над ней склонилось лицо Эмриса, которое было почему-то отнюдь не торжествующим, а напротив – полным тревоги и печали.
ГЛАВА 13
Артур напрасно волновался, когда поздно вечером он, Гвиневра, Гаюс, сэр Персиваль и еще несколько человек стояли возле стен соседнего с Камелотом королевства Корлеон. Королева Аннис, узнав о беде, в которую попал ее союзник, согласилась приютить Артура без всяких раздумий.
- Можете оставаться в моем дворце сколько угодно, - сказала она. – Мне будет приятно поближе познакомиться с ее величеством Гвиневрой!
Гвен была рада встрече с королевой Корлеона, о которой была наслышана. Аннис ей очень нравилась. Прямая и честная женщина, она привыкла высказывать все, что было у нее на уме, а не пряталась за лицемерными улыбками и лживыми речами, как многие другие.
- Я предполагала, что это произойдет снова, - заметила гостеприимная хозяйка. – Моргана не успокоится, если вы сами ее не успокоите.
- Но я же не могу убить свою сестру! – воскликнул Артур. – Я все еще верю, что в глубине ее души осталось добро, и она еще может стать прежней.
Аннис посмотрела на него с сомнением.
- Мы еще поговорим об этом, а пока располагайтесь!
На другой день королева собрала совет, на котором присутствовали рыцари Аннис, Артур, Гвен, Гаюс и рыцари Камелота. Коротко рассказав о том, что случилось в соседнем королевстве, Аннис передала слово Артуру.
Он поднялся, высокий и строгий, и Гвен показалось, что за последние несколько дней ее муж как будто стал старше на несколько лет и теперь даже напоминал ей своего отца Утера. Это был уже не тот легкомысленный мальчишка, каким она его когда-то полюбила, но закаленный потерями и битвами мудрый правитель, истинный король Камелота.
- В час беды и скорби о погибших мы вынуждены просить вашей помощи, жители Корлеона, - обратился Артур к присутствующим. – Как это ни печально признавать, я пал жертвой коварного предательства со стороны казавшегося таким верным рыцаря. Поэтому мне нужно не только ваше гостеприимство, но и военная мощь. Корлеон и Камелот несколько лет являются союзниками, поэтому я и пришел к вам. Я смиренно прошу вас помочь мне вернуть мой трон и мое королевство.
- Мы не бросаем союзников в беде, - ответила Аннис, и ее рыцари ответили дружным хором. – Конечно, мы поможем вам вернуть ваш трон. И более того, я думаю, вам сможет помочь кое-кто еще. Завтра ко двору прибывает лорд Баярд из Мерсии. Он тоже является вашим союзником и другом Корлеона. Думаю, и он не откажется воевать за вас.
- Благодарю, ваше величество, - склоняя голову, произнес Артур и перехватил восхищенный взгляд Гвен. Аннис поистине была потрясающей женщиной!
- Итак, у вас уже двое союзников, - заметила она. – Но на этом не стоит останавливаться. Вы можете также обратиться к королю Немета Родору и к королю Одину.
Артур снова посмотрел на жену, и на этот раз ее глаза были полны тревоги. Наверняка, она вспомнила, как однажды он едва не женился на дочери Родора Митиан. Вряд ли обида забылась, и он мог рассчитывать на союз с Неметом. Впрочем, Аннис говорила верно. Стоило найти как можно больше сторонников. Моргана и Мордред не устоят, если на Камелот нападет огромная армия. Хотя в их распоряжении все еще останется магия…
На другой день прибыл лорд Баярд, и Артур также обратился к нему с просьбой о поддержке. Король Мерсии воспринял предложение как возможность наладить отношения с Артуром.
- Видишь, как тебя уважают другие правители, - заметила Гвен, когда закончились все собрания, советы и военные смотры, и они, наконец, остались наедине.
- Надеюсь, мой отец гордится мной, где бы он ни был, - сказал Артур. – Я знаю, что мне далеко до его величия, но я к этому стремлюсь.
- Ты гораздо лучший король, чем Утер, - улыбнулась Гвен. – И не потому, что я тебя люблю. Ты добрее и справедливее.
- Так ты меня любишь? – хитро прищурился Артур, привлекая жену к себе на колени. – И как же сильно?
Вместо ответа Гвен жадно приникла к его губам. Артур с готовностью ответил на ее поцелуй и хотел было продолжить это приятное занятие, но их прервал требовательный стук в дверь.
- Сир! На нас летит дракон! – сообщил встревоженный Персиваль.
- Что? Дракон? – изумленно переспросил Артур. – Неужели это проделки Морганы?
Королева Аннис и ее лучники уже выстроились во дворе замка, наблюдая за огромной ящерицей, парившей в небесах. Это на самом деле был дракон, но вел он себя мирно, огнем не плевался и нападать, по-видимому, не намеревался. Впрочем, было похоже на то, что он собирается приземлиться прямо в королевском дворе. Лучники натянули тетивы, готовые спустить их по одному приказу.
- Не стреляйте! – внезапно закричал Персиваль, у которого был очень зоркий глаз. – Там, на спине дракона - Мерлин!
- Кто это – Мерлин? – подозрительно глядя на дракона, спросила Аннис.
- Мерлин?! – Артур решил, что ослышался. Как его нелепый и недалекий слуга (каким его король, конечно, на самом деле не считал) мог оседлать дракона? Но, похоже, он догадывался, как это могло случиться.
- О, я всегда это знала! – опережая его, воскликнула Гвен, бросаясь вперед. – И я надеялась, что он к нам вернется!
В этот момент дракон на миг завис над людьми, осторожно опустился, спокойно посматривая на лучников, все еще целившихся в него, и Мерлин (а это на самом деле был он) спрыгнул с его чешуйчатой шеи на землю.
- Это мой слуга, ваше величество, - поспешно пояснил Артур удивленной Аннис. – Его зовут Мерлин.
Маг низко поклонился королеве, а затем улыбнулся подбежавшей Гвен. Без лишних церемоний она обняла его.
- Надеюсь, ты сможешь все это объяснить, - сказал Артур, наблюдая за тем, как дракон поднимается в воздух и улетает прочь.
- Конечно! – улыбнулся своей солнечной улыбкой Мерлин. – Существует очень простое объяснение!
***
Моргана медлила с церемонией коронации, но, тем не менее, она появилась перед рыцарями с короной на голове. Впрочем, это не принесло ей никакого удовлетворения. Решив сменить тактику, она обратилась к ним ласково и просила признать себя королевой Камелота, но ответом ей было полное презрения молчание.
Разозлившись, Моргана приказала вновь кинуть всех в темницу и даже хотела было казнить кого-нибудь ради демонстрации собственной силы, но вовремя опомнилась. Что-то было не так, но она не могла понять, в чем дело, потому что это явно было связано с ней самой, а вовсе не с рыцарями, которые опять же не желали ей присягать, и не с простым народом, который люто ненавидел ее и Мордреда. Было ясно, что казнями тут ничего не исправишь.
Что же она должна была сделать для того, чтобы ее полюбили так же, как любили Артура? Она помнила, что Утера боялись, и он сам утверждал, что держать людей страхом проще, чем любовью. Кажется, прежде Моргана была с ним не согласна. Так когда же она отказалась от своих собственных принципов? Не тогда ли, когда позволила тем кошмарам, что так пугали ее несколько лет назад, претвориться в реальность?
Пора было признать, что она противна сама себе, но что Моргана могла сделать, чтобы все изменить? Отказаться от трона? Пойти и освободить Мерлина из пещеры? Попросить у Артура и Гвиневры прощения? Возможно, она даже хотела этого, но хотеть отнюдь не означает сделать.
И все же, чтобы сделать хоть что-то, Моргана пошла в ту пещеру, в которой замуровала Мерлина. Вот только его там уже не оказалось. Кто-то или он сам сумел разобрать завал из камней и выйти наружу.
Осознав это, Моргана испытала большое облегчение. Все же подсознательно она сама хотела, чтобы он спасся, поэтому не так уж сильно напрягалась, заваливая проход. Правда, раз Мерлин был лишен магии, вряд ли он сам разобрал завал, а значит, ему кто-то помог. Это немного беспокоило Моргану.
Некоторое время она просто стояла посреди развала серых камней и вновь задавалась вопросом, почему Мерлин не пожелал быть с ней рядом. Вот чего она хотела на самом деле, и теперь она видела это ясно и четко – быть с Мерлином, начать новую эру в Камелоте – эру магии и свободы для всех волшебников. Вот почему она не испытывала удовлетворения, получив столь вожделенный трон.
Моргана устала быть врагом Мерлина и страшно по нему тосковала, - не было нужды дольше притворяться и скрывать это от самой себя.
Второй ее проблемой была боязнь возвращения Артура. В том, что он вернется – рано или поздно – она не сомневалась. Это был всего лишь вопрос времени. Возможно, она смогла бы упредить его, знай она, куда отправился Артур.
Вернувшись в замок, Моргана спустилась в подвал, где в темнице томились пленные рыцари Камелота. Заметив Гвейна, чародейка приказала страже вывести его.
- Сэр Гвейн, - усмехнулась она, скользя глазами по крепкому обнаженному торсу, который не прятала рваная рубашка. – Рыцарь Камелота, самый сильный и смелый, воплощение доблести и чести…
- Спасибо за комплимент, миледи, - Гвейн поднял уголок рта. – Я надеялся, что мы снова встретимся, и вы мне все это скажете.
- Ваше величество, - перебила Моргана. – Ты забыл, что теперь я - королева Камелота? – она подошла вплотную и заглянула прямо в его насмешливые темные глаза. – И твоя королева, - негромко добавила она.
- Прошу прощения, но я присягал королю Артуру, - все с той же ухмылкой невозмутимо сообщил Гвейн. – И покуда я жив, только он будет моим королем.
- Даже если он умрет? – перестав усмехаться, поинтересовалась Моргана.
- Вы не убьете его, - уверенно заявил рыцарь.- И не убьете никого из нас. Жаль, что вы убиваете лишь невинных горожан…
- Хватит болтать, - оборвала она разговор, который ей совсем не нравился. – Куда пошел Артур?
- Даже если бы я знал, я бы ничего не сказал, - ответил Гвейн. – А если вы собираетесь меня пытать или применять на мне свою магию, то быстро поймете, что я ничего не знаю! Так что лучше сэкономьте время.
Моргана внезапно не нашла, что ответить. Ей почему-то вовсе не хотелось мучить Гвейна, как это было в прошлый раз, когда с садистским наслаждением она наблюдала за тем, как его колотят ее головорезы. И что это с ней происходило? Отчего она вдруг перестала получать удовольствие от собственной жестокости?
- Это все? – удивленно спросил рыцарь, так и не получивший ответа. – И вы не потащите меня драться за кусок хлеба с толпой до зубов вооруженных уродов?
- Я решу твою судьбу позже, - процедила она, отворачиваясь от мужчины.
- Жду с нетерпением! – радостно осклабился он.
- Скорее всего, тебя и твоих друзей ждет…смерть, - холодно добавила она. – Конечно, если вы не передумаете и не признаете меня королевой. Или если не скажете мне о том, где укрылся Артур.
- Все в вашей власти, миледи, - смиренно заметил Гвейн. – Кстати, нас будут кормить?
Моргана снова предпочла не отвечать и стремительно пошла прочь из подвала. Ей не хватало свежего воздуха.
***
Мордред не был до конца доволен тем, как все прошло. Руководи он захватом Камелота, он многое сделал бы иначе. План был идеален, но Моргана совершила крупный промах, заранее предупредив Мерлина о готовящемся нападении. Если бы он и Артур ничего не знали, возможно, король не сбежал бы из города тайными тропами. Топор возмездия должен был опуститься на голову Артура, а в его отсутствие это было проблематично.
- Как думаешь, что он предпримет? – спросил он у Морганы за ужином. Они ели вдвоем в тронном зале, и им прислуживали саксонцы. Моргана была мрачна, как предштормовое море.
- Нападет на нас, - без всяких эмоций ответила она.
- Но мы же будем готовы, - с энтузиазмом заметил Мордред. – Скорее бы! Тогда мы в полной мере насладимся местью! Мы отомстим за всех! Мы отомстим за мою мать!
- Я уже не уверена, что хочу этой мести, - задумчиво проговорила Моргана. – Я хотела, чтобы магия была разрешена и нас не преследовали. Разве мы не добились этого?
Мордред даже жевать перестал и уставился на нее так изумленно, словно у женщины вдруг выросла борода. Такая кровожадная прежде, Моргана странно переменилась, и это его сильно встревожило.
- Что это значит? Ты хочешь все оставить, как есть? – недовольно спросил он.
- Мне нужно подумать, - бесстрастно ответила она.
- Ты же мечтала о смерти Артура, часами говорила только об этом! – вспылил он.
- Но я не хочу говорить об этом сейчас! – отрезала она, гневно сверкнув глазами. – Я иду спать. Советую и тебе сделать то же самое. Завтра предстоит сложный день.
- Да уж, тебе вновь придется предстать перед рыцарями и молить их о том, чтобы они тебе присягнули, - ухмыльнулся Мордред, но Моргана уже покинула зал, и он долго смотрел ей вслед.
Что бы с ней ни происходило, это не должно было помешать его годами вынашиваемой мести. И если прежде Мордред сомневался в том, что ему делать, теперь он легко принял решение.
ГЛАВА 14
Мерлин понимал, что это был идеальный момент, чтобы, наконец, рассказать Артуру обо всем. Он представлял, какой переполох может вызвать его появление на драконе, так что решил извлечь из этого максимум пользы.
- Я удивляюсь, что ты до сих пор ему не сказал, - заявил Великий дракон, пока они летели в Корлеон.
- А Артур полагает, что я болтлив и не умею хранить секреты, - усмехнулся Мерлин.
И вот он спускался со спины Килгарры на глазах у Артура, Гвен, королевы Аннис и многих других важных людей. С удовлетворением он успел отметить удивление на лице своего друга и короля. Он давно об этом мечтал – чтобы Артур, наконец, увидел в нем не неуклюжего простака, а умного и достойного человека. И хотя теперь он был лишен магической силы, прав был Великий дракон - Мерлин все равно чувствовал себя истинным магом.
- Надеюсь, ты сможешь все это объяснить, - довольно-таки ворчливо проговорил Артур, и Мерлин постарался подарить ему свою самую ослепительную улыбку.
- Конечно! – безмятежно ответил он. – Этому есть очень простое объяснение! Но я предпочел бы предоставить его лишь вам, ваше величество, - добавил он, покосившись на остальных, глядевших на них с нескрываемым любопытством, и король подал ему знак следовать за ним.
- Я слушаю, - сказал он, когда они пришли в покои, предоставленные Артуру. – Но давай все по порядку. Прежде, чем ты скажешь, почему ты прилетел верхом на драконе, я хочу знать, почему ты покинул меня без предупреждения в столь сложный час?
- Меня заманили в ловушку, - ответил Мерлин. – Я пал жертвой своего доброго сердца.
- Неужели? – недоверчиво посмотрел Артур. – И как же ты выбрался?
- С помощью других добрых людей, - улыбнулся маг.
- Да скажешь ты, наконец, как это связано с полетами на драконе?
Артур выглядел таким напряженным, и Мерлин чувствовал торжественность момента, но все же ему хотелось еще немного подразнить своего друга.
- Как я уже сказал, объяснение простое, - с важным видом сообщил он. – Я повелеваю драконами.
- Ага, а я повелеваю вильдеринами! – в тон ему произнес Артур.
- Но я серьезно! – возразил Мерлин. – Я – последний повелитель драконов! И я владею магией, - понизив голос, добавил он. - Только сейчас у меня ее отняли.
- Какое удобное оправдание, – пробормотал король. – Ты его долго выдумывал?
Мерлин снисходительно улыбнулся.
- Артур, послушай, я на самом деле маг, - терпеливо, словно объясняя ребенку, проговорил он. – Иначе как бы я смог приказать дракону принести меня сюда? Я мог бы доказать тебе правдивость моих слов, показав свою силу, но Моргана лишила меня ее! Это она заманила меня в ловушку и… в общем, теперь я бесполезен с точки зрения магии.
Король посмотрел на него, и если прежде в его глазах читалось лишь недоверие и недовольство, то теперь оно сменилось пониманием и даже каким-то облегчением со смесью любопытства. Артур смотрел так, словно снова узнавал Мерлина.
- Я вижу, ты не обманываешь меня, - наконец, сказал он. – И знаешь, наверное, я всегда подсознательно об этом догадывался. Ведь это ты спасал меня каждый раз, правда?
Мерлин смущенно отвел взгляд.
- Я не мог тебе сказать, прости.
- Я понимаю, тебе приходилось скрываться… Нелегко тебе было, - заметил Артур.
- И теперь, когда ты все узнал, ты не хочешь меня казнить? – усмехнулся Мерлин.
- Я давно знаю, что магия может нести добро, - ответил Артур. – Я не собираюсь никого казнить только из-за того, что он владеет магией.
- В магии нет зла, - заметил юноша. – Оно только в сердцах людей.
- Верно, - кивнул Артур. – Значит, ты маг, но Моргана украла твою силу. И как ей это удалось?
- У твоей сестры много магических артефактов, - пояснил Мерлин. - Как никак, а она – Верховная жрица древней религии, последняя из рода… С помощью одного из них, о существовании которого я даже не догадывался, она лишила меня магии.
- И что теперь делать? – спросил король. - Как вернуть твою силу? Нам бы не помешало, если бы мы могли что-то противопоставить Моргане…
- И Мордреду, милорд, - заметил Мерлин, и Артур нахмурился.
- Я знаю, ты предупреждал, а я не прислушался, - горько проговорил он. – Наверное, мне на роду написано вечно становиться жертвой предательства.
- Ты не виноват, - возразил Мерлин. – Мордред слишком хорошо умеет втираться в доверие к людям. Это качество у него было с самого детства. Кстати, тут как раз моя вина. Я не напомнил тебе о мальчике-друиде, которому мы помогли вернуться к его народу много лет назад. Теперь ты припоминаешь?
Артур пораженно кивнул.
- Мордред? Я и забыл его имя! Но почему он так поступил с нами? Почему он предал меня? Ведь мы же спасли его жизнь!
- Он был сыном Моргаузы, - ответил Мерлин. – А я убил ее. Возможно, есть еще причины. Ведь твой отец убил стольких друидов. Возможно, среди них были родные Мордреда.
- Так ты следил за ним с самого начала? – задумчиво спросил Артур. – И ничего не говорил мне?
- Не сердись, - попросил Мерлин. – Я хотел сказать тебе, но, во-первых, я надеялся, что Мордред не замышляет ничего дурного. А во-вторых, в этом случае он грозился раскрыть меня.
- Тебе следовало давным-давно рассказать мне о своей магии, - сказал король.
- И ты изгнал бы меня из Камелота, - печально подытожил юноша. – Разве ты смирился бы с тем, что твоим слугой все эти годы был колдун?
- Не буду лгать, я не знаю, как бы отреагировал тогда, но я знаю одно, Мерлин, - проговорил Артур, глядя ему прямо в глаза. – Ты – мой друг. Я приказал спасти от костра ведьму, совершенно чужого мне человека, так разве смог бы я сделать что-то плохое тому, кто всегда был мне верен и предан? Возможно, мне нелегко было бы с этим свыкнуться, но… со временем я бы смог.
- Тебе будет нелегко и сейчас? – спросил Мерлин.
- Мне было бы легче, не потеряй ты свою силу, - усмехнулся Артур. – За эти несколько дней мне пришлось переменить многие свои взгляды на мир. Я понял, что во многом был не прав. И я должен поблагодарить за это тебя.
- Не за что, - улыбнулся Мерлин. – И я рад, что сказал тебе. Мне не придется больше притворяться. Это было утомительно.
- И все-таки как вернуть тебе твою магию? – задумчиво спросил король. – Ведь ты же не навсегда ее утратил? Или навсегда?
Юноша подавил вздох.
- Нет, не навсегда, - твердо ответил он. – Не переживай на этот счет, Артур. Когда армия пойдет на Камелот, нам будет что противопоставить Моргане и Мордреду.
***
Моргане снилось, что она и Артур снова были детьми и играли во дворе замка, а Утер, живой и любящий, наблюдал за ними с балкона и широко улыбался. Проснувшись, она удивилась: к чему подсознание могло послать ей подобное сновидение?
С тех пор, как она воцарилась в Камелоте, Моргане каждую ночь снились очень странные сны, среди которых преобладал один. В нем она видела себя умирающей на поле битвы, а над ней склонялся обеспокоенный Эмрис. И если в первый раз она не придала этому сновидению особого значения, то после второго и третьего раза чародейка глубоко задумалась над тем, что оно могло ей сулить.
Неужели она предвидела собственную гибель? Но тогда почему Эмрис не радовался, а выглядел таким печальным, что у нее сердце ныло, стоило ей разглядеть застывшие в его глазах алмазы невыплаканных слез? Разве не он должен был, судя по предсказанию Каэллих, убить ее?
Вместе с тем ее поразило еще одно несоответствие. Эмрис казался древним стариком, но его глаза были изумительно юными, и, глядя в них, Моргана видела молодого мужчину. Причем, она точно его знала, но не могла вспомнить, откуда.
Все это ее сильно беспокоило и нервировало, а тут еще совсем некстати этот полный ностальгии по славному прошлому сон про Утера! Впрочем, если накануне она чувствовала себя неуверенной и не знала, как поступить дальше, утро принесло ей облегчение. Моргана поняла, что должна сделать ставку на простой народ Камелота и добиться его уважения.
В этот день она объявит о том, что магия отныне разрешена в Камелоте и окрестностях. Этим жестом она надеялась привлечь магов на свою сторону.
Пока Моргана размышляла над тем, как она будет претворять в жизнь свой первый указ, служанка позвала ее в тронный зал.
- Сэр Мордред просил вас явиться немедленно, ваше величество, - сообщила она, и Моргана ощутила в груди холодок недоброго предчувствия. Что этот мальчишка мог делать в тронном зале без нее?
Нервно сжимая руки, Моргана почти бегом поспешила туда. Широко распахнув двери, она увидела Мордреда, стоящим на коленях. Перед ним с короной в руках находился королевский сенешаль.
- Властью, данной мне народом королевства, нарекаю тебе, Мордред, королем Камелота! – четко и громко проговорил он и опустил корону на голову юноши.
- Что? – шокированная Моргана решила, что ослышалась. – Что здесь происходит?
Мордред поднялся с колен и с самодовольной улыбкой обвел взглядом всех присутствующих, задержавшись взглядом на Моргане. В его глазах светилось торжество и превосходство.
- Леди Моргана! – воскликнул он. – Приятно, что вы все же присоединились к нам!
- Что за цирк ты здесь устроил? – спросила она, чувствуя, как в груди закипает злость.
- Цирк? – невозмутимо переспросил он. – Боюсь, это слово весьма неуместно к данной ситуации. Меня провозгласили королем!
- Но по какому праву? – проедая его глазами, спросила она.
- По праву моего рождения, - спокойно ответил Мордред. – Ведь я - сын Утера Пендрагона и Верховной жрицы древней религии Моргаузы! Я не только твой племянник, Моргана, но и брат. И законный наследник трона.
Моргана решила, что уши предали ее; она просто отказывалась верить услышанному. Конечно же, наглый мальчишка врет! Сын Утера? Но разве такое возможно?
- У меня есть доказательства, - словно читая ее мысли, сообщил Мордред. – Письма Утера моей матери и ее письма, адресованные ему. Желаете ознакомиться, миледи?
Ей казалось, она спит и видит один из тех мерзких кошмаров, что стали проклятием всей ее жизни, но, к сожалению, все происходило в реальности. Впрочем, Моргана не была бы Морганой, если бы не сдержала порыв убить Мордреда прямо в момент его наивысшего триумфа и не нашла бы в себе силы усмехнуться ему в лицо.
- Позвольте на пару слов, ваше величество, - пропела она, и Мордред явно нехотя последовал за ней в коридор. Там Моргана позволила всей гамме разнообразных эмоций, испытываемых ею, отразиться на ее лице.
- Что это значит? – потребовала она объяснений. – Что ты себе позволяешь? Тебе надоело жить?
- Ты стала слабой, Моргана, - усмехнулся юноша. – Ты не в состоянии принять даже самое простое решение, вот мне пришлось все взять в свои руки, иначе я не знаю, чем бы все это закончилось.
- Я скажу тебе, чем это закончится, - прошипела она, приблизив свое лицо к нему. – Ты снимешь корону со своей глупой головы и сообщишь всем, что это была шутка!
- И не подумаю, - возразил он. – У меня, в отличие от тебя, дорогая родственница, есть план действий, благодаря которому мы сможем удержать Камелот и даже заманим сюда Артура и убьем его. Доверься мне!
- Довериться тебе? – сердито переспросила она. – Как выяснилось, как раз тебе мне и нельзя доверять! Почему ты скрывал от меня столь важную правду? Когда ты сам узнал о том, что ты – сын Утера?
- Мать говорила мне об этом с рождения, - признался Мордред. – Она воспитывала меня в ненависти к Пендрагонам и внушала, что однажды я отомщу за нее и за нас. Вот и настал этот час.
- Она использовала меня! – простонала Моргана, ощущая себя полностью беспомощной перед лицом отрывшейся истины.
- Успокойся, сестра, - ухмыльнулся новоявленный король. – Мы будем править вместе.
Править вместе с Мордредом ей хотелось меньше всего на свете, но пора было взять себя в руки.
- Хорошо, - с усилием улыбнулась она. – Только сейчас мне нужно побыть одной.
- А когда закончишь с самобичеванием, я жду тебя для обсуждения наших планов, - сказал Мордред. – У меня есть важное сообщение.
Самобичевание? Да как он смеет?! И какое еще сообщение?
Не желая даже думать об этом, Моргана побежала к себе и со злости принялась крушить все в своей комнате. Как она могла хоть на минуту поверить, что Мордред может искренне желать того, чего желает она? Он всегда преследовал только свои интересы!
А Утер! Каков дамский угодник! Даже Моргауза не избежала его милостей и ласки! Сколько же еще у него незаконнорожденных детей и наследников столь вожделенного трона?
И, наконец, Моргауза, милая сестра, которую она так искренне любила, по которой все еще проливала океаны слез холодными и одинокими ночами! Ее обман для Морганы был горше всего…
- Я проклинаю тебя, Моргауза! – воскликнула она, невидящими глазами глядя на то, что стало с ее прежде уютной комнатой. – И пусть мое проклятие настигнет тебя даже в смерти, ты, мерзкая ведьма!..
ГЛАВА 15
Моргана чувствовала себя так угнетенно и горько, что хотела немедленно убить Мордреда за его предательство, которому не могло быть прощения. Да если бы она только знала, что за мысли водились в этой курчавой голове! Впрочем, немного выпустив пар, она успокоилась и решила затаиться. Как и сам Мордред, выждавший удобного момента, чтобы ужалить ее, она поняла, что ей стоит сделать вид, что она смирилась. В конце концов, на самом деле она по-прежнему чувствовала себя королевой Камелота.
Так что, явившись по приказу короля в его покои, Моргана уже выглядела полностью невозмутимой.
- Я рад, что ты больше не хочешь меряться магической силой, - заявил он. – Ты очень сильна, Моргана, я это знаю и не хочу испытать на себе силу твоего гнева.
- Так и не вызывай его, - бросая на него мрачные взгляды исподлобья, проговорила чародейка.
- Посему я и позвал тебя сюда, - сообщил Мордред. - У меня есть план. Мы должны выманить Артура.
- Скоро он сам придет, - заявила Моргана. - Наберись терпения.
- И тебя это устраивает? – возмущенно спросил юноша. - Хочешь играть по его правилам или установить свои?
Конечно, она хотела играть исключительно по своим правилам и на своих условиях.
- Говори, - холодно произнесла она, не глядя на предателя.
Мордред удовлетворенно улыбнулся. Похоже, он получал удовольствие от того, что Моргана его слушала.
- Утром прискакал гонец, - сообщил он. - К нам, а точнее, к Артуру едет принцесса Митиан, дочь Родора из Немета.
- Она наверняка не знает, что случилось, раз спокойно продолжает свой путь, - заметила Моргана.
- Вот именно! Мы должны взять ее в заложницы и сделать так, чтобы эта весть дошла до Артура, где бы он ни находился, - заключил Мордред. – Он примчится ее выручать.
Моргана задумчиво покусала губы.
- Однажды Артур едва на ней не женился, - вспомнила она.
- Тем более он должен испытывать вину перед этой женщиной, - заметил Мордред. - Дело верное.
Моргана не могла не признать, что план действительно неплох. Артур на самом деле не смог бы не откликнуться на призыв о помощи от своей бывшей невесты.
- Так ты одобряешь идею? – спросил Мордред.
- Странно, что королю Камелота еще нужно мое одобрение, - язвительно заметила она.
- Я еще только учусь, тогда как твой опыт правления, несомненно, богаче, - в его тоне послышались издевательские нотки, но Моргана предпочла их не заметить.
Принцесса Митиан, слегка утомившаяся после длительной поездки верхом, но очаровательная даже в запыленной одежде, прибыла после обеда. Она сразу удивилась, не увидев привычного знамени Камелота с золотым драконом на красном полотне. Как только они обосновались в замке, Моргана приказала снять и сжечь все флаги Пендрагонов. Вместо золотых драконов теперь висели другие – серебряные, на черном фоне.
Встретив принцессу у парадного входа в замок, Мордред проводил ее в тронный зал, где она ожидала встретить Артура, но там была лишь Моргана.
- Что все это означает? – спросила девушка, изумленно глядя на корону на голове Мордреда. – Где король Артур?
- Отныне у Камелота другой король – Мордред, - сообщил юноша, слегка склоняя перед ней голову. – И он к вашим услугам.
- Н-но я ничего не знала, - пролепетала Митиан, начиная понимать, что угодила в ловушку. Осознав, что Артура нет в Камелоте, а само королевство захвачено, она сильно испугалась.
- Не бойтесь, ваше высочество, - сладко ей улыбаясь, проговорил Мордред. – С вами не случится ничего дурного. Конечно, если вы будете сговорчивы…
- Я теперь ваша пленница? - неприязненно глядя на него, спросила девушка.
- Вы – моя гостья, - снова улыбнулся Мордред и, завладев ее рукой, мягко ее поцеловал.
- Значит, я могу уехать? – спросила Митиан, с усилием отнимая руку.
- Не так скоро, - холодно заметил новоявленный король. – Разве вам не хочется немного погостить у нас? Лично мне будет очень приятно ваше общество…
- Что вам от меня нужно? – собирая остатки самообладания, спросила принцесса, испуганно косясь на Моргану, занимавшую королевский трон.
- Вы напишете Артуру письмо, - сказала чародейка. – В нем вы попросите его о помощи.
- Так вы хотите использовать меня как приманку? – ужаснулась принцесса. – Вам нужен Артур…
- Вы так же поразительно догадливы, как и прекрасны, - заметил Мордред, и Моргана недовольно скривила губы. Он был неисправим!
- Садитесь и пишите, ваше высочество, - сказала Моргана, и Митиан невольно повиновалась. Когда письмо было написано, Моргана прочла заклинание, вызвавшее черного ворона. Привязав к его лапе послание, она шепнула несколько магических слов.
- Он найдет Артура, где бы тот ни находился, - проговорила она, перехватив недоверчивый взгляд Мордреда. – Нам остается только приготовиться ко встрече!
Бледная Митиан сжала пальцы так, что они хрустнули.
- Благодарю вас, принцесса, - Мордред одарил ее улыбкой профессионального хищника и предложил ей руку. – Вам нужно отдохнуть с дороги. Пойдемте, я провожу вас в ваши покои.
***
- Какая-то птица стучится в окно, - сообщил Мерлин, с изумлением взирая на черного, как беззвездная ночь, ворона, деловито долбящего клювом оконное стекло.
- Так впусти ее, - сказал Артур. Они только что вернулись со встречи с прибывшим ко двору Аннис королем Олафом, который также изъявил желание выступить союзником Камелота в борьбе против Морганы. Дальнейшее объединение государств Альбиона против общего врага и растущая военная мощь несказанно радовали, так что Артур пребывал в прекрасном расположении духа, а на его губах блуждала легкая улыбка, словно он уже победил.
Маг распахнул окно, и черный ворон, громким карканьем возвещая о своем прибытии, поспешно влетел в комнату.
- Что-то привязано к его лапе, - заметил Мерлин. – Наверное, послание…
- Послание? От кого? – заинтересовавшись, Артур раскрыл письмо. – От принцессы Митиан! – удивленно воскликнул он и тут же нахмурился. - Она в Камелоте с Морганой и Мордредом! Просит ей помочь. Как не вовремя! Мы еще не готовы к походу на Камелот. Но я не могу не помочь ей!
Мерлин поднял на него тревожный взгляд.
- Не думаю, что принцесса Митиан умеет отправлять черных воронов с почтой, - сказал он. – Скорее всего, это ловушка для тебя, Артур.
- Неужели не могут дождаться, когда я сам приду? – усмехнулся король.
- Они хотят навязать тебе свои правила. Но ты не обязан их принимать.
- Так что же мне делать? Я же не брошу бедную девушку в беде!
- Конечно, мы ее не бросим, вот только ей помогу я, - заявил Мерлин. – Дракон отвезет меня в лес возле Камелота, а там через тайный ход я проберусь в замок.
Едва дослушав эту речь, Артур одарил своего друга насмешливым взглядом.
- И что ты будешь делать дальше? Ты же утратил свою силу, а замок кишит воинами Морганы! Насколько я помню, ты и меч-то правильно держать в руках не умеешь.
- Я справлюсь! – воодушевленно воскликнул Мерлин. – Я знаю замок, как свои пять, нет, даже десять пальцев!
- Если ты попадешься, мне придется спасать не только Митиан, но и тебя, - ворчливо заметил Артур.
- Я не попадусь, - юноша выглядел поразительно уверенным. – А если попадусь, можешь меня не спасать, - улыбнулся он. - Позволь мне сделать это, Артур, - попросил он. – Я докажу тебе, что даже, не владея магией, способен совершать достойные поступки и быть полезным!
Король все еще сомневался, но дело решили Гвиневра и Гаюс, которые как раз вошли в комнату.
- Позвольте Мерлину сделать то, что он хочет, - сказал старый лекарь. – Я уверен, что в этот раз он будет гораздо осмотрительнее, чем в прошлый.
- Пусть идет, - кивнула и Гвен. – Моргана ждет тебя, Артур, так что Мерлин на самом деле сможет пробраться незамеченным. К тому же мы снова увидим дракона!
Видимо, решающую роль сыграл последний аргумент. Мерлину показалось, что Артур, услышав о драконе, поглядел на него с нескрываемым уважением. Да только ради этого стоило постараться!
ГЛАВА 16
Мордред предполагал, что править Камелотом будет сложно, а еще сложнее – удержаться на этом столь желанном для многих троне. Долгими бессонными ночами он, всматриваясь во мрак, часами продумывал свою будущую политику, но на деле все оказалось бесполезным. Как выяснилось, власть несла с собой вовсе не любимую им свободу, а тяжелое бремя, тянущее ко дну.
Он знал, что никому не сможет доверять, а особенно – Моргане. После того, как он с ней поступил, она наверняка его возненавидела. Ему стоило бы от нее избавиться, но здесь Мордред не мог найти верного решения. Убить ее он не смел, но и держать возле себя было опасно. Моргана была точно затаившаяся в кустах гремучая змея. Впрочем, Мордред уповал на то, что смерть Артура (а он верил в то, что это скоро произойдет) поможет им снова сблизиться. Если же нет, тогда он найдет способ убрать Моргану со своего пути…
- Сир, - внезапно услышал он робкий голос девушки-служанки принцессы Митиан. – Моя госпожа просит, чтобы вы пришли в ее покои.
- Что случилось? – спросил он, недовольный тем, что его размышления были прерваны.
- Прошу вас пойти к ней, - повторила служанка. – Госпожа хочет с вами поговорить.
Мордред поднялся с трона и медленно пересек зал. Он не был уверен, что ему следует бежать по первому же зову женщины, которую они держали в заложниках. С другой стороны, ему не хотелось выглядеть в глазах Митиан законченным злодеем. Она была очень привлекательна, эта принцесса, и хотя сердце Мордреда давно покрылось ледяной коркой, все же его трогала ее нежная красота.
- Все ли у вас хорошо, ваше высочество? – спросил он, входя в ее комнату. Принцесса поспешила ему навстречу и подняла заплаканные глаза. Ее взгляд был очень трогателен.
- Я знаю, что вы добрый человек, - заговорила она, установив с ним зрительный контакт. – Я хочу заключить с вами сделку. Мой отец заплатит за меня любой выкуп…
- Но мне не нужны деньги! – возразил Мордред.
- А что вам нужно? – она подошла совсем близко и вдруг положила руки ему на плечи. Мордред замер, смущенный и завороженный кротким взглядом больших карих глаз. В тот же миг горячие губы неожиданно коснулись его губ, послушно раскрывшихся в ответ на поцелуй. Тонкий девичий стан прижался к нему, и Мордред, повинуясь порыву, обхватил Митиан, прижимая ее еще крепче. На миг она оторвалась от него, чтобы нервно начать расстегивать пуговицы на платье, но руки юноши ее остановили. На его счастье, несмотря на молодость и горячность, он вполне мог укрощать свои желания, когда дело касалось женщин.
- Не нужно, - хрипло произнес он, не в силах отвести глаз от красавицы перед ним. Он безумно хотел ею обладать, но понимал, что не должен этого делать.
Митиан застыла в нерешительности.
- Разве вы не хотите этого? – потерянно спросила она, и все внутри Мордреда буквально кричало о том, что очень хочет, но не таким образом. Похоже, Митиан совсем отчаялась, раз решилась на такой поступок. Мордреду даже стало ее жаль. Принцессу вынудили играть роль пешки в большой игре, о которой она даже понятия не имела.
Не глядя ей в глаза, уверенными пальцами Мордред застегнул ее пуговицы. Девушка была готова расплакаться. Мордред ненавидел, когда красивые девушки плакали. Не понимая толком, что делает, он хотел просто обнять ее, чтобы успокоить, но Митиан отшатнулась от него, как от прокаженного.
Внезапно распахнулась дверь, и на пороге возникла Моргана. Цепким взглядом она сразу определила, что произошло, и на лице ее появилась глумливая ухмылка. Мордред, не желавший слышать никаких замечаний и насмешек, быстро прошел мимо нее. Моргана, мгновенно потеряв интерес к принцессе, поспешила следом (при этом напрочь забыв запереть дверь ее комнаты).
- Подожди! – крикнула она. – Мордред, постой! Что тут произошло?
- Ничего, - отрезал он. – Занимайся своими делами.
- Но мои дела сейчас – это ты и эта девчонка, - заметила Моргана. - Надеюсь, ты не влюбился в нее? Это может стать проблемой…
- Я же сказал, что тебя это совершенно не касается, - ледяным тоном проговорил он.
- Хорошо, успокойся, - чародейка подняла руки в примиряющем жесте. – Просто будь осторожен, эта принцесса очень красива и умна.
Мордред швырнул в нее убийственный взгляд. Его больно задела уверенность Морганы в том, что Митиан обратила на него свою благосклонность лишь ради того, чтобы отвлечь его внимание. Конечно, она была права, и еще несколько минут назад он был близок к проявлению слабости и полному провалу. Видимо, он все же преувеличивал собственную степень готовности к той должности, которую теперь занимал. Но он не желал, чтобы об этом знали другие, тем более, Моргана, которая только и ждала его промахов.
- Оставь меня, - холодно приказал он тоном, не выносящим противоречий.
Моргана некоторое время напряженно смотрела вслед уходящему Мордреду. Он казался растерянным, и в какой-то степени ей даже было его жаль. Она до сих пор иногда вспоминала того мальчика с ясными голубыми глазами, которому когда-то помогала бежать от Утера. Сегодня ей удалось вновь увидеть у Мордреда то же выражение лица, что было тогда. Наверное, ему было нелегко. Впрочем, с тех пор слишком много дождей утекло, и ныне преобладали другие воспоминания – те, в которых Мордред в короне с самодовольной улыбкой восседал на троне Камелота.
Это был ее трон! Это она, Моргана, собрала огромную армию и способствовала захвату королевства! Без нее Мордред так и остался бы никчемным мальчишкой, а она помогла ему взобраться на самый верх! И как он только смел так вероломно предать ее? Это было хуже, чем кинжал в спину.
Так что, пожалуй, Моргана все же больше радовалась, чем огорчалась из-за растерянности своего племянника и брата. А ему было от чего впасть в растерянность и даже отчаяние – как король Мордред совсем не преуспел. Народ не принимал его так же, как прежде не принимал Моргану, только, пожалуй, его ненавидели даже сильнее. И если она собиралась хотя бы привлечь на свою сторону магов, объявив волшебство разрешенным, то Мордред этого делать не спешил.
Он совершал те же ошибки, что и Моргана несколько лет назад. В надежде запугать остальных он казнил невинных людей и продолжал сыпать угрозами. Глядя на него, Моргана словно увидела себя со стороны, и эта картина ей очень не понравилась. Она тоже была такой же самонадеянной, самоуверенной и самовлюбленной. Она тоже полагала, что силы и злости вполне достаточно для того, что управлять королевством. Правление Мордреда помогло ей увидеть все просчеты и ошибки, что она совершила, и Моргана поклялась себе, что не повторит этого.
***
Великий дракон осторожно опустился на землю и склонил голову перед Артуром.
- Приветствую тебя, король настоящего и будущего, объединяющий Альбион! – велеречиво произнес он.
- И тебе привет, о Великий дракон! – Артур склонил голову в ответ. – Рад, что в этот непростой час ты помогаешь нам!
- Это моя судьба, - ответил дракон. – И я счастлив служить тебе, а также величайшему магу из когда-либо живших на этой земле!
- Видел бы ты сейчас свое лицо! – Мерлин улыбнулся, наблюдая за тем, с каким почтением, недоверием и любопытством Артур смотрит на Килгарру и прислушивается к его высокопарному слогу.
Половина двора Аннис вновь собралась, чтобы поглазеть на крылатое и огнедышащее чудо, и маг даже опасался, как бы это не смутило Великого дракона, но тот был выше подобных мелочей. Он послушно подставил Мерлину спину, и юноша ловко взобрался на нее.
- Ты там…осторожнее, - сказал Артур на прощанье, и Мерлин снова улыбнулся.
- Ты как будто за меня волнуешься, - заметил он. – Все будет хорошо!
- Да уж постарайся, чтобы было! – ворчливо отозвался король.
Килгарра приземлился в лесу за Камелотом. Именно здесь на поверхность выходили тайные подземные пути, по которым можно было пробраться в самое сердце замка. Мерлин немного беспокоился, что люди Морганы разнюхают эти места, но вокруг было спокойно и тихо.
Спустившись с дракона, юноша вытащил из сумки длинную седую бороду и приладил ее к своему лицу.
- Ну что, похож я на Эмриса? – со смехом спросил он, изображая походку древнего старца.
- Будь осторожен, юный чародей, - ответил дракон. – Не рискуй понапрасну. Помни, что сейчас ты не можешь все исправить легким движением руки.
- Даже если бы я и хотел забыть, мне постоянно об этом напоминают, - со вздохом пробормотал юноша.
- Я буду ждать тебя здесь, - заключил Килгарра.
- Хорошо. Если я не вернусь к ночи, возвращайся к Артуру!
И с этими словами Мерлин зажег факел и смело вошел в пещеру.
Похоже, Моргана была занята иными, более важными делами, потому что тайные подземные ходы стояли без охраны, и Мерлин сумел беспрепятственно пробраться к замку. Правда, внутри он пару раз едва не попался, но ему постоянно везло, точно его оберегала какая-то высшая сила.
Странно было видеть замок Пендрагонов без привычных золотых на красном драконов. Теперь здесь было мрачно и подозрительно тихо. Создавалось впечатление, что в замке вообще никто не живет. Хотелось бы Мерлину знать, чем заняты Моргана и Мордред. Будь у него сила, он бы воспользовался моментом и обязательно совершил бы какую-нибудь диверсию. А так приходилось ограничиться лишь надеждами на будущее.
Некоторое время ему пришлось потратить на поиски комнаты, в которую поместили Митиан. В коридоре дежурила стража, но Мерлин сумел отвлечь внимание воинов, швырнув на пол несколько монет. Те удачно покатились, и стражники бросились за ними, а юноша сумел незамеченным пробраться в то крыло замка, где располагались комнаты для гостей. Он искренне наделся на то, что Митиан разместили именно там.
Несколько дверей были заперты, но одна легко поддалась. Митиан стояла у окна, но услышав звук отворяемой двери, резко повернулась и изумленно посмотрела на старика, бесцеремонно вошедшего в ее покои. Только тогда Мерлин вспомнил, что он в образе Эмриса.
- Ой, прости! – рассмеялся он и спешно стянул бороду. – Это я, Мерлин! Я пришел спасти тебя!
- Мерлин?! – обрадованно воскликнула девушка. – Тебя прислал Артур? Хорошо, что он не пришел сам, потому что ему приготовили ловушку! Но как тебе удалось пробраться сюда незамеченным?
Мерлин улыбнулся и снова приладил себе седую бороду, а Митиан бросил широкий плащ с капюшоном.
- Надень это и опусти капюшон пониже, чтобы тебя не узнали, - сказал он. - Уходим отсюда, пока в замке тихо.
Митиан быстро оделась, и они вышли в коридор, куда уже вернулись стражники, слегка повздорившие из-за того, кому и сколько монет досталось.
- Беги, я их задержу! – шепнул Мерлин, толкая девушку вперед, а сам повернулся к саксонцам, на бегу вынимая меч из ножен. Если бы Артуру довелось увидеть его в этот момент, король был бы очень удивлен мастерством Мерлина-мечника. Саксонцы тоже были весьма ошарашены прытью старика, которого надеялись быстро убить, но никак не получалось. И все же он был один против нескольких противников, и его скоро оттеснили к стене.
- Сюда! – услышал он крик Митиан и едва успел нырнуть вслед за ней в открытую дверь, которую они захлопнули прямо перед носом у саксонцев.
- Почему ты не убежала? – спросил Мерлин, пряча меч и пытаясь выровнять дыхание, сбившееся после напряженного боя.
- Я не могла тебя бросить! – воскликнула принцесса. – Они бы тебя убили! Что дальше? Они скоро ворвутся сюда или позовут своих хозяев!
Юноша поспешно осмотрел комнату, в которой они оказались, пытаясь оценить обстановку и придумать путь к спасению. Подбежав к окну, он увидел, что снаружи уже стемнело.
- Пока саксонцы не выломали дверь, нам придется вылезти в окно, - сказал он.
- Но снаружи много воинов! – возразила девушка.
- Придется рискнуть, - заметил Мерлин, срывая бороду, которая больше была ему не нужна. – Если останемся здесь, мы точно попадем в руки Морганы, а так у нас есть крохотная надежда.
Он распахнул окно, и по очереди он и Митиан выбрались на карниз. Комната располагалась довольно высоко от земли, и у принцессы едва не закружилась голова, стоило ей посмотреть вниз.
- Осторожнее! – воскликнул Мерлин, поддерживая ее за талию, тогда как Митиан осторожно двигалась вдоль стены. Впрочем, его надеждам на незаметный побег не было суждено сбыться, потому что во дворе замка бродило слишком много саксонцев с факелами и арбалетами.
- Ой! – невольно вырвалось у Митиан, когда совсем рядом с ней в стену ткнулась и отлетела белооперенная стрела.
- До сих пор мне везло, но вот это очень плохо, - пробормотал Мерлин. – Теперь нас спасла бы только магия…
В тот же миг воздух внезапно был вспорот мощными взмахами сильных кожистых крыльев, и изумленный юноша заметил, что над ними парит сам Великий дракон. Увидев, что саксонцы стреляют из луков в Мерлина и принцессу, он изрыгнул на них небольшую струю огня.
- Это дракон! – в ужасе вскричала Митиан, крепко вцепившись в мага. – Лучше бы мы погибли от стрел саксонцев, чем от его огня!
- Не бойся, мы не погибнем, потому что это друг, - шепнул Мерлин. – Он прилетел очень вовремя, хотя мы с ним договаривались о встрече в другом месте.
Митиан недоверчиво посмотрела на Килгарру, который завис прямо над ними.
- Я рассудил, что раз тебя так долго нет, тебе может пригодится моя помощь, юный маг, - проговорил он.
- Ты рассудил верно, а сейчас пора бы нам убираться отсюда, пока Моргана и Мордред не сообразили, что к чему! – воскликнул юноша. В ту же секунду Килгарра опустился так, что Мерлину оставалось сделать лишь шаг, чтобы оказаться на его спине. – Идемте, ваше высочество, - позвал он, протягивая руку Митиан. – Мы летим в Корлеон, где нас ждет король Артур!
ГЛАВА 17
Мордред сидел в тронном зале, глубоко погруженный на дно важных размышлений, когда туда ураганным ветром ворвалась взволнованная Моргана.
- Митиан сбежала! – воскликнула она. – И кто-то ей помог! Уж не ты ли намеренно оставил дверь открытой?
Мордред вскочил, и лицо его светилось гневом праведным, вызванным оскорбительными словами женщины.
- О чем ты говоришь? – сердито спросил он. – Уж не обвиняешь ли ты меня в сговоре с ней?
Моргана обвела его цепкими глазами с ног до головы.
- Судя по тому, что девчонка была готова на все, я бы не удивилась, будь это так, - заметила она.
- Да как ты смеешь?! – он выглядел так, словно готов был ее ударить, и чародейка невольно отступила на шаг. Впрочем, она не верила ему, и все, что он ни делал, казалось ей притворством.
- От тебя можно ждать чего угодно, Мордред, - холодно проговорила она. – Ты уже это доказал.
- Но я не помогал Митиан! – воскликнул он. - Она была нужна мне, как приманка для Артура еще больше, чем тебе! В отличие от тебя я еще не отказался от своих намерений отомстить.
- Я и не собиралась ему мстить, - проговорила она. – Я всего лишь хотела получить трон и власть.
- А кто твердил о том, что мечтает увидеть голову Артура насаженной на кол? – возмущенно спросил Мордред. – Кто кричал, что хочет смерти Артура?
Моргана криво усмехнулась. Не стоило ей так много об этом болтать, ох, не стоило! Неоднократно в своей жизни она убеждалась в том, что язык ее был самым главным ее врагом.
- И я не отказываюсь от своих слов, - тем не менее, сказала она, встретив его сердитый взгляд. – Да, я мечтала о смерти Артура, я обвиняла его во всех моих бедах, но он остался жив. И я смогла с этим смириться, потому что поняла, что к моим бедам Артур не имеет никакого отношения.
- Неужели? – удивленно посмотрел юноша. – И в чем причина такой перемены?
Она посмотрела на него в упор. На самом ли деле он хотел услышать правду и готова ли она была ему ее рассказать? И знала ли сама Моргана эту самую правду?
- Я устала сеять смерть вокруг себя, - отвернувшись, проговорила она. – Я больше не хочу быть той Морганой, о которой идет дурная слава, которой все боятся и при имени которой люди спешат спрятать своих детей. Я переболела своей ненавистью к Артуру. А вот за что ты так его ненавидишь? Что он сделал тебе? Ведь это же Утер бросил беременную Моргаузу, а не Артур!
@музыка: OST Merlin
@темы: фан-фикшен, Мерлин
~We are the perfect flaws...~
Название: Когда взойдет солнце
(сиквел фанфика «Когда опустится ночь»)
Автор: MrsBradleyJames (Fontedivina)
Рейтинг: R
Год написания: 2013
Категория: джен, гет
Герои, пары: Мерлин/Моргана, Артур/Гвиневра, Мордред, Гаюс, рыцари
Жанр: экшен, ангст
Таймлайн: после 4го сезона прошло три года…
Статус: закончен
Дисклеймер: Все герои принадлежат ВВС 1
От автора: Моя попытка создать собственный 5й сезон, восполнив все пробелы, которые для меня остались незаполненными создателями сериала. В этом фанфике будет то, что мне очень хотелось бы увидеть в сериале, но чего я так и не увидела. В частности будет расширена роль таких важных героев как Мордред и Айтуса. Также будет мое обоснование некоторых событий, которые в сериале, на мой взгляд, не получили должного обоснования.
P.S. Некоторые события могут не совпадать по времени с теми же событиями в сериале и быть изменены.
читать дальше
Оглушительный шум разносился по всей округе, потому что это была поистине великая битва. Седовласый старик, тяжело опираясь на деревянный посох с круглым навершием, которым служил белый кристалл, издающий бледное свечение, продирался сквозь ряды врагов, повторяя про себя – снова и снова - лишь одно заклинание: «Я не могу опоздать! Я должен успеть!»
Он был рожден для того, чтобы разрушить многовековое пророчество. Артур не должен был умереть на поле битвы, а Камелот не мог лишиться того, кому еще только предстояло стать величайшим в истории правителем…
Hush, child, the darkness will rise from the deep, and
carry you down into sleep...
Guileless son, I'll shape your belief
And you'll always know that your father's a thief
And you won't understand the cause of your grief
But you'll always follow the voices beneath -
Loyalty, loyalty, loyalty, loyalty only to me
Guileless son, each day you grow older
Each moment I'm watching my vengeance unfold
For the child of my body, the flesh of my soul,
will die returning the birthright he stole
(Heather Dale – “Mordred’s lullaby”)
Почувствовав жестокий порыв северного ветра, жаждущего забраться под воротник, он стиснул зубы, плотнее запахнул тонкий плащ и прибавил шагу. В такие промозглые осенние вечера он почему-то особенно часто вспоминал руки матери, которые когда-то качали его колыбель, а затем столько раз ласково обнимали, даря ощущение тепла и надежности. Он давно вырос и считал себя вполне самостоятельным мужчиной, но все равно ему этого не доставало. Моргана так и не смогла стать ему семьей, как ни старалась. Хотя когда, еще будучи ребенком, он впервые увидел ее, он искренне ее любил. Но по прошествии лет слишком многое изменилось. В нынешней злобной Моргане, на чьем красивом, но таком надменном лице застыло выражение вечного раздражения и презрения, сложно было узнать ту милую и приветливую девушку, которую он когда-то знал. Теперь она была совсем другая, и Мордред ее, скорее, ненавидел.
И все же он оставался с ней, хотя вряд ли сам смог бы внятно объяснить, было это из-за их общей цели или из-за своей детской привязанности. Мать всегда твердила, что он вырастет, станет большим и сильным мужчиной и отомстит – и за себя, и за нее, и за весь их род. Мордред поклялся, что так и будет. Он знал, что этот час приближается, а чтобы все прошло удачно, Моргана должна была находиться рядом. Он хотел, чтобы в миг его торжества с ним была та, кто сможет понять и разделить его радость.
Впрочем, о его близости с последней Верховной жрицей древней религии не догадывался никто в Камелоте. При дворе он был всего лишь рыцарем, хотя и приближенным к королю Артуру, и он намеревался еще некоторое время придерживаться этой легенды. Мордред умел располагать к себе людей, и вообще-то в Камелоте его любили. Этим людям он не желал никакого зла и искренне надеялся, что они не пострадают, когда он и Моргана свершат свое возмездие.
Выйдя из замка в тот вечер, он привычно флиртовал с хорошенькими служанками и обменивался ничего не значащими фразами с другими рыцарями. В то же время мысленно он был далеко. Он привык притворяться и приспосабливаться к различным жизненным обстоятельствам. Для этого у него были долгие годы.
Мать воспитывала его в ненависти к королю Утеру Пендрагону. Мордред помнил, как она пела, качая его колыбель, о том, что однажды он отомстит королю-тирану, и его ждет великая судьба. Он вырос с этой надеждой и знал, что если будет достаточно терпеливым, то однажды добьется всего, чего захочет. В достижении цели мать учила его не останавливаться ни перед чем, и Мордред отлично усвоил урок.
Вот только когда она умерла, ему пришлось нелегко. Он давно жил сам по себе, и все же, понимая, что его самый родной человек погиб, Мордред жестоко страдал. Он не мог долго оставаться на одном месте и постоянно убегал. Он мечтал найти Моргану, но боялся в одиночку пробраться в Камелот. Для этого он был еще слишком юн и неопытен.
Впрочем, его способность быстро ориентироваться в любой обстановке была поразительной. Он легко менял маски и с разными людьми умел быть разным. Редко с кем он оставался самим собой.
С друидами он всегда вел себя предельно уважительно и вежливо. Перед солдатами из королевских патрулей он прикидывался несчастным заблудившимся ребенком. Заметив, что нравится женщинам, он научился пользоваться своей внешней привлекательностью.
Наверное, лишь однажды после смерти матери он позволил себе не прятаться за очередной маской, а открыть другому человеку свою сущность и быть собой. Девушку звали Кара, и она была из его племени – племени друидов. Она стала его первой и единственной любовью.
Это был самый счастливый период его жизни. Словно истинные дети леса, они целыми днями бродили в густой чаще, перебирались вброд через неглубокие ручьи, находили самые укромные и красивые уголки и подолгу сидели там, наслаждаясь обществом друг друга. Им больше никто не был нужен.
Но Мордред давно узнал, что подобное счастье не может длиться долго, и за все в жизни приходится платить. Кара входила в группу радикально настроенных друидов, которые предпочитала бурно выражать свой протест против запрета магии в Камелоте. Они утверждали, что борются за возможность свободно заниматься волшебством, но на самом деле вели себя крайне агрессивно, и тогда как король Артур даже не пытался их притеснять, они сами совершали разбойные набеги на город и периодически пытались его убить.
Мордред не поддерживал радикалов в их методах. Он вообще был одиночкой и собственные мысли и планы всегда держал при себе. Ими он не делился даже с Карой, которую неоднократно пытался уговорить бросить своих друзей и спокойно жить с ним. Возможно, ради этой девушки он даже смог бы отказаться от своей мести.
Вообще-то он и сам желал королю смерти, а также мечтал о том, чтобы магия была разрешена, но природный ум и осторожность предостерегали его от участия в подобных сомнительных сообществах. Как правило, такие демарши не заканчивались ничем хорошим. Мордред даже вспоминать не хотел о том, что случилось с бедной Карой во время одной из таких вылазок в Камелот. Узнав о том, что его возлюбленная была повешена, друид кричал так, что вокруг него в радиусе нескольких метров полегли деревья.
Впрочем, теперь это были единственные воспоминания, которые могли заставить его холодное сердце забиться быстрее, а глаза – наполниться слезами. И это была еще одна веская причина для осуществления его мести людям, из-за которых он лишился своей единственной любви.
Достигнув назначенного места, Мордред остановился, и его зоркие глаза, которые в темноте видели не хуже, чем днем, заметили, как от дерева отделилась и с кошачьей грацией пошла ему навстречу закутанная в темное хрупкая фигурка.
- Ты опоздал, - заметила женщина голосом, не терпящим возражений, внимательно глядя на него из-под капюшона. – Рассказывай, как дела в Камелоте. Как поживает мой любимый братец?..
Сон был настолько реален и осязаем, что Артур не сразу понял, что все-таки спит, и эта страшная кровавая бойня, развернувшаяся вокруг него на широкой равнине, происходит не на яву. Он ощущал на лице жар огня, мучительные крики умирающих разрывали ему уши, и удар меча в живот тоже был весьма чувствительным. Вот только король не успел увидеть лица того, кто нанес ему этот жестокий удар, потому что в тот же миг проснулся от собственного крика.
Руки немедленно ощупали то место, которое пронзил меч, но раны, конечно же, не было. Понимая, что больше не сможет заснуть, Артур присел на кровати, с сожалением замечая, что его крик разбудил Гвиневру.
- Что случилось, любимый? – обеспокоенно спросила она, приподнимаясь и обхватывая мужа за широкие плечи. – Опять дурной сон?
- Да, - судорожно сглотнув, ответил Артур, все еще не в силах сбросить с себя наваждение, навеянное кошмаром.
- Это уже не впервые, так что тебе нужно обратиться к Гаюсу, - заметила Гвен, запуская теплые пальцы под его рубашку. – Он поможет.
- Хорошо, я так и сделаю утром, а ты прости, что разбудил, любовь моя, - проговорил он и, с удовольствием зарываясь лицом в ее густые теплые волосы, почувствовал, как стальные когти страха начали-таки разжиматься…
- О, Гвен, как же я тебя люблю, - прошептал он, нежно целуя жену.
- Тогда давай спать, потому что завтра нам обоим предстоит непростой день, - сонным голосом пробормотала она и потянула Артура назад в постель. Через минуту она уже сладко спала, уютно устроившись в его объятиях, но Артур так и не мог больше уснуть. Болезненное предчувствие грядущей беды, с недавних пор поселившееся в его груди, не давало покоя, и даже любовь не была в силах прогнать его надолго. Дело было не только в дурных снах, хотя и они беспокоили Артура, потому что повторялись с завидным постоянством, а это не могло предвещать ничего хорошего. Важнее было то, что он буквально физически ощущал приближение чего-то злого и темного, готового навредить тем, кого он любил. И, к сожалению, Артур не знал, как это предотвратить. Неужели отпущенный ему и Гвиневре период безмятежности должен был закончиться?..
Целых три благословенных года они жили спокойно и счастливо. Целых три чудесных года Моргана не давала о себе знать, а вместе с ней куда-то пропали все остальные враги Камелота. Король Артур правил мудро и справедливо и снискал себе репутацию сильного и умного монарха, которого многие хотели видеть в союзниках. Все это было ему на руку, так как укрепляло королевство.
Три замечательных года Камелот не знал войны, и его жители наслаждались миром и процветанием. Даже с магами король вел себя иначе, чем его отец. И хотя официально магия все еще была под запретом, за три года ни одного волшебника в Камелоте не казнили по обвинению в колдовстве. Артур даже подружился с друидами и разрешил им беспрепятственно ходить по своей земле. Правда, среди них еще были такие, кто помнил о злодеяниях Утера и продолжал вымещать свою злобу на его сыне, но Артур надеялся, что со временем он сможет завоевать доверие племени магов.
За три плодотворных года за своим Круглым столом Артур собрал самых лучших рыцарей из всех пяти королевств. Леон, Персиваль, Гвейн, Элиан - каждому из них король был готов без колебаний доверить свою жизнь. Кроме того, он сам лично занимался с новобранцами, обучая их искусству битвы на мечах и прочим военным премудростям. Особенно Артуру полюбился Мордред – совсем мальчик, но очень уверенный в себе и подающий надежды рыцарь. В последние дни король проводил с ним времени больше, чем с кем бы то ни было.
Кроме того, Артур все больше сближался с Мерлином. Мерлин давно был не просто слугой, но и верным другом, а теперь стал еще и доверенным лицом и советником. Именно у него Артур спрашивал совета по самым различным вопросам и его мнению доверял. Мерлина тяготило лишь одно – он так и не рассказал Артуру о своей магии.
Итак, кажется, все это - уважение соседей, надежный двор, преданные рыцари и любовь красавицы-жены - сыграли с Артуром злую шутку. Похоже, он совсем расслабился.
Беда постучалась в ворота с дурными вестями, принесенными дозорными с северных границ. В казалось бы благополучном районе неожиданно участились нападения бандитов на мирных жителей. Артур отправил туда патруль для выяснения обстановки, но никто из воинов так и не вернулся, и это было очень дурным знаком.
Примерно в это же время он начал видеть весьма реалистичные сны о кровавой бойне. Конечно, королю Камелота не пристало поддаваться страху и панике из-за каких-то кошмаров, и Артур некоторое время не придавал им значения. Днем он мог даже не вспоминать об этом, но ночами сон возвращался с завидным постоянством, и каждый раз Артур мучительно погибал от удара мечом. Такое даже самого уравновешенного человека могло лишить покоя. Артур почти не сомневался в том, что сны предвещают ему гибель в битве, вот только он не знал, когда это случится, и кто был его противником. Это незнание нервировало куда сильнее, чем сами кошмары.
В итоге король почти не спал уже которую ночь, и вокруг его глаз залегли глубокие темные тени, а нервы натянулись, словно тетива лука, готового спустить стрелу.
И хотя Артур на самом деле не верил, что существует лекарство, способное вылечить его от вещих снов, он все-таки решил воспользоваться советом Гвен и обратиться за помощью к Гаюсу. Как только солнце в то утро поднялось над городом, король уже сидел в зале для приемов и ожидал старого лекаря.
- Дурные сны, сир? – встревоженно спросил Гаюс, выслушав короткую историю Артура. – Конечно, я найду вам лекарство, но зачастую такие сны несут в себе важную информацию, и от них нельзя отмахиваться.
- Я это знаю, - устало проговорил Артур. – Но какой смысл мне знать о том, что я погибну от меча на поле брани, если я не знаю, кому суждено убить меня?
- Вполне вас понимаю, сир, - кивнул старик.
- Хотелось бы мне каким-то образом приблизиться к пониманию того, зачем вижу эти сны, Гаюс, - сказал король.
- Я не знаю такого способа, сир, кроме…, - лекарь многозначительно замолчал, и Артур понятливо кивнул.
- Я знаю, ты имеешь в виду магию, - усмехнулся он. – И я готов был бы прибегнуть вновь к ней, но полагаю, что и так в свое время наделал много глупостей, связываясь с волшебниками. Хотя, признаюсь, соблазн весьма велик. Я мог бы узнать, когда мне предстоит эта битва, подготовиться к ней и, кто знает… возможно, я бы даже смог переменить свое будущее.
Гаюс посмотрел на него прищуренными глазами, в которых сквозило неприкрытое сомнение.
- Вы же знаете, сир, что переменить будущее невозможно, - изрек он. – Это расхожее заблуждение, и я бы мог многое об этом порассказать. Но вполне возможно, что сны, которые вы видите, - всего лишь глупая игра воображения, и на самом деле не имеют столь глубокого смысла, какой вы им придаете.
- Возможно, - задумчиво заметил Артур.
В этот момент в залу вошел рыцарь с важным донесением. Три беженки из одной северной деревни хотели немедленно видеть короля, и, чувствуя, что это очень важно, Артур пожелал их принять.
- Она забрала всех мужчин, - плача, сообщила одна из растрепанных и перепуганных женщин.
- Но кто она? – спросил король, уже догадываясь, что знает ответ на свой вопрос.
- Она похищает мужчин и использует их в качестве рабов, - ответила вторая беженка. – Там, в подземельях башни Измир, что-то происходит. Она что-то ищет…
- У нее темные волосы, и она владеет магией, - добавила третья женщина. – Она принесла нам беду…
- Моргана! – воскликнул Артур, понимая, что только этого ему и не хватало для полного счастья. Мятежная сестрица вновь объявилась и наверняка готовит какие-то новые козни против него и Камелота.
- Этого и следовало ожидать, сир, - проговорил Гаюс. – Ведь вы же никогда не верили в то, что она могла быть мертва, правда?
- Но что она может искать под этой башней? – спросил Артур после того, как был отдан приказ накормить беженок и найти им подходящее жилье.
Гаюс только пожал плечами.
- Возможно, какой-нибудь новый магический артефакт, - предположил он.
- Наверняка мы вскоре снова о ней услышим, - мрачно заметил король. - И все же это добрые вести, потому что в таком случае мои люди могут быть живы. Отправьте отряд на поиски! – распорядился он, довольный тем, что за этими новыми заботами ему выпала возможность забыть о ночных кошмарах.
Услышав имя Морганы, Мерлин невольно вздрогнул. Когда-то это имя ласкало ему слух. Теперь он, скорее, испытал облегчение. О Моргане давно не было слышно, и некоторые полагали, что она мертва. Мерлин в это не верил, а точнее, не желал верить. Потому что в глубине души он всегда продолжал любить эту женщину.
- Мерлин? – услышал он голос Гаюса, озабоченного его долгим молчанием. – Все в порядке?
- Ага, - молодой человек подарил старому другу дежурную улыбку в надежде, что хотя бы ненадолго сможет усыпить его бдительность. Гаюс замечал слишком многое, а Мерлин вовсе не хотел, чтобы тот понял, что весть о Моргане его обрадовала.
- Мне просто нужно работать, - сообщил он и поспешил в покои короля.
Там в этот час было пусто, потому что Артур занимался тренировками с рыцарями, а Гвен – какими-то женскими делами. Так что здесь Мерлин мог побыть в одиночестве и спокойно собраться с мыслями, что ему было просто необходимо.
Известия о Моргане его сильно взволновали, но если в первый миг осознание того, что она все-таки жива, подарило минутную радость, то потом ему сразу стало больно. Воспоминания об их искалеченной, обреченной на вечное блуждание во мраке, любви до сих пор причиняли страдания, почти осязаемые физически.
Когда-то давно – казалось, что это происходило совсем в иной жизни и даже не с ним - он и Моргана любили друг друга и были полны надежд на счастливое совместное будущее. Они планировали убежать из Камелота, но этому замыслу помешал Великий дракон. В итоге Мерлин несколько недель провел в постели, залечивая переломы после рухнувшей на него пещеры, а Моргана пропала, и о ее судьбе ничего не было известно почти целый год.
Когда окончательно поседевший от горя король Утер уже не надеялся еще когда-либо вернуть свою любимую подопечную домой, она вдруг пришла сама. Мерлин был счастлив видеть ее живой и невредимой, но она держалась отстраненно. Он понимал, что она имеет все права на него злиться, и чувствовал себя очень виноватым. Он хотел немедленно с ней поговорить, чтобы объяснить, почему тогда у него не получилось придти, но Моргана не стала его слушать.
- Я все забыла, Мерлин, - с холодной усмешкой, которая отныне стала привычной на этом ангельском лице, сообщила она. – Забудь и ты. Мне плевать, почему так получилось. Теперь я – другая, и между нами нет ничего общего.
Он, не понимая, что произошло, хотел ее переубедить и говорил о своей любви, но она прогнала его. И так случалось каждый раз, когда Мерлин пытался заводить об этом разговор.
Он был морально уничтожен. Мало ему было тех мучений, что он испытывал каждый день, пока Морганы не было рядом, думая о том, где она и что с ней! Ее возвращение сделало его еще более несчастным.
И все же однажды кое-что произошло. Кое-что весьма значительное, что доказало, что несмотря на свою показную холодность и отчужденность, Моргана также по-прежнему горячо любила Мерлина.
Как обычно рано поутру, радуясь росистой свежести, Мерлин собирал в лесу травы для Гаюса. Внезапно его внимание привлекли чьи-то голоса, и он увидел две женских фигуры в плащах с капюшонами. Он мог бы поклясться, что одной из них была Моргана. Пока он осторожно наблюдал, женщины крепко обнялись, а затем одна из них села на коня и ускакала прочь. Вторая осталась стоять, пристально глядя ей вслед, и тогда Мерлин решился заговорить.
- Кто это был, Моргана? – спросил он, и девушка вздрогнула от неожиданности и невольно отступила на шаг. Впрочем, ему недолго пришлось наслаждаться ее изумлением, потому что Моргана, даже застигнутая врасплох, быстро справилась с замешательством.
- Ты что, следил за мной? – неприязненно спросила она.
- Вообще-то нет, - признался юноша. – Но раз уж я увидел тебя с этой…дамой, - он многозначительно приподнял брови. – Мне стало любопытно, кто это и почему вы встречаетесь тайком за городскими воротами…
- Это тебя совершенно не касается, - ответила она, отворачиваясь, чтобы уйти, но Мерлин внезапно перегородил ей путь.
- Ты не уйдешь от меня просто так! – заявил он, чувствуя в себе железную решимость исправить то, что разладилось между ними. Или хотя бы постараться понять причины происходящего. – Раз ты не хочешь говорить сама, ладно, но ты хотя бы выслушаешь меня, Моргана! – твердо проговорил он, но девушка лишь недовольно поджала соблазнительные розовые губы. Конечно, Мерлин понимал, что может сколько угодно пытаться ее остановить и даже угрожать ей, но это вовсе не означает, что Моргана станет его слушать. Похоже, она была также тверда в своем намерении уйти.
- Прочь с моего пути или пожалеешь, - сказала она, зеленые глаза сверкнули, и Мерлин отлетел в сторону, больно ударившись спиной о землю. Впрочем, он не собирался сдаваться, даже если Моргана решила вступить с ним в магическую дуэль. Молниеносно поднявшись на ноги, он вскинул ладонь, блокируя ее следующий удар. Похоже, за то время, пока Моргана отсутствовала, ее силы и умения возросли многократно, но не это сейчас было главным. И все же, как бы желая проучить возлюбленную, Мерлин поднял руку, и на этот раз она упала на спину.
- Чего тебе от меня нужно? – сердито воскликнула она, также быстро поднимаясь с земли. Капюшон упал с ее головы, чудесные волосы растрепались, глаза горели гневом праведным, - она еще никогда не выглядела более желанной.
- Я хочу, чтобы ты поняла, что я не предавал тебя! - упрямо проговорил Мерлин, – Я просто не смог тогда придти…
- Да какая теперь разница? – отмахнулась она. – Все это не имеет никакого значения!
- И все же ты выслушаешь меня! И я знаю место, где мы сможем поговорить, не привлекая к себе ненужного внимания, - добавил он, схватил девушку и, перекинув ее через плечо, помчался в чащу.
- Что ты себе позволяешь, болван неотесанный? – закричала Моргана, нещадно колотя его кулаками по спине. – Отпусти меня немедленно! Ты за это поплатишься!
Но Мерлин не обращал внимания на эти удары и продолжал тащить ее дальше. Он остановился, лишь когда увидел маленькую хижину, спрятанную за деревьями так ловко, что человек непосвященный не смог бы ее разглядеть. Войдя внутрь, Мерлин поставил Моргану на ноги и предусмотрительно отпрыгнул на пару шагов в сторону. Он и сам толком не знал, зачем принес ее в этот лесной домик. То ли на самом деле опасался, что их кто-то увидит в лесу, то ли преследовал другие цели, о которых ему даже некогда было задуматься.
Оказавшись на твердой почве под ногами, но в замкнутом пространстве с Мерлином, в первые мгновения Моргана выглядела несколько растерянной.
- Да я даже не знаю, что сейчас с тобой сделаю! – воскликнула она, но юноша лишь усмехнулся.
- Если бы хотела, давно бы сделала, - заметил он. – И не позволила бы принести тебя сюда. Но ты захотела остаться со мной наедине…
Говоря об этом, он улыбнулся своей прежней солнечной улыбкой, и Моргана подняла глаза, в которых мелькнул испуг. Похоже, Мерлин был не далек от истины.
- Ты просто слегка меня удивил, - попыталась оправдаться она. – Но больше такое не повторится!
И, будто вспомнив, что владеет силой, она вытянула руку и пригвоздила Мерлина к стене. Правда, он успел выставить свою ладонь и сделать то же самое с ней, так что теперь они оба держали друг друга с помощью магии.
- Ну, надо же! Ты говоришь, что между нами больше нет ничего общего, но мы даже используем одно и то же заклятье! - рассмеялся Мерлин. Его создавшаяся ситуация в отличие от нервной Морганы очень даже веселила.
- Ну, да, это же ты меня ему научил, - усмехнулась она, и он почувствовал, что находится на верном пути. Еще чуть-чуть, и девушка сдастся, и между ними все снова будет так, как прежде, казалось Мерлину.
- Я вижу, что ты веришь мне, Моргана, - проговорил он. - Иначе ты даже не стала бы говорить со мной. Ты знаешь, что я бы никогда не смог предать тебя. Мы не должны драться. Мы должны быть вместе!
- Никогда! – прорычала она, осыпая его градом взглядов, полных ненависти и чего-то еще. Неужели все-таки любви?..
- Брось, Моргана! – вновь заговорил воодушевленный Мерлин. – Прекрати свои дурацкие игры. Признайся, что ты мне веришь!
Одну секунду они просто молча смотрели друг другу в глаза, а в следующий миг одновременно ослабили магическую хватку, чтобы броситься друг другу в объятия.
Вот и закончились долгие годы томительного ожидания, и темное желание, которое жгло их сердца хуже драконьего огня, прорвалось, хлынуло наружу бурным потоком и затопило их с ног до головы. Покрывая жадными поцелуями лицо Морганы, ее шею и грудь, Мерлин чувствовал, что не может остановиться. К счастью, она и не собиралась его останавливать. Разжигая в нем все новые огни желаний, Моргана, наконец, сорвала одежду с себя и с него.
Атласная белая кожа, рассыпавшиеся по спине и груди темные кудри, сладкие губы, так и манившие прикоснуться и от которых он никак не мог оторваться, - все это словно было создано для того, чтобы лишить Мерлина рассудка. И он его полностью лишился, сжимая ладонями ее горячие бедра и исступленно лаская губами полные округлости ее грудей. В его руках Моргана была обжигающей, как живой огонь, и податливой, словно речная вода. Закусывая губы и подавляя стоны, она дразнила его, то прижимаясь всем телом, то отталкивая его. Они не могли насытиться друг другом, двигаясь в едином ритме для того, чтобы на несколько минут разъединиться, но затем вновь стать двумя половинками единого целого, словно заклинания, шепча и выкрикивая имена друг друга.
Мерлин не знал, сколько часов длилась эта сладкая пытка, потому что время больше не имело над ними власти. Наконец, Моргана заснула, положив голову ему на грудь, а затем, перебирая ее волосы, уснул и он. Когда он пробудился, никаких следов ее пребывания в хижине не было.
Не было Морганы и в замке, куда Мерлин помчался быстрее ветра. Так она снова пропала из его жизни тогда, когда он во второй раз был настолько глуп, что решился поверить в счастье.
После этого они еще несколько раз встречались, но всегда - при неблагоприятных для Артура (а значит, и для Мерлина) обстоятельствах и ни разу – наедине. Отныне все силы и энергию Моргана бросила на убийство своего родного брата и завоевание трона Камелота.
Впрочем, Мерлин, запрятав поглубже свою тайную боль и печаль, смирился с потерей и отчаянно следил за тем, чтобы самозванной королеве не удалось ни то, ни другое. Пока что со своей задачей он справлялся.
Когда чародейка потерпела очередное поражение и позорно бежала из Камелота, Мерлин знал, что она была ранена. Некоторое время он даже пытался ее искать (хотя сам не смог бы себе объяснить, для чего – чтобы передать в руки Артуру или чтобы помочь), но все было тщетно.
И вот он вновь услышал о ней…
Моргана опять резко проснулась.
Да сколько же ее еще будут преследовать эти кошмары, от которых не была способна избавить даже ее хваленая магия?! Видимо, боль от перенесенных унижений была намного реальнее и сильнее любого колдовства. И, если когда-то ее ужасали сновидения, в которых она шагала посреди горящего Камелота с руками, обагренными кровью, то сейчас в состояние шока ее вгоняли сны иного свойства.
Теперь во сне она чаще всего сидела в глубоком колодце, прикованная на цепь, а рядом беспомощно билась о каменные стены несчастная Айтуса. Колодец был слишком узок для растущего дракона, и потому она вся была искалечена и постоянно кричала от терзавшей ее боли.
Моргана тоже была искалечена, хотя морально больше, чем физически, но порой из ее горла вырывались не менее страшные крики.
Как же она могла попасться так глупо? Это просто не могло случиться с ней! Она, всесильная Моргана, последняя Верховная жрица древней религии, чье имя внушало страх и трепет, была лишена своей магической силы и взята в плен самым обычным человеком! Будь это другой маг, ей хотя бы не было так обидно.
Его звали генерал Саррум из Аматы, и это был великий военачальник, но неудавшийся чернокнижник. Всю жизнь он мечтал обучиться магии, вот только у него не было к этому никаких способностей. Тем не менее, Саррум не терял надежды и постепенно собрал огромную коллекцию волшебных артефактов. Среди них был таинственный сгусток слизи, который обладал уникальной способностью поглощать чужую магию. Саррум надеялся с его помощью украсть силу Морганы и забрать ее себе.
Притворившись союзником, воин предложил колдунье помощь в войне против Камелота. Моргана, которая слепла от одной мысли о том, что она, наконец, сможет убить Артура, не раздумывая, согласилась.
За свою слепую ненависть она заплатила высокую цену, - Саррум жестоко ее обманул. И вот она и ее верный маленький белый дракон оказались на цепи в глубоком колодце.
Сначала Моргана была настолько зла на саму себя, что не могла ни есть, ни спать, а только тонула в бездонном океане отчаяния чернее безлунной ночи, рвала на себе волосы, кричала и рыдала. Обломав ногти в тщетных попытках освободиться, она осыпала Саррума бесчисленными проклятиями.
Осознав, что ничего не добьется ни ненавистью к своему мучителю, ни самобичеванием, она немного успокоилась, но не смирилась. И минуты не проходило, чтобы ее воспаленный мозг не размышлял о том, что же делать дальше. Помощи ждать было неоткуда. Без магии она даже не могла мысленно дотянуться до Мордреда – единственного человека, которому смогла бы довериться. Тогда Моргана поняла, что нужно действовать хитростью.
Много томительных дней и бессонных ночей она провела, тщательно и терпеливо обдумывая различные варианты освобождения и побега и делясь ими с Айтусой. Наконец, чародейка остановилась на одном из вариантов. Белому дракону предстояло сыграть в нем не последнюю роль.
Фатальная ошибка Саррума заключалась в том, что он забыл, что драконы, взрослея, становятся опасными, потому что начинают дышать огнем. Несмотря на увечья, Айтуса на второй год плена также открыла в себе эту способность, и Моргана решила этим воспользоваться. Когда кто-то из слуг Саррума в очередной раз принес им еду, Айтуса с помощью когтей вскарабкалась по стене колодца, открыла пасть и опалила несчастного своим пламенным дыханием. Мужчина, чья рука в одни миг обгорела едва не до кости, дико заорал. Впрочем, Моргану, которой все это время приходилось слушать куда более дикие и жалобные вопли дракона, это не тронуло.
- Немедленно вытащи нас отсюда! – закричала она. – И останешься жив! Ты мне не нужен, мне нужна жизнь твоего господина!
Ошалевший от боли воин швырнул в колодец меч, и Моргана разрубила им сковывавшие их почти три невыносимых года цепи. Затем воин бросил веревку, и женщина, крепко прижимая к себе покалеченного дракона, выбралась из колодца. Какое же это было облегчение – вновь ощутить на своем лице прохладное дыхание свежего ветра!
Моргана сдержала слово и оставила обожженному слуге жизнь, но вот Саррума она щадить не собиралась. Она даже не знала, за какое из злодеяний хочет убить его больше – за несчастное искалеченное существо, благодаря которому она продержалась в течение этих долгих лет; за лишение магии; за собственный плен или за то, что время от времени слуги Саррума поднимали девушку из колодца и доставляли в его спальню, чтобы он мог удовлетворить свои мужские потребности. Причин было более чем достаточно, и кулаки Морганы сжимались, когда она представляла, насколько близка к осуществлению своей мести.
Но прежде ей необходимо было вернуть свою магическую силу. Из древних книг, которые ей давала читать Моргауза, она знала, что это можно осуществить лишь одним способом – с помощью дыхания дракона.
- Айтуса, ты должна мне помочь, - сказала Моргана, внимательно заглянув прямо в глаза белому дракону, который в ответ что-то невнятно проворчал. – Чтобы вернуть мне магию, ты должна подышать на меня своим огнем.
Дракониха попятилась, всем своим видом давая понять, что не собирается испробовать на Моргане свое огненное дыхание.
- Не волнуйся, ты не причинишь мне вреда, - улыбнулась чародейка. – Давай же, у нас не так много времени. Скоро эта свинья Саррум хватится нас, и мы должны быть готовы!
Ни о чем не подозревающий Саррум спокойно пировал в своем мрачном замке, когда дверь внезапно с шумом распахнулась, и на пороге появилась решительная Моргана. В руках у нее не было никакого оружия, но, судя по блеску холодных глаз, ей оно было совсем не нужно. Пока она приближалась к столу, за которым сидел Саррум, разговоры прекратились, и присутствующие застыли с набитыми едой ртами. Многие знали историю Морганы и были напуганы ее неожиданным появлением, а кое-кто, почувствовав неладное, даже начал осторожно пробираться к выходу.
- Убирайтесь отсюда, если не хотите разделить судьбу животного, которое заседает во главе вашего стола! – проговорила она, остановившись прямо напротив генерала и вперив в него свои острые, как бритва, глаза.
- Как ты выбралась? – пораженно воскликнул он, в испуге вскакивая с места. – Ты вернула свою силу? Но как?
- А ты, похоже, так и не преуспел в этом, - усмехнулась Моргана, краем глаза отмечая, что больше половины присутствующих уже предпочли сбежать из пиршественного зала.
- Но как ты?..
- Так и быть, перед твоей смертью я скажу тебе, каким образом спаслась, - наслаждаясь тем эффектом, который производило на Саррума каждое ее слово, а он тем временем становился все бледнее и болезненнее, произнесла она. – Ты недооценил моего дракона, глупец!
- Нужно было убить вас! – злобно прошипел генерал, буквально задыхаясь от ненависти. – От вас все равно не было никакого толку!
- Ты мучил нас два года, мерзкий червь, - проговорила Моргана, пронзая Саррума кинжалами своих взглядов. – И все ради своего мелкого удовольствия! Пришло время платить по счетам! Сначала я хотела, чтобы ты умирал долго и мучительно, так же, как эти долгие годы жила я, но я не настолько кровожадна… Ты умрешь прямо сейчас! Слабак, - с презрением добавила она, сверкнула глазами, и в тот же миг голова генерала бессильно повисла на его хрустнувшей шее. Оставшиеся в зале заголосили и бросились к выходу, но Моргане не было до них дела. Бросив последний, полный удовлетворения взгляд на своего мучителя, она спокойно покинула залу.
Потом она прошла в тронный зал и, коротким взмахом руки избавившись от дернувшейся было стражи, забрала волшебные артефакты Саррума. Среди них оказалось немало очень любопытных штуковин. Особенно долго и осторожно Моргана изучала слизняка, забравшего у нее магическую силу. Возможно, однажды это ей тоже может пригодиться, решила она, спрятав его в шкатулку. После этого она покинула замок Саррума.
Снаружи ее ждала Айтуса.
- Пойдем, девочка, - улыбнувшись, сказала Моргана. – Мы свободны!
Дракониха издала короткий вскрик и послушно засеменила следом за ней. Айтуса уже не впервые спасала ей жизнь, и Моргане очень хотелось бы знать, чем она заслужила подобную честь. Впрочем, она платила дракону истинной любовью.
А потом через некоторое время в ее жизни снова появился Мордред. Обозленный на род Пендрагонов, он с восторгом принял предложение Морганы о завоевании Камелота. Пожалуй, Мордреда она тоже любила. Как бы там ни было, а он был сыном Моргаузы, а значит, ее близким родственником. Единственным родственником, которого она еще желала признавать.
Он на самом деле немного задержался, но знал, что если Моргана и будет злиться, то совсем недолго. Несмотря ни на что, она его все-таки любила. Эта привязанность Мордреда даже воодушевляла. Последнюю Верховную жрицу древней религии многие боялись и ненавидели, так что ему очень льстило ее доброе отношение.
- Ты спрашиваешь, как дела? Все просто отлично! - усмехнулся Мордред так, как умел только он – невинно и в то же время очень хитро. Моргана любила эту его усмешку, потому что она так напоминала ей Моргаузу. – Девушки меня обожают, рыцари меня уважают, а король - так просто носит на руках!
- О чем это ты говоришь? – недовольно спросила она. – Опять твои неуместные шуточки?
- Вовсе нет, дорогая Моргана, - снова приподнял уголок рта Мордред. – Сегодня мы с Артуром тренировались, а потом ему вздумалось носить меня по двору на своих королевских руках! И это видели все! Мне кажется, Мерлин ревнует.
Перехватив гневный взгляд Морганы, Мордред звонко рассмеялся.
- Да перестань! – воскликнул он. – Твоя проблема в том, что ты слишком серьезна. Ты не умеешь расслабляться и не умеешь веселиться. Ты слишком зациклилась на своей цели…
Иногда в приступе внезапной ностальгии он все еще вспоминал ту, другую Моргану, которую полюбил с самой первой встречи. Тогда он понятия не имел о том, что их связывали кровные узы, но, видимо, судьба знала, что делала, когда сводила их вместе. В те времена Моргана была добрым, отзывчивым и сострадательным человеком. Тогда она умела улыбаться, а не просто растягивать губы в презрительной усмешке.
Мордред скучал по той Моргане.
Хотел бы он знать, почему она так сильно переменилась. Дело было явно не только в ее ненависти к Утеру, всю жизнь лгавшему ей о ее происхождении. У Морганы был какой-то темный секрет, который она не раскрывала никому, даже Моргаузе. Правда, Мордред подозревал, кто в этом мог быть замешан.
Когда они встретились вновь, Моргана ждала прихода Мерлина. Они вроде как собирались вместе бежать из Камелота, но он не пришел. Наверное, Моргана была влюблена в этого парня.
Мордред прекрасно знал, до каких темных глубин отчаяния может довести с виду такое безобидное чувство как любовь. Он и сам стоял на краю подобной бездны, готовый шагнуть вниз. Что его удержало? Воспоминания о руках матери, качавшей его колыбель? Или неутоленная жажда мести и надежда обрести-таки успокоение?
В любом случае его это тоже здорово изменило.
После того, как Моргана, обучавшаяся у своей сестры Моргаузы черной магии, покинула ее и Мордреда и вернулась в Камелот, мальчик-друид не видел ее несколько лет. Прошло еще несколько лет после смерти Моргаузы, прежде чем им снова пришлось увидеться. Он был очень одинок, у него не было четкого плана, но он шел в направлении Камелота. В это время произошло два знаменательных события, заставивших Мордреда поверить в то, что судьба продолжала вести его к той самой цели, конечной точкой которой было возмездие.
Совершенно неожиданно Мордред спас короля Артура и его слугу Мерлина от неминуемой гибели или рабства. На них в лесу напали разбойники, во много раз превосходившие их числом, и Артуру с Мерлином пришлось бы совсем туго, если бы не Мордред, с дерева расстрелявший нескольких негодяев. Артур был настолько благодарен юноше за спасение своей жизни, что пригласил его ко двору и даже предложил стать рыцарем Камелота. Такую возможность приблизиться к королю Мордред не мог упустить. Это был поистине королевский подарок судьбы.
И уже на следующий день Мордред встретился с Морганой. Как же он был счастлив видеть ее снова! Они долго не выпускали друг друга из объятий, смеясь и плача и наперебой рассказывая о своей одинокой жизни. Лишь немного позже Мордред заметил, что прежде такие ясные глаза Морганы ныне горели странным бешеным огнем. Все ее разговоры были только о троне Камелота (его она желала всем сердцем и душой) или о смерти Артура (ею она была буквально одержима). Она питалась собственной ненавистью, и ненависть была тем воздухом, которым чародейка теперь дышала.
Мордред был неприятно удивлен всем этим переменам, но, осознав, что их цели в общем-то совпадают, просто перестал об этом думать. У каждого из них были свои причины ненавидеть Пендрагонов, поэтому было большей удачей, что они все-таки встретились.
- Я стану рыцарем Камелота, - с горделивой улыбкой сообщил Мордред при их новой встрече. – Это приблизит меня к Артуру и поможет нашим целям.
- Еще бы! – усмехнулась Моргана. – Теперь, когда я не живу в замке, мне необходим человек внутри.
- Расскажешь мне, как ты собираешься действовать? – поинтересовался он.
- У меня есть армия, - призналась она. – У меня много союзников, а будет еще больше, когда я скажу им, что дело решенное и верное. Когда мы будем готовы к нападению, ты откроешь нам главные ворота, и армия войдет в город.
- Все так просто? – ухмыльнулся он. – Так почему же ты до сих пор этого не сделала? Ты могла бы соблазнить какого-нибудь простака в Камелоте, и он сделал бы что угодно ради твоих прекрасных глаз! Ни один рыцарь не устоит против твоих чар, моя дорогая Моргана!
Услышав это, девушка передернулась, словно ее хлестнули кнутом, и ее лицо ожесточилось.
- Возможно, я бы так и сделала, - после минутного молчания проговорила она, – будь я одна. Но я встретила тебя. На вершине все же приятнее быть не в одиночестве.
При этих словах Мордред загадочно усмехнулся. Не отвлекись Моргана на какие-то свои тайные мысли, она бы это заметила. Она полагала, что очень хорошо его знает. Будущий рыцарь Камелота вновь приподнял уголок губ. Как же она ошибалась!
Никто не знал его настоящего. Наверное, только Кара знала. С ней единственной ему не хотелось притворяться или лгать. Она принимала его таким, каким он был. Возможно, Моргана тоже стоила того, чтобы он раскрылся перед ней, но Мордред просто не мог этого себе позволить.
Интересно, как сложилась бы его жизнь, если бы Кара не умерла? Наверное, они спокойно жили бы в лесу, и он не искал бы Моргану и думать не смел бы ни о какой мести.
Но что толку было терзать себя, представляя, как все могло бы быть, если Кару нельзя было вернуть?
Мордред все еще вспоминал тот вечер, когда ждал ее после очередной вылазки друидов-радикалов в Камелот, но Кара так и не вернулась. Она ничего не рассказывала ему о своей деятельности, и он понятия не имел о том, что в своих попытках побороть Камелот Кара зашла слишком далеко. Не знал он и о том, что у нее было важное задание - убить короля.
Мордред знал лишь то, что его возлюбленная попалась и была приговорена к смерти.
Он надеялся ее спасти, но прибыл в Камелот слишком поздно.
В тот день, насухо отерев заплаканные глаза, он вновь поклялся вечно ненавидеть род Пендрагонов. Мать с детства внушала ему эту ненависть, и он впитывал ее, как жаждавшая дождя земля впитывает влагу, но тогда он не мог прочувствовать ее в полную силу. Теперь она струилась по его венам темной кровью. Поэтому Моргана была ему очень нужна. Возможно, он мог бы справиться и без нее, но к чему было отказываться от столь могущественного союзника? Кроме того, ему опять же льстила ее привязанность. И хотя его сердце было холодно, как зимняя ночь, он еще не утратил способности отзываться на чужое тепло.
Гвиневра толкнула дверь и вошла в комнату, неся в руках поднос, на котором стояли две полных ароматно пахнущей еды тарелки, кувшин с лучшим вином, которое как раз привезли из южных уделов, и два серебряных кубка.
Иногда королева предпочитала сама приносить королю ужин.
Ее любимый сидел за столом такой озабоченный и потерянный, что у Гвен в сердце заныла противная заноза. Она знала этот его взгляд – полный тревоги и сомнений, взгляд человека растерянного и стоящего на распутье, но как давно она его не видела! Пожалуй, ни разу за последние три года.
Поставив поднос на стол, Гвен подошла к мужу сзади и положила теплые ладони ему на плечи. Он тут же повернулся, притянул девушку к себе на колени и спрятал лицо у нее на груди.
- Как насчет ужина? – поинтересовалась она.
- Что-то нет аппетита, - виновато улыбнулся Артур, поднимая лицо. – Если ты не против, я немного выпью вина, - и, наполнив кубки кроваво-алой жидкостью, он сделал пару глотков.
- Может, поделишься тем, что тебя так тревожит? – спросила Гвен, лаская его мягкие волосы. – Я знаю о беженках с севера. Это Моргана? Она снова объявилась?
- Вероятно, она, но мы пока не знаем точно, - ответил Артур. - Я отправил большой отряд в надежде, что наши люди живы.
- Моргана опасна, и ее появление не сулит добра, но ты бы не стал так переживать из-за нее одной, - внимательнее присмотрелась к нему она. – Ведь есть что-то еще, да? Это из-за кошмаров, которые снятся тебе каждую ночь, правда? Что это, любимый?
- Это всего лишь дурные предчувствия, - уклончиво ответил Артур, отводя глаза. – Ерунда…
Гвен знала, как прекрасно развита интуиция ее мужа, и привыкла ей доверять, так что, скорее всего, его дурные предчувствия никак не подходили под категорию «ерунды». Артур просто не желал ей рассказывать. Возможно, просто не хотел ее пугать. Только вот пора ему уже было понять, что она не ребенок, которого стоит оберегать от всего…
- Хорошо, поговорим об этом, когда ты сочтешь нужным, - тем не менее, согласилась она, целуя его. – И мне жаль, что настойка Гаюса не помогла.
- Мне тоже жаль. Наверное, мне стоит сегодня лечь в другой комнате, - заметил он. – Из-за меня и ты не можешь спать…
- Боюсь, что без тебя я вовсе не смогу уснуть, - печально промолвила она, и Артур снова нежно ее поцеловал.
- Любовь моя, - прошептал он, горячо прижимая Гвиневру к себе. – Что бы я без тебя делал?
Мерлин слегка удивился, ранним утром обнаружив Артура уже поднявшимся и полностью одетым. Король сидел за столом, невидящим взглядом уставившись в книгу, лежащую перед ним.
В таких случаях Мерлин, обычно приветствовавший Артура безобидными шутками и прибаутками, понимал, что лучше соблюдать субординацию. В такие моменты друг снова превращался в верного и преданного слугу.
- Сир, - учтиво поклонился он. – Угодно ли вам присоединиться к ее величеству за завтраком?
Ему пришлось повторить свой вопрос дважды, и только тогда Артур встрепенулся, словно отгоняя наваждение.
За завтраком король был непривычно молчалив, несмотря на попытки Гвен начать беседу. Мерлин давно не видел своего господина и друга в таком состоянии. Артура явно что-то сильно тяготило. И хотя сам Артур не делился с ним своими переживаниями или тревогами, его осунувшееся бледное лицо и потухший взгляд были красноречивее любых слов.
Мерлин и сам в последнее время часто чувствовал безотчетную тревогу. Возможно, тому виной были дурные сны Артура или столь же дурные вести о Моргане, а может и то, и другое. В любом случае Мерлин тоже спал очень неспокойно, и ему бы очень хотелось знать, что происходит вокруг него во времени и пространстве.
В тот же вечер маг решительно отправился в лес, где воззвал к великому дракону.
После того, как Килгарра не позволил Мерлину уйти из Камелота с Морганой, отношения чародея и дракона складывались весьма непросто. Разрушив пещеру и едва не похоронив под обломками скал мага, мятежный дракон сумел освободиться от цепей, в которые много лет назад его заковал король Утер.
Лежащего без сознания Мерлина на другой день нашел Гаюс. К тому времени дракона и след простыл.
Впрочем, Мерлин был этому даже рад, потому что общаться с гигантской ящерицей ему вовсе не хотелось. Ему было слишком горько.
Лишь много позже он узнал о том, что является повелителем драконов, а это означало, что Килгарра был обязан ему подчиняться. Это было непростое открытие. Дракон должен был выполнять то, что велел ему Мерлин, а в итоге вышло так, что это юноша выполнил волю дракона. Знай он о своих возможностях раньше, все сложилось бы по-другому, он был уверен. Разве бы он позволил пучеглазой рептилии, имеющей склонность к витиеватым фразам, управлять собственной жизнью? В таком случае он бы никогда не бросил Моргану одну. Правда, размышлять о том, что могло бы быть, можно было долго, но Моргана от этого не становилась ему ближе.
В общем, после всего, что ему открылось, Мерлин был ужасно зол на Килгарру и, если и собирался его позвать, то лишь для того, чтобы в самых сочных выражениях высказать дракону все, что он о нем думает. Но судьба, как всегда, распорядилась по-своему, и когда юный маг попал в беду, а помощи ждать было неоткуда, ему пришлось просить об этом своенравного дракона.
Килгарра покорно прилетел на его зов, выручил Мерлина и затем преклонил перед ним чешуйчатую голову. Магом владели противоречивые чувства.
- Благодарю тебя, - проговорил он. – Но это не искупает твоей вины за то, что ты сделал со мной и Морганой.
- Я сделал то, что должен был, юный чародей, - спокойно ответил Килгарра. – Я знаю, что тебе было больно, но ты сам в глубине души знаешь, что это было верно.
- Вовсе нет! – горячо возразил Мерлин. – Если бы мы ушли из Камелота, Моргана никогда бы не стала такой, как сейчас!
- Ведьма стала той, кем ей суждено было стать, - ворчливо отозвался дракон. – Смертные не в силах изменить свою судьбу, юный маг. Рано или поздно ты это поймешь.
- Но почему я не могу быть счастлив? – с отчаянием вопросил юноша. – Неужели мне предстоят лишь страдания?
- Твое время придет, чародей,- ответил дракон. – Ты так мал, но какая великая судьба тебя ждет! Ты должен просто терпеливо ждать. А я буду верно тебе служить, - заключил он и вновь склонил свою голову.
Как бы там ни было, Мерлин, все еще помня нанесенную обиду, старался вызывать дракона лишь тогда, когда у него не оставалось иного выхода. Вот как теперь, когда он не знал, к кому еще обратиться с вопросом о том, что же будет с Артуром и Камелотом. А ему необходимо было знать правду, чтобы предотвратить дурные последствия.
В последний раз они виделись очень давно и, прокричав заклинание, Мерлин даже не был уверен, что Килгарра быстро отзовется. Впрочем, через некоторое время он ощутил на своем лице порывы ветра, создаваемые взмахом огромных перепончатых крыльев.
- Ты призвал меня, юный чародей, - проговорил дракон, тяжело опускаясь на землю перед Мерлином. – Тебе нужен мой совет?
- Я боюсь, что что-то темное идет на Камелот, - сказал маг. – Артур сам не свой, и ему снятся кошмары. Я тоже что-то предчувствую, но не могу разобраться в ощущениях.
Выслушав это, дракон, казалось, глубоко задумался.
- Неужели настало время последнего пророчества? – наконец, спросил он. – Я уж думал, что это не случится на моем веку…
- Что еще за последнее пророчество? – ворчливо поинтересовался Мерлин. Он терпеть не мог все эти предсказания, предзнаменования и прорицания. – То самое, которое я должен предотвратить?
- Если бы я знал! – воскликнул Килгарра. – К сожалению, я уже не тот, что прежде…Мое время почти на исходе.
- Что ты хочешь этим сказать? - изумленно воззрился на громадную ящерицу Мерлин. - Разве ты можешь умереть?
- Я прожил так долго, что уже сбился со счета собственных лет, юноша, - заявила рептилия. – И я очень устал. Вскоре мое место займет другой дракон.
Мерлин удивился еще сильнее. Хотя он и помнил о существовании другого дракона, он понятия не имел о том, что с ним стало и где он может обитать.
- Да, верно, - точно читая его мысли, заметил Килгарра. – Ты должен найти моего преемника и убедиться, что в решающий час, час великой битвы, он будет на стороне Артура. В час, когда над Альбионом взойдет солнце, белый дракон должен быть с ним. Только тогда пророчество можно будет остановить.
- Но где же я его найду? – спросил Мерлин. – Ведь это ты летаешь по всему свету и обозреваешь поверхность с высоты своего полета!
- Я уже слишком тяжел для этого, - сказал дракон. – Но я еще увижу тот момент, когда белый дракон примет мою силу…
- Скажи мне еще кое-что, - попросил маг, задумчиво кусая губы. – То, что произойдет, это все будет по вине Морганы?
- Да, - ответил Килгарра. – По вине ее и мальчика-друида, которого ты не смог убить в свое время.
- Мордреда? – изумленно спросил Мерлин. – Он сейчас при дворе Артура, король с ним очень дружен!
- И это весьма печально, - заключил дракон. – Потому как ведет нас к неутешительному финалу. Мальчику-друиду суждена важна роль в той драме, что будет разыграна в ближайшем будущем.
Моргана не знала, почему маленькая белая девочка-дракон Айтуса выбрала ее и почему излечила, а та так и не выучилась внятной речи, чтобы ответить. Правда, после двухлетнего заключения в темном колодце, когда у Морганы не было никого ближе, это все стало не важно.
Через некоторое время после освобождения от плена Саррума чародейка и дракон нашли себе пристанище в одном из заброшенных замков на севере. Ходили слухи, что под башней Измир хранится некий древний магический артефакт, которым Моргана, конечно же, мечтала завладеть. Чтобы найти его, она похищала сильных мужчин со всей округи и заставляла их копать для нее глубокие шахты. Правда, здесь Моргана потерпела двойное фиаско: она ничего не нашла, а люди Артура, присланные им вызволить похищенных ею рыцарей, прогнали ее на юг.
Вот только она не переживала, потому что так она стала куда ближе к Камелоту, и это привело ее к Мордреду. А еще в это время с Айтусой стали происходить некоторые закономерные изменения.
В целом, несмотря на увечья, приобретенные в тесном колодце, Айтуса развивалась, как и положено дракону ее возраста. Она была искалечена, но все же иногда порывалась взмахнуть своими разорванными крыльями и взлететь. Это у нее получалось с трудом, но Моргана ее поощряла. Она верила, что однажды ее дракон будет способен совершить самый настоящий полет.
- Ты вернула мне магию, а я постараюсь вернуть тебе способности, которых тебя лишили, - сказала Моргана, когда они устроились в очередном - мрачном, давно брошенном и вполне подходящем колдунье по статусу - замке (находившемся совсем недалеко от Камелота, что было весьма удобно).
Правда, даже ее магия не могла полностью излечить Айтусу, но кое-что она все же сделала, и раны, которые дракониха залечивала еще со времен пребывания в колодце, наконец, полностью затянулись.
- Ты еще будешь летать, моя девочка, - проговорила Моргана, ласково поглаживая Айтусу по голове. Та замерла под ее рукой, зажмурившись от удовольствия, и что-то невнятно пробормотала. То, что дракониха не умела говорить, тоже огорчало Моргану, потому что порой ей было нелегко понять, чего хотела Айтуса, но здесь ее магия оказалась совершенно бессильна. Тут белый дракон, словно пытаясь воплотить в реальность слова человека, взмахнул крыльями и поднялся над землей, пыхнув огнем. И хотя этот полет был недолгим, и Айтуса не поднялась высоко, Моргана ощутила влагу на глазах.
- Вот видишь, у тебя уже получается, - заметила она. – А скоро мы будем вместе править Камелотом.
Когда-то этот замок наверняка был полон света и шума, людских голосов, топота ног и звонкого смеха. Ныне в нем царили полумрак и тишина, а на троне сидела его новая владелица - последняя из Верховных жриц старой религии Моргана Пендрагон. Она была одета в узкое черное платье, выгодно подчеркивавшее тонкую талию и высоко поднимавшее грудь, а черные кудри ее были убраны в затейливую прическу. Несмотря на то, что Моргана находилась в тронном зале совсем одна, она приняла поистине королевскую позу, а выражение красивого, но холодного лица оставалось предельно надменным. Наверное, Мордред был прав. Она на самом деле разучилась расслабляться.
Вот только ей было совершенно не до этого. Она привыкла держать свой ум занятым двадцать четыре часа в сутки, думая только об Артуре и Камелоте. Все остальное она откладывала на «потом», постоянно повторяя себе, что когда овладеет столь желанным троном, у нее будет достаточно времени на прочие радости жизни.
Жажда власти сводила Моргану с ума. Она ощущала себя, как маленькая потерянная девочка, у которой отняли ее любимую игрушку, и потому ей хотелось топать ногами и беспрестанно кричать на пределе легких. И хотя она не помнила, чтобы Утер был когда-либо одержим собственной властью, во многих своих поступках Моргана узнавала его. Ей никогда не хотелось становиться на него похожей, но она не могла отрицать очевидного.
Да, много лет назад Моргана была совсем другой, и в ее жизни была любовь, освещавшая ей путь. Даже сейчас, когда она вспоминала о Мерлине, ее черты смягчались, и лицо светлело. Этот человек все еще выступал воплощением тепла и любви. Она так и не смогла окончательно его возненавидеть, хотя причин у нее для этого было достаточно. Именно Мерлин был виноват в гибели Моргаузы, но даже это Моргана смогла ему простить, потому что сердцем – той небольшой его частичкой, что еще не разучилась чувствовать – верила: Мерлин ее никогда не предавал. И он не желал зла Моргаузе, но она угрожала всему тому, что было ему так дорого. На его месте Моргана наверняка поступила бы точно также.
Гораздо сильнее она ненавидела Артура. Он, как она полагала, удержал Мерлина возле себя тогда, когда Моргана так в нем нуждалась. Оба они были повинны в том, какой она стала по прошествии этих лет! Прежде она просто желала, чтобы магам было разрешено пользоваться их силой, а не шарахаться в ужасе и не убегать за версту от одного упоминания имени Утера Пендрагона. Как же так получилось, что от свободы магии, за которую Моргана готова была бороться, она повернулась к неуемной жажде власти?
Она хотела думать лишь о предстоящей мести, но мысли блуждали и путались, как ноги пьянчужки, выбравшегося из таверны, но не понимающего, в какую сторону направить свои стопы. Наверное, для человека, с уверенностью утверждавшего, что прежняя любовь давно прошла и быльем поросла, она слишком часто думала о Мерлине и слишком сильно по нему тосковала. Видимо, эта тоска стала одной из причин, по которым Моргане так нравилось пользоваться заклятьем старения, чтобы в обличье седовласой старухи неузнанной проникать в Камелот и шпионить там. Несколько раз при этих походах ей удалось увидеть Мерлина издали.
Он неизменно находился рядом с Артуром, и это вызывало у Морганы страшные приступы гнева, так что она могла напрочь забыть об истинной причине своего прихода в город. В последний раз она вообще пошла только ради того, чтобы увидеть Мерлина. Вернувшись, чародейка обругала себя последними словами за глупость. Нужно было прекратить заниматься ерундой, а сосредоточиться на том, что было действительно важно.
И все же ненасытная жажда снова хоть одним глазком взглянуть на Мерлина оказалась сильнее всего, и Моргана не удержалась и вновь прибегла к заклятью старения. Самой себе она твердила, что просто соскучилась и хочет увидеться с Мордредом.
Обернувшись шустрой старушкой, которой Моргана на всякий случай дала имя Хильда, она легко пробралась в Камелот и отправилась прямиком на городскую площадь. Это было то место, где можно было встретить любого жителя города, начиная от короля и заканчивая бедными крестьянами, принесшими на продажу плоды своих праведных трудов.
Очень скоро Моргана увидела Артура, и на этот раз рядом с ним находился Мордред. Она резко отвернулась и прикрыла морщинистое лицо краем капюшона, не желая, чтобы друид узнал ее. И тут она буквально столкнулась с Мерлином, который, видимо, направлялся к Артуру. Извинившись, он едва задержался на ней взглядом и поспешил дальше, а Моргана стояла и смотрела ему вслед, чувствуя, как учащенно заколотилось ее, ставшее таким бесстрастным, сердце.
Наверное, она потому так и поступала, что хотя бы в эти редкие моменты могла вновь почувствовать всю полноту жизни, которую давно заслонило необъятная и необъяснимая одержимость обладать властью над Камелотом. Глядя на Мерлина, она вспоминала, какой была прежде, забывая о том, какой стала, и это ее воодушевляло.
Внезапно ей в голову пришла интересная мысль о том, как было бы здорово разделить с ним эту власть. Это было бы славно – два мага на троне, который когда-то занимал Утер Пендрагон! Вот только вряд ли Мерлин простит ей то, что случится с Артуром. У него был такой преданный взгляд, что Моргана ясно осознала: ее глупой мечте никогда не будет суждено воплотиться в жизнь. Мерлин скорее умрет или убьет ее, чем согласиться на ее предложение. А жаль…
«Что ты здесь делаешь, Моргана?» - насмешливый голос, ворвавшийся в ее сознание, прервал поток мыслей, и девушка вздрогнула. Мордред узнал ее и сейчас смотрел в упор своими льдистыми глазами.
«У меня что, не может быть дела в Камелоте?» - ворчливо мысленно поинтересовалась она. – «Может, я пришла посмотреть на то, как ты повсюду тенью следуешь за Артуром!»
«Неужели?» - голос стал еще насмешливее, а глаза покосились в сторону Мерлина, и Моргана ужасно разозлилась. Какое право имел этот мальчишка лезть в ее личную жизнь и в ее голову? Отвернувшись, она пошла прочь, негодуя на то, что Мордред испортил ей такую славную вылазку.
(сиквел фанфика «Когда опустится ночь»)
Автор: MrsBradleyJames (Fontedivina)
Рейтинг: R
Год написания: 2013
Категория: джен, гет
Герои, пары: Мерлин/Моргана, Артур/Гвиневра, Мордред, Гаюс, рыцари
Жанр: экшен, ангст
Таймлайн: после 4го сезона прошло три года…
Статус: закончен
Дисклеймер: Все герои принадлежат ВВС 1
От автора: Моя попытка создать собственный 5й сезон, восполнив все пробелы, которые для меня остались незаполненными создателями сериала. В этом фанфике будет то, что мне очень хотелось бы увидеть в сериале, но чего я так и не увидела. В частности будет расширена роль таких важных героев как Мордред и Айтуса. Также будет мое обоснование некоторых событий, которые в сериале, на мой взгляд, не получили должного обоснования.
P.S. Некоторые события могут не совпадать по времени с теми же событиями в сериале и быть изменены.
читать дальше
ПРОЛОГ
Оглушительный шум разносился по всей округе, потому что это была поистине великая битва. Седовласый старик, тяжело опираясь на деревянный посох с круглым навершием, которым служил белый кристалл, издающий бледное свечение, продирался сквозь ряды врагов, повторяя про себя – снова и снова - лишь одно заклинание: «Я не могу опоздать! Я должен успеть!»
Он был рожден для того, чтобы разрушить многовековое пророчество. Артур не должен был умереть на поле битвы, а Камелот не мог лишиться того, кому еще только предстояло стать величайшим в истории правителем…
ЧАСТЬ 1
Hush, child, the darkness will rise from the deep, and
carry you down into sleep...
Guileless son, I'll shape your belief
And you'll always know that your father's a thief
And you won't understand the cause of your grief
But you'll always follow the voices beneath -
Loyalty, loyalty, loyalty, loyalty only to me
Guileless son, each day you grow older
Each moment I'm watching my vengeance unfold
For the child of my body, the flesh of my soul,
will die returning the birthright he stole
(Heather Dale – “Mordred’s lullaby”)
ГЛАВА 1
Почувствовав жестокий порыв северного ветра, жаждущего забраться под воротник, он стиснул зубы, плотнее запахнул тонкий плащ и прибавил шагу. В такие промозглые осенние вечера он почему-то особенно часто вспоминал руки матери, которые когда-то качали его колыбель, а затем столько раз ласково обнимали, даря ощущение тепла и надежности. Он давно вырос и считал себя вполне самостоятельным мужчиной, но все равно ему этого не доставало. Моргана так и не смогла стать ему семьей, как ни старалась. Хотя когда, еще будучи ребенком, он впервые увидел ее, он искренне ее любил. Но по прошествии лет слишком многое изменилось. В нынешней злобной Моргане, на чьем красивом, но таком надменном лице застыло выражение вечного раздражения и презрения, сложно было узнать ту милую и приветливую девушку, которую он когда-то знал. Теперь она была совсем другая, и Мордред ее, скорее, ненавидел.
И все же он оставался с ней, хотя вряд ли сам смог бы внятно объяснить, было это из-за их общей цели или из-за своей детской привязанности. Мать всегда твердила, что он вырастет, станет большим и сильным мужчиной и отомстит – и за себя, и за нее, и за весь их род. Мордред поклялся, что так и будет. Он знал, что этот час приближается, а чтобы все прошло удачно, Моргана должна была находиться рядом. Он хотел, чтобы в миг его торжества с ним была та, кто сможет понять и разделить его радость.
Впрочем, о его близости с последней Верховной жрицей древней религии не догадывался никто в Камелоте. При дворе он был всего лишь рыцарем, хотя и приближенным к королю Артуру, и он намеревался еще некоторое время придерживаться этой легенды. Мордред умел располагать к себе людей, и вообще-то в Камелоте его любили. Этим людям он не желал никакого зла и искренне надеялся, что они не пострадают, когда он и Моргана свершат свое возмездие.
Выйдя из замка в тот вечер, он привычно флиртовал с хорошенькими служанками и обменивался ничего не значащими фразами с другими рыцарями. В то же время мысленно он был далеко. Он привык притворяться и приспосабливаться к различным жизненным обстоятельствам. Для этого у него были долгие годы.
Мать воспитывала его в ненависти к королю Утеру Пендрагону. Мордред помнил, как она пела, качая его колыбель, о том, что однажды он отомстит королю-тирану, и его ждет великая судьба. Он вырос с этой надеждой и знал, что если будет достаточно терпеливым, то однажды добьется всего, чего захочет. В достижении цели мать учила его не останавливаться ни перед чем, и Мордред отлично усвоил урок.
Вот только когда она умерла, ему пришлось нелегко. Он давно жил сам по себе, и все же, понимая, что его самый родной человек погиб, Мордред жестоко страдал. Он не мог долго оставаться на одном месте и постоянно убегал. Он мечтал найти Моргану, но боялся в одиночку пробраться в Камелот. Для этого он был еще слишком юн и неопытен.
Впрочем, его способность быстро ориентироваться в любой обстановке была поразительной. Он легко менял маски и с разными людьми умел быть разным. Редко с кем он оставался самим собой.
С друидами он всегда вел себя предельно уважительно и вежливо. Перед солдатами из королевских патрулей он прикидывался несчастным заблудившимся ребенком. Заметив, что нравится женщинам, он научился пользоваться своей внешней привлекательностью.
Наверное, лишь однажды после смерти матери он позволил себе не прятаться за очередной маской, а открыть другому человеку свою сущность и быть собой. Девушку звали Кара, и она была из его племени – племени друидов. Она стала его первой и единственной любовью.
Это был самый счастливый период его жизни. Словно истинные дети леса, они целыми днями бродили в густой чаще, перебирались вброд через неглубокие ручьи, находили самые укромные и красивые уголки и подолгу сидели там, наслаждаясь обществом друг друга. Им больше никто не был нужен.
Но Мордред давно узнал, что подобное счастье не может длиться долго, и за все в жизни приходится платить. Кара входила в группу радикально настроенных друидов, которые предпочитала бурно выражать свой протест против запрета магии в Камелоте. Они утверждали, что борются за возможность свободно заниматься волшебством, но на самом деле вели себя крайне агрессивно, и тогда как король Артур даже не пытался их притеснять, они сами совершали разбойные набеги на город и периодически пытались его убить.
Мордред не поддерживал радикалов в их методах. Он вообще был одиночкой и собственные мысли и планы всегда держал при себе. Ими он не делился даже с Карой, которую неоднократно пытался уговорить бросить своих друзей и спокойно жить с ним. Возможно, ради этой девушки он даже смог бы отказаться от своей мести.
Вообще-то он и сам желал королю смерти, а также мечтал о том, чтобы магия была разрешена, но природный ум и осторожность предостерегали его от участия в подобных сомнительных сообществах. Как правило, такие демарши не заканчивались ничем хорошим. Мордред даже вспоминать не хотел о том, что случилось с бедной Карой во время одной из таких вылазок в Камелот. Узнав о том, что его возлюбленная была повешена, друид кричал так, что вокруг него в радиусе нескольких метров полегли деревья.
Впрочем, теперь это были единственные воспоминания, которые могли заставить его холодное сердце забиться быстрее, а глаза – наполниться слезами. И это была еще одна веская причина для осуществления его мести людям, из-за которых он лишился своей единственной любви.
Достигнув назначенного места, Мордред остановился, и его зоркие глаза, которые в темноте видели не хуже, чем днем, заметили, как от дерева отделилась и с кошачьей грацией пошла ему навстречу закутанная в темное хрупкая фигурка.
- Ты опоздал, - заметила женщина голосом, не терпящим возражений, внимательно глядя на него из-под капюшона. – Рассказывай, как дела в Камелоте. Как поживает мой любимый братец?..
***
Сон был настолько реален и осязаем, что Артур не сразу понял, что все-таки спит, и эта страшная кровавая бойня, развернувшаяся вокруг него на широкой равнине, происходит не на яву. Он ощущал на лице жар огня, мучительные крики умирающих разрывали ему уши, и удар меча в живот тоже был весьма чувствительным. Вот только король не успел увидеть лица того, кто нанес ему этот жестокий удар, потому что в тот же миг проснулся от собственного крика.
Руки немедленно ощупали то место, которое пронзил меч, но раны, конечно же, не было. Понимая, что больше не сможет заснуть, Артур присел на кровати, с сожалением замечая, что его крик разбудил Гвиневру.
- Что случилось, любимый? – обеспокоенно спросила она, приподнимаясь и обхватывая мужа за широкие плечи. – Опять дурной сон?
- Да, - судорожно сглотнув, ответил Артур, все еще не в силах сбросить с себя наваждение, навеянное кошмаром.
- Это уже не впервые, так что тебе нужно обратиться к Гаюсу, - заметила Гвен, запуская теплые пальцы под его рубашку. – Он поможет.
- Хорошо, я так и сделаю утром, а ты прости, что разбудил, любовь моя, - проговорил он и, с удовольствием зарываясь лицом в ее густые теплые волосы, почувствовал, как стальные когти страха начали-таки разжиматься…
- О, Гвен, как же я тебя люблю, - прошептал он, нежно целуя жену.
- Тогда давай спать, потому что завтра нам обоим предстоит непростой день, - сонным голосом пробормотала она и потянула Артура назад в постель. Через минуту она уже сладко спала, уютно устроившись в его объятиях, но Артур так и не мог больше уснуть. Болезненное предчувствие грядущей беды, с недавних пор поселившееся в его груди, не давало покоя, и даже любовь не была в силах прогнать его надолго. Дело было не только в дурных снах, хотя и они беспокоили Артура, потому что повторялись с завидным постоянством, а это не могло предвещать ничего хорошего. Важнее было то, что он буквально физически ощущал приближение чего-то злого и темного, готового навредить тем, кого он любил. И, к сожалению, Артур не знал, как это предотвратить. Неужели отпущенный ему и Гвиневре период безмятежности должен был закончиться?..
Целых три благословенных года они жили спокойно и счастливо. Целых три чудесных года Моргана не давала о себе знать, а вместе с ней куда-то пропали все остальные враги Камелота. Король Артур правил мудро и справедливо и снискал себе репутацию сильного и умного монарха, которого многие хотели видеть в союзниках. Все это было ему на руку, так как укрепляло королевство.
Три замечательных года Камелот не знал войны, и его жители наслаждались миром и процветанием. Даже с магами король вел себя иначе, чем его отец. И хотя официально магия все еще была под запретом, за три года ни одного волшебника в Камелоте не казнили по обвинению в колдовстве. Артур даже подружился с друидами и разрешил им беспрепятственно ходить по своей земле. Правда, среди них еще были такие, кто помнил о злодеяниях Утера и продолжал вымещать свою злобу на его сыне, но Артур надеялся, что со временем он сможет завоевать доверие племени магов.
За три плодотворных года за своим Круглым столом Артур собрал самых лучших рыцарей из всех пяти королевств. Леон, Персиваль, Гвейн, Элиан - каждому из них король был готов без колебаний доверить свою жизнь. Кроме того, он сам лично занимался с новобранцами, обучая их искусству битвы на мечах и прочим военным премудростям. Особенно Артуру полюбился Мордред – совсем мальчик, но очень уверенный в себе и подающий надежды рыцарь. В последние дни король проводил с ним времени больше, чем с кем бы то ни было.
Кроме того, Артур все больше сближался с Мерлином. Мерлин давно был не просто слугой, но и верным другом, а теперь стал еще и доверенным лицом и советником. Именно у него Артур спрашивал совета по самым различным вопросам и его мнению доверял. Мерлина тяготило лишь одно – он так и не рассказал Артуру о своей магии.
Итак, кажется, все это - уважение соседей, надежный двор, преданные рыцари и любовь красавицы-жены - сыграли с Артуром злую шутку. Похоже, он совсем расслабился.
Беда постучалась в ворота с дурными вестями, принесенными дозорными с северных границ. В казалось бы благополучном районе неожиданно участились нападения бандитов на мирных жителей. Артур отправил туда патруль для выяснения обстановки, но никто из воинов так и не вернулся, и это было очень дурным знаком.
Примерно в это же время он начал видеть весьма реалистичные сны о кровавой бойне. Конечно, королю Камелота не пристало поддаваться страху и панике из-за каких-то кошмаров, и Артур некоторое время не придавал им значения. Днем он мог даже не вспоминать об этом, но ночами сон возвращался с завидным постоянством, и каждый раз Артур мучительно погибал от удара мечом. Такое даже самого уравновешенного человека могло лишить покоя. Артур почти не сомневался в том, что сны предвещают ему гибель в битве, вот только он не знал, когда это случится, и кто был его противником. Это незнание нервировало куда сильнее, чем сами кошмары.
В итоге король почти не спал уже которую ночь, и вокруг его глаз залегли глубокие темные тени, а нервы натянулись, словно тетива лука, готового спустить стрелу.
И хотя Артур на самом деле не верил, что существует лекарство, способное вылечить его от вещих снов, он все-таки решил воспользоваться советом Гвен и обратиться за помощью к Гаюсу. Как только солнце в то утро поднялось над городом, король уже сидел в зале для приемов и ожидал старого лекаря.
- Дурные сны, сир? – встревоженно спросил Гаюс, выслушав короткую историю Артура. – Конечно, я найду вам лекарство, но зачастую такие сны несут в себе важную информацию, и от них нельзя отмахиваться.
- Я это знаю, - устало проговорил Артур. – Но какой смысл мне знать о том, что я погибну от меча на поле брани, если я не знаю, кому суждено убить меня?
- Вполне вас понимаю, сир, - кивнул старик.
- Хотелось бы мне каким-то образом приблизиться к пониманию того, зачем вижу эти сны, Гаюс, - сказал король.
- Я не знаю такого способа, сир, кроме…, - лекарь многозначительно замолчал, и Артур понятливо кивнул.
- Я знаю, ты имеешь в виду магию, - усмехнулся он. – И я готов был бы прибегнуть вновь к ней, но полагаю, что и так в свое время наделал много глупостей, связываясь с волшебниками. Хотя, признаюсь, соблазн весьма велик. Я мог бы узнать, когда мне предстоит эта битва, подготовиться к ней и, кто знает… возможно, я бы даже смог переменить свое будущее.
Гаюс посмотрел на него прищуренными глазами, в которых сквозило неприкрытое сомнение.
- Вы же знаете, сир, что переменить будущее невозможно, - изрек он. – Это расхожее заблуждение, и я бы мог многое об этом порассказать. Но вполне возможно, что сны, которые вы видите, - всего лишь глупая игра воображения, и на самом деле не имеют столь глубокого смысла, какой вы им придаете.
- Возможно, - задумчиво заметил Артур.
В этот момент в залу вошел рыцарь с важным донесением. Три беженки из одной северной деревни хотели немедленно видеть короля, и, чувствуя, что это очень важно, Артур пожелал их принять.
- Она забрала всех мужчин, - плача, сообщила одна из растрепанных и перепуганных женщин.
- Но кто она? – спросил король, уже догадываясь, что знает ответ на свой вопрос.
- Она похищает мужчин и использует их в качестве рабов, - ответила вторая беженка. – Там, в подземельях башни Измир, что-то происходит. Она что-то ищет…
- У нее темные волосы, и она владеет магией, - добавила третья женщина. – Она принесла нам беду…
- Моргана! – воскликнул Артур, понимая, что только этого ему и не хватало для полного счастья. Мятежная сестрица вновь объявилась и наверняка готовит какие-то новые козни против него и Камелота.
- Этого и следовало ожидать, сир, - проговорил Гаюс. – Ведь вы же никогда не верили в то, что она могла быть мертва, правда?
- Но что она может искать под этой башней? – спросил Артур после того, как был отдан приказ накормить беженок и найти им подходящее жилье.
Гаюс только пожал плечами.
- Возможно, какой-нибудь новый магический артефакт, - предположил он.
- Наверняка мы вскоре снова о ней услышим, - мрачно заметил король. - И все же это добрые вести, потому что в таком случае мои люди могут быть живы. Отправьте отряд на поиски! – распорядился он, довольный тем, что за этими новыми заботами ему выпала возможность забыть о ночных кошмарах.
ГЛАВА 2
Услышав имя Морганы, Мерлин невольно вздрогнул. Когда-то это имя ласкало ему слух. Теперь он, скорее, испытал облегчение. О Моргане давно не было слышно, и некоторые полагали, что она мертва. Мерлин в это не верил, а точнее, не желал верить. Потому что в глубине души он всегда продолжал любить эту женщину.
- Мерлин? – услышал он голос Гаюса, озабоченного его долгим молчанием. – Все в порядке?
- Ага, - молодой человек подарил старому другу дежурную улыбку в надежде, что хотя бы ненадолго сможет усыпить его бдительность. Гаюс замечал слишком многое, а Мерлин вовсе не хотел, чтобы тот понял, что весть о Моргане его обрадовала.
- Мне просто нужно работать, - сообщил он и поспешил в покои короля.
Там в этот час было пусто, потому что Артур занимался тренировками с рыцарями, а Гвен – какими-то женскими делами. Так что здесь Мерлин мог побыть в одиночестве и спокойно собраться с мыслями, что ему было просто необходимо.
Известия о Моргане его сильно взволновали, но если в первый миг осознание того, что она все-таки жива, подарило минутную радость, то потом ему сразу стало больно. Воспоминания об их искалеченной, обреченной на вечное блуждание во мраке, любви до сих пор причиняли страдания, почти осязаемые физически.
Когда-то давно – казалось, что это происходило совсем в иной жизни и даже не с ним - он и Моргана любили друг друга и были полны надежд на счастливое совместное будущее. Они планировали убежать из Камелота, но этому замыслу помешал Великий дракон. В итоге Мерлин несколько недель провел в постели, залечивая переломы после рухнувшей на него пещеры, а Моргана пропала, и о ее судьбе ничего не было известно почти целый год.
Когда окончательно поседевший от горя король Утер уже не надеялся еще когда-либо вернуть свою любимую подопечную домой, она вдруг пришла сама. Мерлин был счастлив видеть ее живой и невредимой, но она держалась отстраненно. Он понимал, что она имеет все права на него злиться, и чувствовал себя очень виноватым. Он хотел немедленно с ней поговорить, чтобы объяснить, почему тогда у него не получилось придти, но Моргана не стала его слушать.
- Я все забыла, Мерлин, - с холодной усмешкой, которая отныне стала привычной на этом ангельском лице, сообщила она. – Забудь и ты. Мне плевать, почему так получилось. Теперь я – другая, и между нами нет ничего общего.
Он, не понимая, что произошло, хотел ее переубедить и говорил о своей любви, но она прогнала его. И так случалось каждый раз, когда Мерлин пытался заводить об этом разговор.
Он был морально уничтожен. Мало ему было тех мучений, что он испытывал каждый день, пока Морганы не было рядом, думая о том, где она и что с ней! Ее возвращение сделало его еще более несчастным.
И все же однажды кое-что произошло. Кое-что весьма значительное, что доказало, что несмотря на свою показную холодность и отчужденность, Моргана также по-прежнему горячо любила Мерлина.
Как обычно рано поутру, радуясь росистой свежести, Мерлин собирал в лесу травы для Гаюса. Внезапно его внимание привлекли чьи-то голоса, и он увидел две женских фигуры в плащах с капюшонами. Он мог бы поклясться, что одной из них была Моргана. Пока он осторожно наблюдал, женщины крепко обнялись, а затем одна из них села на коня и ускакала прочь. Вторая осталась стоять, пристально глядя ей вслед, и тогда Мерлин решился заговорить.
- Кто это был, Моргана? – спросил он, и девушка вздрогнула от неожиданности и невольно отступила на шаг. Впрочем, ему недолго пришлось наслаждаться ее изумлением, потому что Моргана, даже застигнутая врасплох, быстро справилась с замешательством.
- Ты что, следил за мной? – неприязненно спросила она.
- Вообще-то нет, - признался юноша. – Но раз уж я увидел тебя с этой…дамой, - он многозначительно приподнял брови. – Мне стало любопытно, кто это и почему вы встречаетесь тайком за городскими воротами…
- Это тебя совершенно не касается, - ответила она, отворачиваясь, чтобы уйти, но Мерлин внезапно перегородил ей путь.
- Ты не уйдешь от меня просто так! – заявил он, чувствуя в себе железную решимость исправить то, что разладилось между ними. Или хотя бы постараться понять причины происходящего. – Раз ты не хочешь говорить сама, ладно, но ты хотя бы выслушаешь меня, Моргана! – твердо проговорил он, но девушка лишь недовольно поджала соблазнительные розовые губы. Конечно, Мерлин понимал, что может сколько угодно пытаться ее остановить и даже угрожать ей, но это вовсе не означает, что Моргана станет его слушать. Похоже, она была также тверда в своем намерении уйти.
- Прочь с моего пути или пожалеешь, - сказала она, зеленые глаза сверкнули, и Мерлин отлетел в сторону, больно ударившись спиной о землю. Впрочем, он не собирался сдаваться, даже если Моргана решила вступить с ним в магическую дуэль. Молниеносно поднявшись на ноги, он вскинул ладонь, блокируя ее следующий удар. Похоже, за то время, пока Моргана отсутствовала, ее силы и умения возросли многократно, но не это сейчас было главным. И все же, как бы желая проучить возлюбленную, Мерлин поднял руку, и на этот раз она упала на спину.
- Чего тебе от меня нужно? – сердито воскликнула она, также быстро поднимаясь с земли. Капюшон упал с ее головы, чудесные волосы растрепались, глаза горели гневом праведным, - она еще никогда не выглядела более желанной.
- Я хочу, чтобы ты поняла, что я не предавал тебя! - упрямо проговорил Мерлин, – Я просто не смог тогда придти…
- Да какая теперь разница? – отмахнулась она. – Все это не имеет никакого значения!
- И все же ты выслушаешь меня! И я знаю место, где мы сможем поговорить, не привлекая к себе ненужного внимания, - добавил он, схватил девушку и, перекинув ее через плечо, помчался в чащу.
- Что ты себе позволяешь, болван неотесанный? – закричала Моргана, нещадно колотя его кулаками по спине. – Отпусти меня немедленно! Ты за это поплатишься!
Но Мерлин не обращал внимания на эти удары и продолжал тащить ее дальше. Он остановился, лишь когда увидел маленькую хижину, спрятанную за деревьями так ловко, что человек непосвященный не смог бы ее разглядеть. Войдя внутрь, Мерлин поставил Моргану на ноги и предусмотрительно отпрыгнул на пару шагов в сторону. Он и сам толком не знал, зачем принес ее в этот лесной домик. То ли на самом деле опасался, что их кто-то увидит в лесу, то ли преследовал другие цели, о которых ему даже некогда было задуматься.
Оказавшись на твердой почве под ногами, но в замкнутом пространстве с Мерлином, в первые мгновения Моргана выглядела несколько растерянной.
- Да я даже не знаю, что сейчас с тобой сделаю! – воскликнула она, но юноша лишь усмехнулся.
- Если бы хотела, давно бы сделала, - заметил он. – И не позволила бы принести тебя сюда. Но ты захотела остаться со мной наедине…
Говоря об этом, он улыбнулся своей прежней солнечной улыбкой, и Моргана подняла глаза, в которых мелькнул испуг. Похоже, Мерлин был не далек от истины.
- Ты просто слегка меня удивил, - попыталась оправдаться она. – Но больше такое не повторится!
И, будто вспомнив, что владеет силой, она вытянула руку и пригвоздила Мерлина к стене. Правда, он успел выставить свою ладонь и сделать то же самое с ней, так что теперь они оба держали друг друга с помощью магии.
- Ну, надо же! Ты говоришь, что между нами больше нет ничего общего, но мы даже используем одно и то же заклятье! - рассмеялся Мерлин. Его создавшаяся ситуация в отличие от нервной Морганы очень даже веселила.
- Ну, да, это же ты меня ему научил, - усмехнулась она, и он почувствовал, что находится на верном пути. Еще чуть-чуть, и девушка сдастся, и между ними все снова будет так, как прежде, казалось Мерлину.
- Я вижу, что ты веришь мне, Моргана, - проговорил он. - Иначе ты даже не стала бы говорить со мной. Ты знаешь, что я бы никогда не смог предать тебя. Мы не должны драться. Мы должны быть вместе!
- Никогда! – прорычала она, осыпая его градом взглядов, полных ненависти и чего-то еще. Неужели все-таки любви?..
- Брось, Моргана! – вновь заговорил воодушевленный Мерлин. – Прекрати свои дурацкие игры. Признайся, что ты мне веришь!
Одну секунду они просто молча смотрели друг другу в глаза, а в следующий миг одновременно ослабили магическую хватку, чтобы броситься друг другу в объятия.
Вот и закончились долгие годы томительного ожидания, и темное желание, которое жгло их сердца хуже драконьего огня, прорвалось, хлынуло наружу бурным потоком и затопило их с ног до головы. Покрывая жадными поцелуями лицо Морганы, ее шею и грудь, Мерлин чувствовал, что не может остановиться. К счастью, она и не собиралась его останавливать. Разжигая в нем все новые огни желаний, Моргана, наконец, сорвала одежду с себя и с него.
Атласная белая кожа, рассыпавшиеся по спине и груди темные кудри, сладкие губы, так и манившие прикоснуться и от которых он никак не мог оторваться, - все это словно было создано для того, чтобы лишить Мерлина рассудка. И он его полностью лишился, сжимая ладонями ее горячие бедра и исступленно лаская губами полные округлости ее грудей. В его руках Моргана была обжигающей, как живой огонь, и податливой, словно речная вода. Закусывая губы и подавляя стоны, она дразнила его, то прижимаясь всем телом, то отталкивая его. Они не могли насытиться друг другом, двигаясь в едином ритме для того, чтобы на несколько минут разъединиться, но затем вновь стать двумя половинками единого целого, словно заклинания, шепча и выкрикивая имена друг друга.
Мерлин не знал, сколько часов длилась эта сладкая пытка, потому что время больше не имело над ними власти. Наконец, Моргана заснула, положив голову ему на грудь, а затем, перебирая ее волосы, уснул и он. Когда он пробудился, никаких следов ее пребывания в хижине не было.
Не было Морганы и в замке, куда Мерлин помчался быстрее ветра. Так она снова пропала из его жизни тогда, когда он во второй раз был настолько глуп, что решился поверить в счастье.
После этого они еще несколько раз встречались, но всегда - при неблагоприятных для Артура (а значит, и для Мерлина) обстоятельствах и ни разу – наедине. Отныне все силы и энергию Моргана бросила на убийство своего родного брата и завоевание трона Камелота.
Впрочем, Мерлин, запрятав поглубже свою тайную боль и печаль, смирился с потерей и отчаянно следил за тем, чтобы самозванной королеве не удалось ни то, ни другое. Пока что со своей задачей он справлялся.
Когда чародейка потерпела очередное поражение и позорно бежала из Камелота, Мерлин знал, что она была ранена. Некоторое время он даже пытался ее искать (хотя сам не смог бы себе объяснить, для чего – чтобы передать в руки Артуру или чтобы помочь), но все было тщетно.
И вот он вновь услышал о ней…
ГЛАВА 3
Моргана опять резко проснулась.
Да сколько же ее еще будут преследовать эти кошмары, от которых не была способна избавить даже ее хваленая магия?! Видимо, боль от перенесенных унижений была намного реальнее и сильнее любого колдовства. И, если когда-то ее ужасали сновидения, в которых она шагала посреди горящего Камелота с руками, обагренными кровью, то сейчас в состояние шока ее вгоняли сны иного свойства.
Теперь во сне она чаще всего сидела в глубоком колодце, прикованная на цепь, а рядом беспомощно билась о каменные стены несчастная Айтуса. Колодец был слишком узок для растущего дракона, и потому она вся была искалечена и постоянно кричала от терзавшей ее боли.
Моргана тоже была искалечена, хотя морально больше, чем физически, но порой из ее горла вырывались не менее страшные крики.
Как же она могла попасться так глупо? Это просто не могло случиться с ней! Она, всесильная Моргана, последняя Верховная жрица древней религии, чье имя внушало страх и трепет, была лишена своей магической силы и взята в плен самым обычным человеком! Будь это другой маг, ей хотя бы не было так обидно.
Его звали генерал Саррум из Аматы, и это был великий военачальник, но неудавшийся чернокнижник. Всю жизнь он мечтал обучиться магии, вот только у него не было к этому никаких способностей. Тем не менее, Саррум не терял надежды и постепенно собрал огромную коллекцию волшебных артефактов. Среди них был таинственный сгусток слизи, который обладал уникальной способностью поглощать чужую магию. Саррум надеялся с его помощью украсть силу Морганы и забрать ее себе.
Притворившись союзником, воин предложил колдунье помощь в войне против Камелота. Моргана, которая слепла от одной мысли о том, что она, наконец, сможет убить Артура, не раздумывая, согласилась.
За свою слепую ненависть она заплатила высокую цену, - Саррум жестоко ее обманул. И вот она и ее верный маленький белый дракон оказались на цепи в глубоком колодце.
Сначала Моргана была настолько зла на саму себя, что не могла ни есть, ни спать, а только тонула в бездонном океане отчаяния чернее безлунной ночи, рвала на себе волосы, кричала и рыдала. Обломав ногти в тщетных попытках освободиться, она осыпала Саррума бесчисленными проклятиями.
Осознав, что ничего не добьется ни ненавистью к своему мучителю, ни самобичеванием, она немного успокоилась, но не смирилась. И минуты не проходило, чтобы ее воспаленный мозг не размышлял о том, что же делать дальше. Помощи ждать было неоткуда. Без магии она даже не могла мысленно дотянуться до Мордреда – единственного человека, которому смогла бы довериться. Тогда Моргана поняла, что нужно действовать хитростью.
Много томительных дней и бессонных ночей она провела, тщательно и терпеливо обдумывая различные варианты освобождения и побега и делясь ими с Айтусой. Наконец, чародейка остановилась на одном из вариантов. Белому дракону предстояло сыграть в нем не последнюю роль.
Фатальная ошибка Саррума заключалась в том, что он забыл, что драконы, взрослея, становятся опасными, потому что начинают дышать огнем. Несмотря на увечья, Айтуса на второй год плена также открыла в себе эту способность, и Моргана решила этим воспользоваться. Когда кто-то из слуг Саррума в очередной раз принес им еду, Айтуса с помощью когтей вскарабкалась по стене колодца, открыла пасть и опалила несчастного своим пламенным дыханием. Мужчина, чья рука в одни миг обгорела едва не до кости, дико заорал. Впрочем, Моргану, которой все это время приходилось слушать куда более дикие и жалобные вопли дракона, это не тронуло.
- Немедленно вытащи нас отсюда! – закричала она. – И останешься жив! Ты мне не нужен, мне нужна жизнь твоего господина!
Ошалевший от боли воин швырнул в колодец меч, и Моргана разрубила им сковывавшие их почти три невыносимых года цепи. Затем воин бросил веревку, и женщина, крепко прижимая к себе покалеченного дракона, выбралась из колодца. Какое же это было облегчение – вновь ощутить на своем лице прохладное дыхание свежего ветра!
Моргана сдержала слово и оставила обожженному слуге жизнь, но вот Саррума она щадить не собиралась. Она даже не знала, за какое из злодеяний хочет убить его больше – за несчастное искалеченное существо, благодаря которому она продержалась в течение этих долгих лет; за лишение магии; за собственный плен или за то, что время от времени слуги Саррума поднимали девушку из колодца и доставляли в его спальню, чтобы он мог удовлетворить свои мужские потребности. Причин было более чем достаточно, и кулаки Морганы сжимались, когда она представляла, насколько близка к осуществлению своей мести.
Но прежде ей необходимо было вернуть свою магическую силу. Из древних книг, которые ей давала читать Моргауза, она знала, что это можно осуществить лишь одним способом – с помощью дыхания дракона.
- Айтуса, ты должна мне помочь, - сказала Моргана, внимательно заглянув прямо в глаза белому дракону, который в ответ что-то невнятно проворчал. – Чтобы вернуть мне магию, ты должна подышать на меня своим огнем.
Дракониха попятилась, всем своим видом давая понять, что не собирается испробовать на Моргане свое огненное дыхание.
- Не волнуйся, ты не причинишь мне вреда, - улыбнулась чародейка. – Давай же, у нас не так много времени. Скоро эта свинья Саррум хватится нас, и мы должны быть готовы!
Ни о чем не подозревающий Саррум спокойно пировал в своем мрачном замке, когда дверь внезапно с шумом распахнулась, и на пороге появилась решительная Моргана. В руках у нее не было никакого оружия, но, судя по блеску холодных глаз, ей оно было совсем не нужно. Пока она приближалась к столу, за которым сидел Саррум, разговоры прекратились, и присутствующие застыли с набитыми едой ртами. Многие знали историю Морганы и были напуганы ее неожиданным появлением, а кое-кто, почувствовав неладное, даже начал осторожно пробираться к выходу.
- Убирайтесь отсюда, если не хотите разделить судьбу животного, которое заседает во главе вашего стола! – проговорила она, остановившись прямо напротив генерала и вперив в него свои острые, как бритва, глаза.
- Как ты выбралась? – пораженно воскликнул он, в испуге вскакивая с места. – Ты вернула свою силу? Но как?
- А ты, похоже, так и не преуспел в этом, - усмехнулась Моргана, краем глаза отмечая, что больше половины присутствующих уже предпочли сбежать из пиршественного зала.
- Но как ты?..
- Так и быть, перед твоей смертью я скажу тебе, каким образом спаслась, - наслаждаясь тем эффектом, который производило на Саррума каждое ее слово, а он тем временем становился все бледнее и болезненнее, произнесла она. – Ты недооценил моего дракона, глупец!
- Нужно было убить вас! – злобно прошипел генерал, буквально задыхаясь от ненависти. – От вас все равно не было никакого толку!
- Ты мучил нас два года, мерзкий червь, - проговорила Моргана, пронзая Саррума кинжалами своих взглядов. – И все ради своего мелкого удовольствия! Пришло время платить по счетам! Сначала я хотела, чтобы ты умирал долго и мучительно, так же, как эти долгие годы жила я, но я не настолько кровожадна… Ты умрешь прямо сейчас! Слабак, - с презрением добавила она, сверкнула глазами, и в тот же миг голова генерала бессильно повисла на его хрустнувшей шее. Оставшиеся в зале заголосили и бросились к выходу, но Моргане не было до них дела. Бросив последний, полный удовлетворения взгляд на своего мучителя, она спокойно покинула залу.
Потом она прошла в тронный зал и, коротким взмахом руки избавившись от дернувшейся было стражи, забрала волшебные артефакты Саррума. Среди них оказалось немало очень любопытных штуковин. Особенно долго и осторожно Моргана изучала слизняка, забравшего у нее магическую силу. Возможно, однажды это ей тоже может пригодиться, решила она, спрятав его в шкатулку. После этого она покинула замок Саррума.
Снаружи ее ждала Айтуса.
- Пойдем, девочка, - улыбнувшись, сказала Моргана. – Мы свободны!
Дракониха издала короткий вскрик и послушно засеменила следом за ней. Айтуса уже не впервые спасала ей жизнь, и Моргане очень хотелось бы знать, чем она заслужила подобную честь. Впрочем, она платила дракону истинной любовью.
А потом через некоторое время в ее жизни снова появился Мордред. Обозленный на род Пендрагонов, он с восторгом принял предложение Морганы о завоевании Камелота. Пожалуй, Мордреда она тоже любила. Как бы там ни было, а он был сыном Моргаузы, а значит, ее близким родственником. Единственным родственником, которого она еще желала признавать.
ГЛАВА 4
Он на самом деле немного задержался, но знал, что если Моргана и будет злиться, то совсем недолго. Несмотря ни на что, она его все-таки любила. Эта привязанность Мордреда даже воодушевляла. Последнюю Верховную жрицу древней религии многие боялись и ненавидели, так что ему очень льстило ее доброе отношение.
- Ты спрашиваешь, как дела? Все просто отлично! - усмехнулся Мордред так, как умел только он – невинно и в то же время очень хитро. Моргана любила эту его усмешку, потому что она так напоминала ей Моргаузу. – Девушки меня обожают, рыцари меня уважают, а король - так просто носит на руках!
- О чем это ты говоришь? – недовольно спросила она. – Опять твои неуместные шуточки?
- Вовсе нет, дорогая Моргана, - снова приподнял уголок рта Мордред. – Сегодня мы с Артуром тренировались, а потом ему вздумалось носить меня по двору на своих королевских руках! И это видели все! Мне кажется, Мерлин ревнует.
Перехватив гневный взгляд Морганы, Мордред звонко рассмеялся.
- Да перестань! – воскликнул он. – Твоя проблема в том, что ты слишком серьезна. Ты не умеешь расслабляться и не умеешь веселиться. Ты слишком зациклилась на своей цели…
Иногда в приступе внезапной ностальгии он все еще вспоминал ту, другую Моргану, которую полюбил с самой первой встречи. Тогда он понятия не имел о том, что их связывали кровные узы, но, видимо, судьба знала, что делала, когда сводила их вместе. В те времена Моргана была добрым, отзывчивым и сострадательным человеком. Тогда она умела улыбаться, а не просто растягивать губы в презрительной усмешке.
Мордред скучал по той Моргане.
Хотел бы он знать, почему она так сильно переменилась. Дело было явно не только в ее ненависти к Утеру, всю жизнь лгавшему ей о ее происхождении. У Морганы был какой-то темный секрет, который она не раскрывала никому, даже Моргаузе. Правда, Мордред подозревал, кто в этом мог быть замешан.
Когда они встретились вновь, Моргана ждала прихода Мерлина. Они вроде как собирались вместе бежать из Камелота, но он не пришел. Наверное, Моргана была влюблена в этого парня.
Мордред прекрасно знал, до каких темных глубин отчаяния может довести с виду такое безобидное чувство как любовь. Он и сам стоял на краю подобной бездны, готовый шагнуть вниз. Что его удержало? Воспоминания о руках матери, качавшей его колыбель? Или неутоленная жажда мести и надежда обрести-таки успокоение?
В любом случае его это тоже здорово изменило.
После того, как Моргана, обучавшаяся у своей сестры Моргаузы черной магии, покинула ее и Мордреда и вернулась в Камелот, мальчик-друид не видел ее несколько лет. Прошло еще несколько лет после смерти Моргаузы, прежде чем им снова пришлось увидеться. Он был очень одинок, у него не было четкого плана, но он шел в направлении Камелота. В это время произошло два знаменательных события, заставивших Мордреда поверить в то, что судьба продолжала вести его к той самой цели, конечной точкой которой было возмездие.
Совершенно неожиданно Мордред спас короля Артура и его слугу Мерлина от неминуемой гибели или рабства. На них в лесу напали разбойники, во много раз превосходившие их числом, и Артуру с Мерлином пришлось бы совсем туго, если бы не Мордред, с дерева расстрелявший нескольких негодяев. Артур был настолько благодарен юноше за спасение своей жизни, что пригласил его ко двору и даже предложил стать рыцарем Камелота. Такую возможность приблизиться к королю Мордред не мог упустить. Это был поистине королевский подарок судьбы.
И уже на следующий день Мордред встретился с Морганой. Как же он был счастлив видеть ее снова! Они долго не выпускали друг друга из объятий, смеясь и плача и наперебой рассказывая о своей одинокой жизни. Лишь немного позже Мордред заметил, что прежде такие ясные глаза Морганы ныне горели странным бешеным огнем. Все ее разговоры были только о троне Камелота (его она желала всем сердцем и душой) или о смерти Артура (ею она была буквально одержима). Она питалась собственной ненавистью, и ненависть была тем воздухом, которым чародейка теперь дышала.
Мордред был неприятно удивлен всем этим переменам, но, осознав, что их цели в общем-то совпадают, просто перестал об этом думать. У каждого из них были свои причины ненавидеть Пендрагонов, поэтому было большей удачей, что они все-таки встретились.
- Я стану рыцарем Камелота, - с горделивой улыбкой сообщил Мордред при их новой встрече. – Это приблизит меня к Артуру и поможет нашим целям.
- Еще бы! – усмехнулась Моргана. – Теперь, когда я не живу в замке, мне необходим человек внутри.
- Расскажешь мне, как ты собираешься действовать? – поинтересовался он.
- У меня есть армия, - призналась она. – У меня много союзников, а будет еще больше, когда я скажу им, что дело решенное и верное. Когда мы будем готовы к нападению, ты откроешь нам главные ворота, и армия войдет в город.
- Все так просто? – ухмыльнулся он. – Так почему же ты до сих пор этого не сделала? Ты могла бы соблазнить какого-нибудь простака в Камелоте, и он сделал бы что угодно ради твоих прекрасных глаз! Ни один рыцарь не устоит против твоих чар, моя дорогая Моргана!
Услышав это, девушка передернулась, словно ее хлестнули кнутом, и ее лицо ожесточилось.
- Возможно, я бы так и сделала, - после минутного молчания проговорила она, – будь я одна. Но я встретила тебя. На вершине все же приятнее быть не в одиночестве.
При этих словах Мордред загадочно усмехнулся. Не отвлекись Моргана на какие-то свои тайные мысли, она бы это заметила. Она полагала, что очень хорошо его знает. Будущий рыцарь Камелота вновь приподнял уголок губ. Как же она ошибалась!
Никто не знал его настоящего. Наверное, только Кара знала. С ней единственной ему не хотелось притворяться или лгать. Она принимала его таким, каким он был. Возможно, Моргана тоже стоила того, чтобы он раскрылся перед ней, но Мордред просто не мог этого себе позволить.
Интересно, как сложилась бы его жизнь, если бы Кара не умерла? Наверное, они спокойно жили бы в лесу, и он не искал бы Моргану и думать не смел бы ни о какой мести.
Но что толку было терзать себя, представляя, как все могло бы быть, если Кару нельзя было вернуть?
Мордред все еще вспоминал тот вечер, когда ждал ее после очередной вылазки друидов-радикалов в Камелот, но Кара так и не вернулась. Она ничего не рассказывала ему о своей деятельности, и он понятия не имел о том, что в своих попытках побороть Камелот Кара зашла слишком далеко. Не знал он и о том, что у нее было важное задание - убить короля.
Мордред знал лишь то, что его возлюбленная попалась и была приговорена к смерти.
Он надеялся ее спасти, но прибыл в Камелот слишком поздно.
В тот день, насухо отерев заплаканные глаза, он вновь поклялся вечно ненавидеть род Пендрагонов. Мать с детства внушала ему эту ненависть, и он впитывал ее, как жаждавшая дождя земля впитывает влагу, но тогда он не мог прочувствовать ее в полную силу. Теперь она струилась по его венам темной кровью. Поэтому Моргана была ему очень нужна. Возможно, он мог бы справиться и без нее, но к чему было отказываться от столь могущественного союзника? Кроме того, ему опять же льстила ее привязанность. И хотя его сердце было холодно, как зимняя ночь, он еще не утратил способности отзываться на чужое тепло.
ГЛАВА 5
Гвиневра толкнула дверь и вошла в комнату, неся в руках поднос, на котором стояли две полных ароматно пахнущей еды тарелки, кувшин с лучшим вином, которое как раз привезли из южных уделов, и два серебряных кубка.
Иногда королева предпочитала сама приносить королю ужин.
Ее любимый сидел за столом такой озабоченный и потерянный, что у Гвен в сердце заныла противная заноза. Она знала этот его взгляд – полный тревоги и сомнений, взгляд человека растерянного и стоящего на распутье, но как давно она его не видела! Пожалуй, ни разу за последние три года.
Поставив поднос на стол, Гвен подошла к мужу сзади и положила теплые ладони ему на плечи. Он тут же повернулся, притянул девушку к себе на колени и спрятал лицо у нее на груди.
- Как насчет ужина? – поинтересовалась она.
- Что-то нет аппетита, - виновато улыбнулся Артур, поднимая лицо. – Если ты не против, я немного выпью вина, - и, наполнив кубки кроваво-алой жидкостью, он сделал пару глотков.
- Может, поделишься тем, что тебя так тревожит? – спросила Гвен, лаская его мягкие волосы. – Я знаю о беженках с севера. Это Моргана? Она снова объявилась?
- Вероятно, она, но мы пока не знаем точно, - ответил Артур. - Я отправил большой отряд в надежде, что наши люди живы.
- Моргана опасна, и ее появление не сулит добра, но ты бы не стал так переживать из-за нее одной, - внимательнее присмотрелась к нему она. – Ведь есть что-то еще, да? Это из-за кошмаров, которые снятся тебе каждую ночь, правда? Что это, любимый?
- Это всего лишь дурные предчувствия, - уклончиво ответил Артур, отводя глаза. – Ерунда…
Гвен знала, как прекрасно развита интуиция ее мужа, и привыкла ей доверять, так что, скорее всего, его дурные предчувствия никак не подходили под категорию «ерунды». Артур просто не желал ей рассказывать. Возможно, просто не хотел ее пугать. Только вот пора ему уже было понять, что она не ребенок, которого стоит оберегать от всего…
- Хорошо, поговорим об этом, когда ты сочтешь нужным, - тем не менее, согласилась она, целуя его. – И мне жаль, что настойка Гаюса не помогла.
- Мне тоже жаль. Наверное, мне стоит сегодня лечь в другой комнате, - заметил он. – Из-за меня и ты не можешь спать…
- Боюсь, что без тебя я вовсе не смогу уснуть, - печально промолвила она, и Артур снова нежно ее поцеловал.
- Любовь моя, - прошептал он, горячо прижимая Гвиневру к себе. – Что бы я без тебя делал?
***
Мерлин слегка удивился, ранним утром обнаружив Артура уже поднявшимся и полностью одетым. Король сидел за столом, невидящим взглядом уставившись в книгу, лежащую перед ним.
В таких случаях Мерлин, обычно приветствовавший Артура безобидными шутками и прибаутками, понимал, что лучше соблюдать субординацию. В такие моменты друг снова превращался в верного и преданного слугу.
- Сир, - учтиво поклонился он. – Угодно ли вам присоединиться к ее величеству за завтраком?
Ему пришлось повторить свой вопрос дважды, и только тогда Артур встрепенулся, словно отгоняя наваждение.
За завтраком король был непривычно молчалив, несмотря на попытки Гвен начать беседу. Мерлин давно не видел своего господина и друга в таком состоянии. Артура явно что-то сильно тяготило. И хотя сам Артур не делился с ним своими переживаниями или тревогами, его осунувшееся бледное лицо и потухший взгляд были красноречивее любых слов.
Мерлин и сам в последнее время часто чувствовал безотчетную тревогу. Возможно, тому виной были дурные сны Артура или столь же дурные вести о Моргане, а может и то, и другое. В любом случае Мерлин тоже спал очень неспокойно, и ему бы очень хотелось знать, что происходит вокруг него во времени и пространстве.
В тот же вечер маг решительно отправился в лес, где воззвал к великому дракону.
После того, как Килгарра не позволил Мерлину уйти из Камелота с Морганой, отношения чародея и дракона складывались весьма непросто. Разрушив пещеру и едва не похоронив под обломками скал мага, мятежный дракон сумел освободиться от цепей, в которые много лет назад его заковал король Утер.
Лежащего без сознания Мерлина на другой день нашел Гаюс. К тому времени дракона и след простыл.
Впрочем, Мерлин был этому даже рад, потому что общаться с гигантской ящерицей ему вовсе не хотелось. Ему было слишком горько.
Лишь много позже он узнал о том, что является повелителем драконов, а это означало, что Килгарра был обязан ему подчиняться. Это было непростое открытие. Дракон должен был выполнять то, что велел ему Мерлин, а в итоге вышло так, что это юноша выполнил волю дракона. Знай он о своих возможностях раньше, все сложилось бы по-другому, он был уверен. Разве бы он позволил пучеглазой рептилии, имеющей склонность к витиеватым фразам, управлять собственной жизнью? В таком случае он бы никогда не бросил Моргану одну. Правда, размышлять о том, что могло бы быть, можно было долго, но Моргана от этого не становилась ему ближе.
В общем, после всего, что ему открылось, Мерлин был ужасно зол на Килгарру и, если и собирался его позвать, то лишь для того, чтобы в самых сочных выражениях высказать дракону все, что он о нем думает. Но судьба, как всегда, распорядилась по-своему, и когда юный маг попал в беду, а помощи ждать было неоткуда, ему пришлось просить об этом своенравного дракона.
Килгарра покорно прилетел на его зов, выручил Мерлина и затем преклонил перед ним чешуйчатую голову. Магом владели противоречивые чувства.
- Благодарю тебя, - проговорил он. – Но это не искупает твоей вины за то, что ты сделал со мной и Морганой.
- Я сделал то, что должен был, юный чародей, - спокойно ответил Килгарра. – Я знаю, что тебе было больно, но ты сам в глубине души знаешь, что это было верно.
- Вовсе нет! – горячо возразил Мерлин. – Если бы мы ушли из Камелота, Моргана никогда бы не стала такой, как сейчас!
- Ведьма стала той, кем ей суждено было стать, - ворчливо отозвался дракон. – Смертные не в силах изменить свою судьбу, юный маг. Рано или поздно ты это поймешь.
- Но почему я не могу быть счастлив? – с отчаянием вопросил юноша. – Неужели мне предстоят лишь страдания?
- Твое время придет, чародей,- ответил дракон. – Ты так мал, но какая великая судьба тебя ждет! Ты должен просто терпеливо ждать. А я буду верно тебе служить, - заключил он и вновь склонил свою голову.
Как бы там ни было, Мерлин, все еще помня нанесенную обиду, старался вызывать дракона лишь тогда, когда у него не оставалось иного выхода. Вот как теперь, когда он не знал, к кому еще обратиться с вопросом о том, что же будет с Артуром и Камелотом. А ему необходимо было знать правду, чтобы предотвратить дурные последствия.
В последний раз они виделись очень давно и, прокричав заклинание, Мерлин даже не был уверен, что Килгарра быстро отзовется. Впрочем, через некоторое время он ощутил на своем лице порывы ветра, создаваемые взмахом огромных перепончатых крыльев.
- Ты призвал меня, юный чародей, - проговорил дракон, тяжело опускаясь на землю перед Мерлином. – Тебе нужен мой совет?
- Я боюсь, что что-то темное идет на Камелот, - сказал маг. – Артур сам не свой, и ему снятся кошмары. Я тоже что-то предчувствую, но не могу разобраться в ощущениях.
Выслушав это, дракон, казалось, глубоко задумался.
- Неужели настало время последнего пророчества? – наконец, спросил он. – Я уж думал, что это не случится на моем веку…
- Что еще за последнее пророчество? – ворчливо поинтересовался Мерлин. Он терпеть не мог все эти предсказания, предзнаменования и прорицания. – То самое, которое я должен предотвратить?
- Если бы я знал! – воскликнул Килгарра. – К сожалению, я уже не тот, что прежде…Мое время почти на исходе.
- Что ты хочешь этим сказать? - изумленно воззрился на громадную ящерицу Мерлин. - Разве ты можешь умереть?
- Я прожил так долго, что уже сбился со счета собственных лет, юноша, - заявила рептилия. – И я очень устал. Вскоре мое место займет другой дракон.
Мерлин удивился еще сильнее. Хотя он и помнил о существовании другого дракона, он понятия не имел о том, что с ним стало и где он может обитать.
- Да, верно, - точно читая его мысли, заметил Килгарра. – Ты должен найти моего преемника и убедиться, что в решающий час, час великой битвы, он будет на стороне Артура. В час, когда над Альбионом взойдет солнце, белый дракон должен быть с ним. Только тогда пророчество можно будет остановить.
- Но где же я его найду? – спросил Мерлин. – Ведь это ты летаешь по всему свету и обозреваешь поверхность с высоты своего полета!
- Я уже слишком тяжел для этого, - сказал дракон. – Но я еще увижу тот момент, когда белый дракон примет мою силу…
- Скажи мне еще кое-что, - попросил маг, задумчиво кусая губы. – То, что произойдет, это все будет по вине Морганы?
- Да, - ответил Килгарра. – По вине ее и мальчика-друида, которого ты не смог убить в свое время.
- Мордреда? – изумленно спросил Мерлин. – Он сейчас при дворе Артура, король с ним очень дружен!
- И это весьма печально, - заключил дракон. – Потому как ведет нас к неутешительному финалу. Мальчику-друиду суждена важна роль в той драме, что будет разыграна в ближайшем будущем.
***
Моргана не знала, почему маленькая белая девочка-дракон Айтуса выбрала ее и почему излечила, а та так и не выучилась внятной речи, чтобы ответить. Правда, после двухлетнего заключения в темном колодце, когда у Морганы не было никого ближе, это все стало не важно.
Через некоторое время после освобождения от плена Саррума чародейка и дракон нашли себе пристанище в одном из заброшенных замков на севере. Ходили слухи, что под башней Измир хранится некий древний магический артефакт, которым Моргана, конечно же, мечтала завладеть. Чтобы найти его, она похищала сильных мужчин со всей округи и заставляла их копать для нее глубокие шахты. Правда, здесь Моргана потерпела двойное фиаско: она ничего не нашла, а люди Артура, присланные им вызволить похищенных ею рыцарей, прогнали ее на юг.
Вот только она не переживала, потому что так она стала куда ближе к Камелоту, и это привело ее к Мордреду. А еще в это время с Айтусой стали происходить некоторые закономерные изменения.
В целом, несмотря на увечья, приобретенные в тесном колодце, Айтуса развивалась, как и положено дракону ее возраста. Она была искалечена, но все же иногда порывалась взмахнуть своими разорванными крыльями и взлететь. Это у нее получалось с трудом, но Моргана ее поощряла. Она верила, что однажды ее дракон будет способен совершить самый настоящий полет.
- Ты вернула мне магию, а я постараюсь вернуть тебе способности, которых тебя лишили, - сказала Моргана, когда они устроились в очередном - мрачном, давно брошенном и вполне подходящем колдунье по статусу - замке (находившемся совсем недалеко от Камелота, что было весьма удобно).
Правда, даже ее магия не могла полностью излечить Айтусу, но кое-что она все же сделала, и раны, которые дракониха залечивала еще со времен пребывания в колодце, наконец, полностью затянулись.
- Ты еще будешь летать, моя девочка, - проговорила Моргана, ласково поглаживая Айтусу по голове. Та замерла под ее рукой, зажмурившись от удовольствия, и что-то невнятно пробормотала. То, что дракониха не умела говорить, тоже огорчало Моргану, потому что порой ей было нелегко понять, чего хотела Айтуса, но здесь ее магия оказалась совершенно бессильна. Тут белый дракон, словно пытаясь воплотить в реальность слова человека, взмахнул крыльями и поднялся над землей, пыхнув огнем. И хотя этот полет был недолгим, и Айтуса не поднялась высоко, Моргана ощутила влагу на глазах.
- Вот видишь, у тебя уже получается, - заметила она. – А скоро мы будем вместе править Камелотом.
ГЛАВА 6
Когда-то этот замок наверняка был полон света и шума, людских голосов, топота ног и звонкого смеха. Ныне в нем царили полумрак и тишина, а на троне сидела его новая владелица - последняя из Верховных жриц старой религии Моргана Пендрагон. Она была одета в узкое черное платье, выгодно подчеркивавшее тонкую талию и высоко поднимавшее грудь, а черные кудри ее были убраны в затейливую прическу. Несмотря на то, что Моргана находилась в тронном зале совсем одна, она приняла поистине королевскую позу, а выражение красивого, но холодного лица оставалось предельно надменным. Наверное, Мордред был прав. Она на самом деле разучилась расслабляться.
Вот только ей было совершенно не до этого. Она привыкла держать свой ум занятым двадцать четыре часа в сутки, думая только об Артуре и Камелоте. Все остальное она откладывала на «потом», постоянно повторяя себе, что когда овладеет столь желанным троном, у нее будет достаточно времени на прочие радости жизни.
Жажда власти сводила Моргану с ума. Она ощущала себя, как маленькая потерянная девочка, у которой отняли ее любимую игрушку, и потому ей хотелось топать ногами и беспрестанно кричать на пределе легких. И хотя она не помнила, чтобы Утер был когда-либо одержим собственной властью, во многих своих поступках Моргана узнавала его. Ей никогда не хотелось становиться на него похожей, но она не могла отрицать очевидного.
Да, много лет назад Моргана была совсем другой, и в ее жизни была любовь, освещавшая ей путь. Даже сейчас, когда она вспоминала о Мерлине, ее черты смягчались, и лицо светлело. Этот человек все еще выступал воплощением тепла и любви. Она так и не смогла окончательно его возненавидеть, хотя причин у нее для этого было достаточно. Именно Мерлин был виноват в гибели Моргаузы, но даже это Моргана смогла ему простить, потому что сердцем – той небольшой его частичкой, что еще не разучилась чувствовать – верила: Мерлин ее никогда не предавал. И он не желал зла Моргаузе, но она угрожала всему тому, что было ему так дорого. На его месте Моргана наверняка поступила бы точно также.
Гораздо сильнее она ненавидела Артура. Он, как она полагала, удержал Мерлина возле себя тогда, когда Моргана так в нем нуждалась. Оба они были повинны в том, какой она стала по прошествии этих лет! Прежде она просто желала, чтобы магам было разрешено пользоваться их силой, а не шарахаться в ужасе и не убегать за версту от одного упоминания имени Утера Пендрагона. Как же так получилось, что от свободы магии, за которую Моргана готова была бороться, она повернулась к неуемной жажде власти?
Она хотела думать лишь о предстоящей мести, но мысли блуждали и путались, как ноги пьянчужки, выбравшегося из таверны, но не понимающего, в какую сторону направить свои стопы. Наверное, для человека, с уверенностью утверждавшего, что прежняя любовь давно прошла и быльем поросла, она слишком часто думала о Мерлине и слишком сильно по нему тосковала. Видимо, эта тоска стала одной из причин, по которым Моргане так нравилось пользоваться заклятьем старения, чтобы в обличье седовласой старухи неузнанной проникать в Камелот и шпионить там. Несколько раз при этих походах ей удалось увидеть Мерлина издали.
Он неизменно находился рядом с Артуром, и это вызывало у Морганы страшные приступы гнева, так что она могла напрочь забыть об истинной причине своего прихода в город. В последний раз она вообще пошла только ради того, чтобы увидеть Мерлина. Вернувшись, чародейка обругала себя последними словами за глупость. Нужно было прекратить заниматься ерундой, а сосредоточиться на том, что было действительно важно.
И все же ненасытная жажда снова хоть одним глазком взглянуть на Мерлина оказалась сильнее всего, и Моргана не удержалась и вновь прибегла к заклятью старения. Самой себе она твердила, что просто соскучилась и хочет увидеться с Мордредом.
Обернувшись шустрой старушкой, которой Моргана на всякий случай дала имя Хильда, она легко пробралась в Камелот и отправилась прямиком на городскую площадь. Это было то место, где можно было встретить любого жителя города, начиная от короля и заканчивая бедными крестьянами, принесшими на продажу плоды своих праведных трудов.
Очень скоро Моргана увидела Артура, и на этот раз рядом с ним находился Мордред. Она резко отвернулась и прикрыла морщинистое лицо краем капюшона, не желая, чтобы друид узнал ее. И тут она буквально столкнулась с Мерлином, который, видимо, направлялся к Артуру. Извинившись, он едва задержался на ней взглядом и поспешил дальше, а Моргана стояла и смотрела ему вслед, чувствуя, как учащенно заколотилось ее, ставшее таким бесстрастным, сердце.
Наверное, она потому так и поступала, что хотя бы в эти редкие моменты могла вновь почувствовать всю полноту жизни, которую давно заслонило необъятная и необъяснимая одержимость обладать властью над Камелотом. Глядя на Мерлина, она вспоминала, какой была прежде, забывая о том, какой стала, и это ее воодушевляло.
Внезапно ей в голову пришла интересная мысль о том, как было бы здорово разделить с ним эту власть. Это было бы славно – два мага на троне, который когда-то занимал Утер Пендрагон! Вот только вряд ли Мерлин простит ей то, что случится с Артуром. У него был такой преданный взгляд, что Моргана ясно осознала: ее глупой мечте никогда не будет суждено воплотиться в жизнь. Мерлин скорее умрет или убьет ее, чем согласиться на ее предложение. А жаль…
«Что ты здесь делаешь, Моргана?» - насмешливый голос, ворвавшийся в ее сознание, прервал поток мыслей, и девушка вздрогнула. Мордред узнал ее и сейчас смотрел в упор своими льдистыми глазами.
«У меня что, не может быть дела в Камелоте?» - ворчливо мысленно поинтересовалась она. – «Может, я пришла посмотреть на то, как ты повсюду тенью следуешь за Артуром!»
«Неужели?» - голос стал еще насмешливее, а глаза покосились в сторону Мерлина, и Моргана ужасно разозлилась. Какое право имел этот мальчишка лезть в ее личную жизнь и в ее голову? Отвернувшись, она пошла прочь, негодуя на то, что Мордред испортил ей такую славную вылазку.
@музыка: OST Merlin
@темы: фан-фикшен, Мерлин
суббота, 22 февраля 2014
~We are the perfect flaws...~
Хочу создать отдельную темку для каждого из моих четверых самых любимых мужчин. Начну с самого первого, того, кто несколько лет назад изменил мою жизнь, - Майкла Патрика Келли или просто Пэдди.
Итак, начнем с самого начала. Кто же он такой - этот симпатичный ирландский парень с гитарой и обворожительной улыбкой?
читать дальше
(Как таковой, биографии Пэдди в сети практически нет, только общеизвестные факты. Так что буду писать своими словами!)
несколько любимых снимков Пэдди в подростковом возрасте
и еще любимые фотки
продолжение следует...
Итак, начнем с самого начала. Кто же он такой - этот симпатичный ирландский парень с гитарой и обворожительной улыбкой?
читать дальше
Био
(Как таковой, биографии Пэдди в сети практически нет, только общеизвестные факты. Так что буду писать своими словами!)
Пэдди Келли родился 5 декабря 1977 года в Дублине, Ирландия. 10-й ребенок из 12-ти. С пеленок поет и играет на многих музыкальных инструментах, в том числе пианино, гитара, аккордеон, барабаны, бас-гитара, флейта. В свое время был лидером семейной группы The Kelly Family.
несколько любимых снимков Пэдди в подростковом возрасте
Пэдди потерял маму, когда ему было 5 лет - Барбара Келли умерла от рака. Ей Пэдди впоследствии посвятил песни Calling heaven и Mama. Грустью по ней и своей столь ранней потере пронизано его творчество.
одна из лучших песен Пэдди, написанная в совсем юном возрасте - House on the ocean
вот так выглядел Пэдди, когда ему было 15 лет -
и еще немного фотографий юного Патрика
Пэдди всегда занимал активную жизненную позицию. Несколько лет назад принимал активное участие в студенческих выступлениях в США против войны в Ираке, за что задерживался полицией.
Что касается музыки, то Пэдди является автором двух песен, которые стали визитной карточкой The Kelly family - An angel (1994) и Fell in love with an alien (1996). Многие, кто не знает саму группу, обязательно слышали данные песни.
Что касается музыки, то Пэдди является автором двух песен, которые стали визитной карточкой The Kelly family - An angel (1994) и Fell in love with an alien (1996). Многие, кто не знает саму группу, обязательно слышали данные песни.
Интересные факты из биографии Пэдди:
Рост: 1 метр 72 см
Цвет глаз: тёмно - голубой
Цвет волос: тёмно - русый
Знак зодиака: Стрелец
Увлечения: спорт, рисование, плавание под парусом
Любимая еда: фрукты, овощи
Любимая группа: U2, The Police
Любимый певец: Лучано Паваротти, Брюс Спрингстин
Любимый актёр: Аль Пачино
Цвет глаз: тёмно - голубой
Цвет волос: тёмно - русый
Знак зодиака: Стрелец
Увлечения: спорт, рисование, плавание под парусом
Любимая еда: фрукты, овощи
Любимая группа: U2, The Police
Любимый певец: Лучано Паваротти, Брюс Спрингстин
Любимый актёр: Аль Пачино
В 2003 году Пэдди покидает группу, выпускает сольный альбом In exile и отрезает волосы...
В 2004 Пэдди принимает решение уйти в монастырь, где принимает монашество под именем Джон Пол Мэри. Перед уходом он дает концерт в Лионе 9Франция).
С 2004 по 2010 год Пэдди жил в монастыре во Франции. Тем не менее, он продолжал выступать!
И вот в 2011 году состоялось возвращение Патрика в мирскую жизнь и на сцену - он дал концерт в Париже перед собором Нотр Дам де Пари.
Затем последовали новые концерты по Европе, фестивали, выступления в церквях и на стадионах... Летом 2012 года Пэдди принимает участие в Днях молодежи в Мадриде
И вот в апреле 2013 года Пэдди женится на Джоэлль Верретт - своей давней любви. Пэдди был влюблен в Джоэлль много лет назад и посвятил ей несколько песен, близких сердцу любого фаната Келли фемели.
И еще пара видео -
и еще любимые фотки
продолжение следует...
@темы: любимые мужчины, видео, фото, The Kelly family, Пэдди Келли
~We are the perfect flaws...~
Небольшой рассказик, написанный для Александры ко дню рождения ее "радости и слабости" Урса Бюлера
читать дальше***
- Я знаю, ты все-таки хочешь научиться играть на гитаре…
Глубокий грудной голос, от тембра которого буквально завибрировала каждая клетка ее тела, вырвал Алексу из тесных объятий наваждения, в которых она благополучно пребывала последние несколько минут. Они уютно расположились на берегу неспешно несущей свои воды реки, и она спокойно лежала на мягкой траве. Ничто не предвещало опасности, но внезапно какие-то определенные нотки в голосе Тони встревожили ее, и девушка вся сжалась, точно ожидая удара. Чего же она на самом деле испугалась? Конечно, Тони никогда бы ее не ударил. Не физически. (Он не знал, как часто ранил ее словами, но в данный момент это было не важно.)
- Да, хочу, - ответила Алекса, пытаясь изобразить на лице живейшее недоумение, что было нелегко. Только что, безмятежно задумавшись, она изучала пушистые белые облака, до которых, казалось, можно было дотянуться рукой. Как и до парня, который лежал рядом. Поэтому она была счастлива – в кои-то веки! И вот он был готов безжалостно разрушить гармонию их совместного времяпрепровождения…
Тони перевернулся на живот, приподнялся на локте и, прищурившись, посмотрел на нее.
- Ну, так иди сюда, - сказал он, протягивая руку за лежавшей неподалеку гитарой. – Пора тебе получить парочку уроков от профессионала.
Алекса тоже перевернулась на живот и невольно усмехнулась.
- Ты забавный.
- Ну да, потому что все еще надеюсь научить тебя игре на гитаре, - хихикнул он, и Алекса с удовольствием ткнула его в бок.
- Ах, ты зараза!
- Да ладно тебе! – он примирительно развел в стороны руки, словно демонстрируя отсутствие какого бы то ни было оружия и нежелание драться. – Садись рядом. Положи пальцы на струны так, как я тебе уже показывал, - сказал он, и Алекса невольно вспомнила тот самый первый раз, когда Тони пытался обучить ее простейшим аккордам. Это было так давно, они еще были детьми. У нее явно не проявлялось особой склонности к музыке, так что они быстро забросили это занятие…
…Тони всегда был первым во всем – талантливый ребенок, поющий в церковном хоре, едва ли не с пеленок научившийся играть на музыкальных инструментах. Красивый парень, в семнадцать лет создавший собственную рок-группу. Успешный оперный певец, ставший одним из четырех солистов успешного кросс-оверного квартета. При этом он мог заполучить любую девушку, потому что все они сходили по нему с ума.
Таким был он, Тони, явно рожденный под счастливой звездой, а кем была она, Алекса? У нее не было ни модельной внешности, ни особых талантов, ни способности пробиться наверх. Конечно, она знала себе цену, но все ее достоинства блекли на фоне тех девушек, что обычно окружали Тони. Алекса была всего лишь его лучшим другом.
Кто-то скажет, что это весьма немало, но влюбленной девушке этого катастрофически не хватало.
Догадывался ли Тони, порой заглядывая в эти переполненные любовью глаза и сияющее от волнения лицо, об ее истинных чувствах? Скорее всего, нет, потому что, как и многие мужчины, он был слеп относительно того, что происходило прямо у него под носом. К тому же он всегда рассказывал ей обо всем личном – о первых свиданиях, о влюбленностях, о неудачах с девушками и, наконец, о Мэлли. Алекса тайно ненавидела эту надутую американскую куклу, но Тони говорил, что любит ее, а она все-таки желала ему счастья…
- Ну? – она положила пальцы, как было велено, с дрожью ощутив, как его ладонь – теплая, мягкая и несущая в себе электрический заряд, касается ее трепещущей руки. Эти ощущения были непривычны и болезненны. Тони почти обнимал ее, и всем телом она ощущала исходящий от него жар, такой манящий и в то же время вполне способный испепелить девушку. Это была изощренная пытка, и Алекса готова была умереть от возбуждения и восторга, но вот только она не была уверена в том, что все это что-то значило для него. Испытывал ли он то же самое, прижимаясь к ней и почти касаясь губами ее волос? От всего происходящего ей хотелось вонзить ногти в ладони и кричать, разрывая легкие.
- Попробуй ля мажор, он простой, - сказал Тони, нажимая на ее пальцы и вновь заставляя ее вспоминать все те яркие моменты, что между ними были.
…Однажды действительно кое-что случилось. Они были пьяны, им было весело, и они сходили с ума. В какой-то миг они оба вдруг затихли, посмотрели друг на друга, и в следующую минуту их губы соприкоснулись. Тогда-то она и влюбилась в своего друга детства – в его горячие губы, не оставившие ей выбора, в его решительные руки, лишившие ее воли, в его веселые глаза, в зеленой глубине которых сверкали сумасшедшие искорки, всегда готовые полыхнуть ярким огнем…
Вот только он в нее не влюбился, пусть это и было несправедливо. Холодный и гордый, он оставался далеким, хотя и был рядом почти постоянно.
Как же ей хотелось, чтобы все изменилось! Она бы полжизни отдала за еще один поцелуй, но это были глупые мечты, и ради возможности просто оставаться Тони другом, Алекса все сносила и терпела постоянные разговоры о Мэлли. Правда, в последнее время у них не все ладилось. Мэлли со своим истинно американским подходом была готова вынести на всеобщее обозрение всю их личную жизнь и выкладывала в твиттере очень личные снимки. Тони это не нравилось, но он вроде как любил Мэлли и во всем ей потакал…
- Ну, нет, ты играешь совсем не то! – возмущенно воскликнул Тони, и Алекса отпрянула от него, решив, что слишком уж тесно прижалась.
- Прости, я просто отвлеклась! – сказала она, неожиданно осознав, что ее другу явно нравилось ее обнимать, потому что он невольно потянулся вслед за ней. Да что же это он задумал?
- На что? – с подозрением глядя на нее, спросил Тони, и пока Алекса искала более-менее правдивый ответ на очень простой вопрос, внезапно она вновь увидела в его глазах призыв и желание, надежду и затаенную боль, требующую удовлетворения. Вместе с этим в ее измученное сердце опять закралась тревога, и Алекса поняла: что бы ни задумал Тони, сейчас ей лучше уйти. Конечно, если она не хочет впоследствии страдать, а она этого, конечно же, не хотела.
Итак, Алекса глубоко вдохнула и уже собиралась было вскочить на ноги и помчаться прочь со всей скоростью, на какую была способна, чтобы оказаться за тысячу миль от этого искусителя, но стоило Тони положить руки ей на талию и притянуть девушку к себе, как ее решимость растаяла, точно сосулька на апрельском солнце. Их губы вдруг оказались в весьма опасной близости, и, увидев их так близко и почувствовав его дыхание на своем лице, Алекса не выдержала.
- Что ты делаешь? – почему-то шепотом спросила она.
- Собираюсь тебя поцеловать, - также прошептал в ответ Тони и придвинулся еще ближе.
Она смутно припоминала тот, первый, далекий и словно приснившийся ей поцелуй. Второй поцелуй Тони она запомнила на всю жизнь.
Его губы – горячие, как июльский зной – буквально обожгли ее и на какой-то миг лишили возможности не только мыслить здраво, но и мыслить вообще. Его руки – смелые и жадные, принялись исследовать ее тело, словно оно было новой неизученной территорией. Выгнувшись ему навстречу, Алекса наслаждалась каждым мгновением, пока Тони покрывал поцелуями ее лицо и шею.
Впрочем, когда его руки стали слишком настойчивы, Алекса резко от него отпрянула. Тяжело дыша, пальцами она коснулась своих обожженных губ - словно пыталась на ощупь проверить жар того огня, что Тони передал ей во время поцелуя. Заметив ее замешательство, он также выглядел растерянным.
- Прости! – поспешно воскликнул он. – Не знаю, что на меня нашло!
«Вот это самое обидное!» - горько подумала она, глядя на него широко распахнутыми глазами и не находя слов. Если бы он просто сказал, что она ему нравится, или хотя бы признался, что решил для разнообразия затащить ее в постель! Наверное, даже тогда ей было бы не так обидно.
Поднявшись на ноги, Алекса решительно отвернулась и затем быстро ушла, приказав себе не оглядываться. Тони несколько раз позвал ее по имени, но следом не пошел.
Алекса решила, что при новой встрече сделает вид, будто ничего не случилось. Именно так поступил Тони после того, первого и совершенно ни к чему не обязывающего поцелуя. Конечно, ей стоило большого труда сохранять спокойствие, ведь все внутри буквально кричало от желания спросить, почему вдруг лучший друг захотел вновь ощутить вкус ее губ. Но она не смела. И так было ясно, что Тони относится к ней несерьезно, поэтому, если она не хочет в будущем пережить еще более сильную боль, (а к тому же испортить их дружбу), то лучше было все оставить, как есть.
Похоже, Тони пришел к такому же выводу, потому что когда они снова увиделись, он выглядел абсолютно невозмутимым.
- Может, сходим в кино? – спросил он. Алекса немного удивилась, но приглашение приняла. По крайней мере, во время фильма им не было необходимости разговаривать. Правда, ей казалось, что Тони порывается что-то ей сказать, но сам себя сдерживает.
После кино он предложил зайти в кафе, и девушка снова не могла разгадать, что происходит.
- Ты что, ухаживаешь за мной? – напрямую спросила она. Тони при этом выглядел каким-то растерянным.
- Я не знаю, - неуверенно произнес он, отведя взгляд, и тогда Алекса почувствовала, как в ней нарастает и горьким ядом растекается по венам долгое время копившаяся злость.
- Сообщи, когда узнаешь! – выпалила она и, развернувшись, поспешила прочь. Да гори оно все синим, зеленым и каким угодно еще пламенем, но с нее хватит! Как же ей надоело молчать и притворяться, что между ними все хорошо! Даже если в этот момент Алекса потеряла Тони навсегда, она была на это согласна, лишь бы больше не видеть этих его растерянных глаз.
Когда злость прошла, уступив место тоскливой пустоте и апатии, Алекса много плакала. И все же она понимала, что некоторое время им с Тони будет легче вдали друг от друга.
Они не виделись больше месяца. Впоследствии Алекса не могла вспомнить тех томительных, заполненных тоской и постепенно угасающим отчаянием дней. Но они были ей нужны для того, чтобы снова найти себя – настоящую, а не ту, что полностью растворилась в Тони и жила его жизнью. И когда она это сделала, она снова почувствовала себя счастливой.
А потом одним прекрасным осенним днем Алекса распахнула дверь и увидела на пороге Тони с букетом алых роз.
- Что все это значит? – недоумевая, спросила девушка. За этот месяц она так старалась выкинуть его из головы и почти в этом преуспела, а он тут приходит, да еще с цветами и этим ласковым выражением глаз, на которое она никак не могла не откликнуться!
- Можно пригласить тебя на прогулку? – спросил Тони, протягивая ей цветы.
Они медленно шагали по желтым листьям, стелившим им под ноги пышный ковер, и говорили о всякой ерунде, пока в какой-то момент Тони, наконец, не взял руку Алексы в свои крепкие и теплые ладони. Он остановился перед ней и уверенно посмотрел в глаза, а она затрепетала. Кажется, он больше не сомневался в том, что намеревался сказать.
- Я был идиотом, - проговорил он. – Глупцом и слепым идиотом. Я вечно гонялся за призраками и не видел, что истинное счастье так близко. Ты простишь меня?
- За что мне тебя прощать? – удивленно спросила она.
- За то, что не понял, как давно люблю тебя! – ответил он, согревая ее светом своей улыбки.
- Что? – Алекса не смела поверить услышанному. Она чувствовала растерянность, радость, страх, смущение – все навалилось разом и мешало связно соображать. – Но как же Мэлли?
- Мы с ней расстались, - сказал Тони. – Поверь, она легко это перенесла, ведь она не испытывала ко мне истинных чувств.
Алекса все стояла, застывшая, словно статуя, ошарашенная, не осмеливаясь улыбнуться или что-то произнести, и когда Тони взял ее лицо в ладони, она едва не расплакалась.
- Так ты на самом деле любишь меня? – спросила она.
- Иди сюда, - он привлек ее к себе и крепко поцеловал – так, что у Алексы колени подогнулись и, не удержи ее Тони, она бы попросту упала. – Когда я поцеловал тебя в прошлый раз, я уже это осознавал, но все еще не мог признаться самому себе. Ты самая удивительная девушка в мире, - шепнул он, снова ее целуя. - И я безумно люблю тебя!
В ответ Алекса, наконец, широко и счастливо улыбнулась, и они пошли дальше - рука в руке, а осень продолжала бросать им под ноги свои разноцветные листья…
июль 2013 г.
@темы: фан-фикшен, Урс Бюлер
~We are the perfect flaws...~
@темы: аватары, Кэти МакГрат, фан-арт
пятница, 21 февраля 2014
~We are the perfect flaws...~
Обойки с ребятами в честь завтрашнего старта их нового мирового турне (много-много обоек!!! )
читать дальше
(много-много обоек!!! )читать дальше
Космос
фентези
Новый год
разное
@музыка: Il divo
~We are the perfect flaws...~
Название: Когда опустится ночь
Автор: Fontedivina
Год написания: 2012
Рейтинг: PG-13
Герои, пары: Мерлин/Моргана, Артур, Гвен, Утер...
Жанр: angst, romance, POV
Таймлайн: примерно 2й сезон, Моргана начинает осознавать свою магическую силу
Статус: закончен
От автора: Это моя попытка показать, как все могло бы сложиться, если бы в свое время Мерлин решился-таки на откровенный разговор с Морганой.
События по сравнению с сериальными могут быть перепутаны местами или вообще изменены.
второй вариант обложки:
Из дневника Морганы Пендрагон: «Если кто-то, узнав мою историю, решит, что я была порочной с самого рождения, то он сильно ошибется. До того, как в мое сердце, подобно змее, забралась ледяная тьма, а в душе поселилось зло, я была другим человеком. Прежде чем опустилась черная ночь, для меня светило ласковое солнце, и беззаботно пели птицы. Путь к счастью был открыт и устлан розами. И я наивно полагала, что так будет всегда. Я не знала, что меня погубит то, что иных возносит к самым небесам…
Мое сердце было разбито и разломано нещадной рукой не раз, прежде чем я закалила его и сделала крепче чешуи дракона. Теперь-то до него никто не доберется, а в те далекие и светлые времена оно было легко доступно и быстро отзывалось на чужое горе или радость, а также на проявление теплых чувств…»
читать дальшеГЛАВА 1
Она тяжело вынырнула из вязкого темного болота кошмара, чье содержание, по счастью, не запомнилось, но продолжала кричать, буквально чувствуя, как разрываются легкие. Крик обладал такой разрушительной силой, что все вазы в комнате с громким звуком взорвались и рассыпались мириадами мельчайших блесток. Мало того, оконные стекла также вылетели, позволив бушующему грозовому ветру ворваться внутрь и залить усыпанный стеклом пол дождевой водой.
Чтобы заглушить страшный крик, она зажала себе рот обеими руками и до крови закусила губы. Происходило что-то дурное, от чего все внутренности скрутило в тугие болезненные узлы, не дававшие нормально дышать. И если еще вчера она не поверила бы очевидному, то теперь у нее не оставалось сомнений. Все это сделал никто иной, как она, Моргана Пендрагон, подопечная короля Утера и сводная сестра принца Артура. И кажется, к собственному ужасу, она начинала понимать, как именно она это сделала…
…Ей и раньше являлись страшные сны. Она помнила целые периоды из детства, когда она настолько боялась ложиться спать, что сидела со свечой до тех пор, пока не засыпала, уронив лицо прямо на стол. Озабоченный происходящим, Утер попросил своего верного лекаря Гаюса осмотреть девочку, но тот не нашел никаких отклонений и прописал Моргане успокоительные настойки. Кошмарные видения на самом деле на несколько лет оставили ее в покое, и вот они вернулись. Причем, на этот раз их атака была гораздо сильнее…
- Вы в порядке, миледи? – раздался мелодичный и немного сонный голос Гвиневры, служанки Морганы, которая вбежала в покои с трепещущей свечой в руке. Увидев ее полное беспокойства лицо, Моргана отняла ладони от лица, с облегчением поняла, что больше не кричит, и попыталась растянуть непослушные губы в некое подобие улыбки. Конечно, она не была в порядке. О каком порядке вообще могла идти речь, когда из-за нее пол комнаты был усыпан измельченным стеклом? Но Гвен об этом знать было вовсе не нужно.
- Все хорошо, - ответила Моргана, заставляя себя подняться с постели и осмотреть масштабы разрушения. Со вздохом она подумала, что наверняка скоро прибежит разбуженный шумом Утер…
- Но ведь вы кричали! Что случилось? – темные глаза Гвен изумленно изучали окружающий ее хаос. – Кто все это сделал?
К счастью для Морганы, она всегда была находчивой.
- Наверное, молния ударила, а окно было открыто, - предположила она.
- О, простите, миледи, это, должно быть, моя вина, - пролепетала Гвен, всегда готовая взять на себя ответственность за любую неприятность, происходившую с ее госпожой. – Я должна была проверить…
- Ничего страшного, - Моргана снова улыбнулась, удивляясь собственному самообладанию. - Приготовь мне другую комнату. Я не могу спать в покоях без окон.
- Какая ужасная гроза! – воскликнула Гвен, немедленно отправляясь выполнять задание своей хозяйки, а Моргана снова тяжело вздохнула. Если бы все дело было только в грозе!
Объяснения с Утером избежать не удалось, и версия о влетевшей в окошко молнии его совсем не убедила. Человек, который повсюду видел только заговоры и интриги, не желал верить в то, что молния может стать причиной разгрома в комнате его подопечной.
- Кто-то пытался проникнуть к тебе! – воскликнул он, выслушав сбивчивые объяснения девушки. – Я должен приставить к тебе больше охраны!
Отвернувшись, Моргана с трудом подавила очередной вздох. Ей только того и не хватало, чтобы Утер приставил к ней нянек, которые будут докладывать о каждом ее шаге!
- Уверяю вас, сир, в этом нет никакой необходимости, - терпеливо проговорила она. – Если бы на самом деле кто-то пытался проникнуть в мою комнату, и я была бы напугана, разве я сама не попросила бы у вас защиты?
Король посмотрел на нее с сомнением. В последнее время его отношения с Морганой оставляли желать лучшего, так что он не знал ответа на этот простой, казалось бы, вопрос…
- Но ты кричала, - заметил он уже с меньшей уверенностью, что минуту назад.
- Конечно, кричала, ведь я испугалась, когда молния ударила в окно, - недовольно ответила девушка. – Но это была всего лишь молнии, сир, а не бандит, желавший попасть в мою спальню!
При этих словах лицо Утера нервно передернулось. Видимо, одна мысль об этом жгла его точно огонь.
- В эту ночь ты будешь спать под двойной охраной, - заключил он, осмотрев новую комнату своей подопечной. – А там видно будет. И пусть Гвен останется с тобой! Спокойной ночи!
- Спокойной ночи, сир, - в один голос произнесли обе – и Моргана, и Гвен, и Утер, наконец, шумно удалился.
Когда Моргане все же удалось уснуть, она спала без сновидений.
Но следующая ночь принесла отнюдь не желанное облегчение, а новое испытание. В этот раз Моргана вновь резко проснулась, освободившись от цепких когтей очередного кошмара, чтобы увидеть свечу, горевшую на столе. Но ведь она точно знала, что потушила ее, прежде чем лечь спать! Только кто же мог ее зажечь, как не она сама, простым усилием воли или чем-то еще? Неужели она умела зажигать огонь на расстоянии? Но ведь это означало, что она…
От одной мысли об этом Моргану сжимало ледяное кольцо страха, но ей было необходимо убедиться в том, что она не ошибается в своих догадках. Затушив свечу, она мысленно представила, как та горит, и пламя вспыхнуло так сильно, что взметнулось к потолку и жадно лизнуло бархатную штору. Моргана быстро подбежала, сдернула штору и принялась топтать ее ногами. Она уже натворила достаточно, не хватало еще спалить замок!
- Я на самом деле колдунья! – пробормотала она, с ужасом всматриваясь в собственное изображение в зеркале.
Итак, расклад такой, что от ее крика взрываются стекла, а мысленно она зажигает огонь. Моргана присела на край кровати и почувствовала, как глаза жгут непрошенные слезы. Стоит кому-то еще узнать о том, что она умеет, и ее не спасет даже то, что ее опекает сам король. Правда, она будет очень осторожной, и никто ни о чем не догадается, если, конечно, она научится контролировать ту силу, что пока проявляла себя весьма стихийно.
Подобные открытия не располагали к спокойному сну, но мозг Морганы был слишком измучен, чтобы она могла всю ночь сидеть и размышлять над природой зародившейся в ней разрушительной силы. Еще несколько раз за ночь она просыпалась от света зажженной свечи, которую затем гасила и снова ложилась.
Все это было очень некстати.
Парой недель ранее поймали мага, и его величество Утер велел соорудить перед замком устрашающую плаху для прилюдной казни. Моргана всегда тяжело воспринимала подобное, и в этот раз ей тоже стало не по себе от мысли о том, что очередной несчастный умрет из-за того, что в Камелоте запрещена магия в любых проявлениях. Она не знала точно, в чем обвинялся чародей, да и знать не хотела. Она только чувствовала, как в груди вновь поднимается и переливается через край горячая волна ненависти к Утеру.
ГЛАВА 2
…Эта ненависть жила в ней давно. Моргана не могла вспомнить, когда точно перестала испытывать к своему опекуну теплые чувства, но последней каплей стала казнь отца Гвен, бедного кузнеца, которого также обвинили в колдовстве. И хотя он наверняка был невиновен, и расстроенная несправедливостью Гвен так рыдала и умоляла пощадить ее отца, что и камни прослезились бы в ответ, но уверенный в собственной правоте король остался непоколебим.
Жестокость Утера просто подкосила Моргану. Если в ее душе еще оставалась какая-то любовь к этому человеку, то в день казни кузнеца эти остатки были нещадно затоптаны тяжелой ногой. Ослепленный жаждой искоренить любые проявления чародейства, король готов был смести всё на своем пути, и это было страшно. Чувствуя, что сойдет с ума, если не пойдет наперекор и оставит все, как есть, Моргана открыто бросила Утеру вызов. Она высказала ему все, что думала о его методах правления, его отношении к магии и о нем самом лично - и оказалась в темнице.
Не привыкший к непокорности король разбушевался, точно штормовое море.
- Глупая девчонка! Проведешь здесь ночь и одумаешься! – прокричал он, оставляя ее наедине с мрачным и влажным подземельем. Возможно, он ждал слез и уговоров, на которые мог бы поддаться, но Моргана гордо молчала и лишь одаривала его взглядами, каждый из которых мог бы соперничать своей убойной силой с любым оружием.
Наверное, в глубине души она все еще сохраняла наивную веру в конечное торжество добра. Она по-детски надеялась, что для Утера она - особенная, что он ее любит и не способен поступить с ней так, как привык поступать со многими другими. Даже со своим единственным сыном Артуром он всегда обращался намного строже и суровее, чем с ней. Но, видимо, она действительно его рассердила своим непокорством. Или попросту настал и ее черед ощутить на себе всю темную силу его гнева. Как бы там ни было, но когда тяжелая кованая дверь захлопнулась, отдав Моргану во власть темноты и одиночества, она перестала быть наивной девчонкой. Именно тогда она рассталась с последними иллюзиями.
Правда, Утер просчитался, если полагал, что темница заставит девушку изменить свое мнение. После бессонной ночи, наполненной непростыми размышлениями и тяжелыми переживаниями, она крепко усвоила две вещи. Во-первых, Утер готов был причинить боль любому близкому человеку, даже ей. Поэтому не стоило даже надеяться на какое-либо снисхождение с его стороны.
А во-вторых, чтобы добиться своего, не стоило идти напролом. Моргана всегда была слишком открытой и честной и говорила то, что думала (чем гордилась, но что ей зачастую мешало). Пожалуй, пришла пора сменить тактику и учиться действовать хитростью. Она попробовала и вскоре убедилась в том, что ее очаровательная улыбка и смирение являлись гораздо более действенным оружием, чем присущие ее характеру упрямство и непокорность.
Ей легко было вернуть особое расположение опекуна (вид раскаявшейся грешницы и пара фраз о том, как она «была неправа», сработали безотказно), но сама Моргана отныне жила лишь ненавистью, переполнявшей ее мятежное сердце. Она страстно жаждала, чтобы Утер заплатил за все свои злодеяния, и ценой должна была стать – не много, не мало - его жизнь. Но когда смертный приговор был вынесен, произошло нечто непредвиденное.
Она вместе с королем поехала на могилу своего отца, и тут Утер в порыве внезапной откровенности (которые периодически с ним случались в присутствии Морганы, что ее сильно удивляло) признался, что жалеет о казни отца Гвен. Моргана была настолько шокирована этим, что немедленно помогла страже найти и заколоть бандита, нанятого ей для убийства короля.
Впоследствии анализируя все случившееся с ними тогда, она не могла поверить тому, что собиралась насладиться смертью короля. Это было очень странно. Как бы ни была сильна ее ненависть к Утеру, как могла Моргана, всегда такая ярая сторонница дипломатических и мирных путей разрешения любых конфликтов, решиться на убийство? Ее трясло от одной мысли об этом. Да она даже таракана не осмеливалась прихлопнуть!
Немного поразмыслив, она решила, что не иначе как какой-то черный маг внушил ей эти мысли. Она явно действовала не по своей воле, а по чьей-то указке, и только чудо помогло ей не совершить роковую ошибку, за которую, Моргана была в этом уверена, она бы себя не простила. Все-таки он был самым близким для нее человеком, заменившим ей и отца, и мать. И какие бы неприязненные чувства не испытывала она к Утеру, она знала, что никогда не будет причастна к его смерти…
…И все же эта неприязнь вспыхнула с новой силой, и на этот раз в основе ее лежал страх разоблачения. Сколько раз прежде Моргана радовалась тому, что никак не может оказаться на месте казненного мага! Если бы она только могла предположить, что будет иметь хоть какое-то отношение к столь ненавистному королю предмету как магия! Близкие Утера уже много раз вынуждены были становиться свидетелями казней, совершенных прямо перед замком. Каждый раз при этом сердце Морганы кто-то крепко стискивал холодной рукой, и оно ныло так занудно, как ноет старая рана, предчувствуя непогоду и беду.
Моргана вздрогнула, подумав о том, как лихо насмешница-судьба перетасовала карты. Вот только ей вовсе не хотелось умирать совсем молодой и не узнавшей жизни, ничего толком не повидавшей и не успевшей почувствовать… Поэтому Утер не должен был узнать о том, что с ней происходило!
Вообще-то магия всегда была интересна Моргане. Это было сродни желанию прикоснуться к огню – знаешь, что он жжется, но все равно хочешь протянуть руку. Может, она всегда подсознательно подозревала, что владеет этой силой? Не зря же кошмары преследовали ее уже столько лет. Но от кого она могла получить это наследство? Моргана не помнила ни своей настоящей матери, ни отца. Это мог быть любой из них. А если так, то чем магия была для них – проклятьем или благословением? И знал ли кто-то из их окружения об этом? Хотелось бы ей все выяснить…
Не желая оставаться в замке во время казни, Моргана позвала Гвен и велела ей готовиться к поездке верхом.
- Но король не любит, когда замок покидают перед казнью, - неуверенно проговорила девушка. Моргана лишь нервно скривила губы.
- Кому ты служишь, Гвен, мне или Утеру?
Шаловливый ветер, запустив длинные пальцы в густые темные волосы девушки, играл с ними, развевая и спутывая. Моргана, с удовольствием ощущая на лице его чистое дыхание, мчалась вперед, все сильнее подгоняя свою кобылу и смутно догадываясь, куда именно скачет. Возможно, она просто надеялась догнать убегающие за горизонт облака. Только здесь, на широких просторах зеленых равнин, под необъятным куполом голубого неба Моргана могла почувствовать себя свободной, потому как ее уже не тяготило присутствие Утера и не давили каменные стены, то и дело грозившие стать ее темницей.
Хотелось бы ей остаться здесь навсегда! Это было бы славно, но Моргана понимала, что не может себе этого позволить. Высокое положение обязывало ее к очень многому. И почему она не родилась в простой семье, как та же Гвен? Почему в ее жизни все всегда было так сложно? Вот и сейчас вместо того, чтобы продолжить то, что ей так нравилось, ей пришлось развернуть лошадь и возвращаться в Камелот, чтобы снова играть ненавистную ей роль примерной и любящей дочери. И если притворяться перед Утером уже настолько вошло у Морганы в привычку, что она почти не задумывалась над тем, когда это делала, то остальные вполне могли ее раскусить. К примеру, Гвен, ее верная служанка и подруга, она всегда была рядом. Моргана очень бы хотела ей открыться, потому что Гвен много раз доказывала свою преданность, но даже она не должна была узнать секрет своей госпожи. Особенно теперь, когда ее собственный отец был казнен по приказу короля.
А еще был Артур. Хотя вот он-то никогда не отличался особой проницательностью и не видел дальше своего носа…
…Когда-то Моргана частенько думала о своем сводном брате. Они вместе росли и взрослели, и именно Артур стал первым парнем, разбудившим в юной девочке робкие ростки нежных чувств. Высокий и светловолосый, он выглядел лучше, чем любой другой мальчик, которого она знала. Его крепкие мускулистые руки, с детства ловко владевшие мечом, ясные глаза, отражавшие синь небес, и солнечная улыбка долго тревожили ее сердце и разум. Об Артуре были ее первые девичьи мечты и слезы в подушку.
А потом все как-то легко ушло, уступив место пустому разочарованию. Возможно, потому, что Артур обращал на Моргану внимания не больше, чем на любого своего товарища по играм, а может, она просто поняла, что он не был тем, кого на самом деле жаждало ее гордое сердце. Но даже если бы он посмотрел на нее, как на женщину, вряд ли они могли бы быть вместе. Утер всегда воспитывал их как брата и сестру, и давал понять, что что-то большее между ними просто неприемлемо.
Так что Моргана была очень рада тому, что излечилась от своей первой страсти, и пока что больше ни одному мужчине не было суждено смутить ее покой. На турнирах она видела принцев и встречалась с герцогами и королями, некоторые из которых были очень привлекательны внешне, совершили немало подвигов и были интересными собеседниками. Тем не менее, ни один из них не был в состоянии заинтересовать ее дольше, чем на полчаса.
Иногда она завидовала той легкости, с какой Гвиневра общалась с окружавшими ее многочисленными поклонниками. Эта жизнерадостная и улыбчивая девушка, кажется, нравилась всем, начиная от рыцарей Камелота и заканчивая самим принцем, который неоднократно провожал Гвиневру благосклонными взглядами. Хотелось бы и Моргане уметь так располагать к себе мужчин и не прослыть при этом легкомысленной кокеткой.
Постепенно она пришла к выводу, что не нуждается в любви, а может, попросту не умеет любить. Видимо, судьба оберегала ее от любви, потому что готовила иное испытание. А может, она просто ждала кого-то особенного? Того, кто смог бы понять ее и кому она могла бы доверить свой секрет?..
Почему мысли Морганы вдруг снова обратились к этой непростой для нее теме? Она не смогла бы внятно ответить. Но когда она вернулась в замок и получила нагоняй от Утера за то, что уехала кататься без разрешения вместо того, чтобы наслаждаться таким захватывающим зрелищем, как публичная казнь, Моргана продолжала думать о том, кто бы мог стать ее избранником. В коридоре ей навстречу попались Артур и его слуга Мерлин - высокий молодой человек, приветливый и улыбчивый, в точности, как Гвен.
Артур явно куда-то спешил и потому не удостоил Моргану и пары слов, но Мерлин, поравнявшись с ней, вежливо склонил голову.
- Миледи, - негромко произнес он и вдруг поднял глаза. Его взгляд заставил девушку остановиться, потому что она словно натолкнулась на прозрачную стену. С тех пор, как Моргана начала осознавать свою магическую сущность, ни один человек не смотрел на нее с таким пониманием. Да что там, на нее никто и никогда так не смотрел! Такой взгляд мог принадлежать лишь человеку, читавшему прямо в ее сердце…
ГЛАВА 3
Мерлину давно пришлось смириться с тем, что у него, выражаясь словами Великого дракона, была «необычная и славная судьба, которую предстояло заполнить значительными деяниями». Стоило ему хоть на минуту забыть об этом, расслабиться и представить себя самым обычным парнем, живущим самой обычной жизнью и знать не знающим ни о какой магии, как обязательно случалось что-нибудь, что вынуждало его вернуться на «путь истинный». Например, жителей Камелота своим сладким пением пыталась усыпить мстительная колдунья, или другая мстительная колдунья покушалась на жизни короля и принца, а еще на замок периодически нападали различные магические существа – одно другого страшнее. Вот и приходилось Мерлину быстро вспоминать о своей славной судьбе великого чародея и проявлять ловкость и смекалку, чтобы никто не пострадал, и все исправилось.
А еще эта судьба постоянно преподносила ему сюрпризы. И хотя Мерлин не особенно их любил, чаще они все-таки оказывались приятными. Например, так было, когда он только пришел в Камелот, незнакомый и чужой город, полный таких же незнакомых и чужих людей.
Первым и самым лучшим сюрпризом стал Гаюс – королевский лекарь, старик с добрым сердцем и хитрым взглядом прищуренных глаз, который приютил сына своей старой знакомой. Он сразу отнесся к Мерлину очень тепло, и в нем молодой человек нашел замечательного старшего товарища. Постепенно Гаюс почти заменил ему отца, которого Мерлин никогда не знал.
Затем был Артур. То есть, конечно же - его высочество принц Артур - сделавший никому неизвестного мальчишку своим слугой. Мерлин полагал, что служить капризному и избалованному принцу будет нелегко, но на самом деле Артур внезапно оказался довольно приятным человеком, совсем не похожим на своего отца-тирана. Правда, частенько его все же заносило (сказывалось истинно королевское воспитание), но даже, несмотря на это, Мерлин вскоре искренне полюбил своего хозяина. Артур был добрым, понимающим, смелым, надежным… За это его любили все в Камелоте, а Мерлин считал своим другом.
Конечно, у него появились еще друзья – рыцари Ланселот и Гвейн. С ними он мог проводить свой досуг (конечно, когда все белье Артура было перестирано, его лошади — накормлены и напоены, а начищенные доспехи блестели, как серебряные монеты Камелота, и их вполне можно было использовать вместо зеркала). О чем еще мог мечтать простой мальчик из провинции?
Хорошая девушка, - скажет какой-нибудь проницательный читатель. Но тут Мерлин высоко не замахивался, понимая, что, не обладая ни блестящей красотой, ни титулами, женского внимания не завоюешь. И все же он тоже порой мечтал…
Леди Моргана поразила его с первой минуты встречи. Она-то точно на него особого внимания не обратила, а вот Мерлин, увидев подопечную короля Утера, смотрел во все глаза. Его поразила даже не столько ее красота (хотя Мерлин понимал, что никого красивее Морганы с ее атласной белой кожей и тяжелыми локонами цвета вороного крыла, искусно уложенными и украшенными жемчугом и драгоценными камнями, в своей недолгой жизни он не встречал и отныне вряд ли встретит), сколько одиночество, которым дышало все в этой хрупкой на вид девушке. Ее зеленые глаза смотрели немного насмешливо и задумчиво, как у человека, много замечающего, но сильно скучающего от однообразия происходящего вокруг.
Мерлину очень хотелось пообщаться с Морганой и понять, отчего в окружении столь многих близких ей людей она так одинока, но между ними стояла непреодолимая преграда социального неравенства. Где была она и где находился он? Тогда как Моргана гордо восседала на золоченом троне, Мерлин всего лишь чистил сапоги ее брата. Ему оставалось только издали любоваться ее красотой и оставить свои глупые мечты при себе.
Вот только сделать это было непросто. И почему ему нужно было выбрать именно Моргану? Ведь была же Гвен, девушка одного с ним социального круга, добрая, и вежливая! Мерлин знал, что нравится ей. Однажды они даже поцеловались, но дальше этого не продвинулись. Мерлин предпочел мечты о недосягаемом тому, что само просилось ему в руки.
Гвен если и огорчилась, то ненадолго. Вскоре ее утешил красавчик Ланселот.
И вот по прошествии многих дней, когда Мерлин перестал даже помышлять о том, что у него и Морганы может быть что-то общее, кроме Артура, судьба вновь широким жестом преподнесла ему сюрприз.
С Морганой явно что-то происходило. Она выглядела усталой и изможденной, под чудесными глазами залегли глубокие тени, и она совсем перестала улыбаться, а при встрече почти всегда молчала и попросту не замечала Мерлина. От Гвен он знал о выбитых оконных стеклах, и это заставило его задуматься. Он не мог не видеть всех этих перемен и стал присматриваться еще внимательнее.
Увидев Моргану идущей по коридору, Мерлин, как ему и подобало по правилам приличия, поклонился. Он полагал, что девушка, как обычно, поспешно пройдет мимо, но она вдруг остановилась. Вот тогда он осмелел и решился заглянуть ей в глаза.
Это была уже не та Моргана, которую он знал прежде. Глубоко на дне ее глаз он разглядел испуг, надежду и что-то еще, что-то до боли знакомое…
Это что-то, пусть еще не распознанное, натолкнуло его на мысль о том, что не так уж они и далеки друг от друга. Пусть лишь на мгновение, но с помощью зрительного контакта между ними установились связь и понимание. Мерлин мог бы поклясться, что знает, в чем причина перемен, происходящих с Морганой. Хотя, конечно же, пока это были лишь его ничем не подтвержденные догадки…
- Эй, Мерлин, опять спишь на ходу? – услышал он насмешливый голос Артура и, словно очнувшись от наваждения зеленых глаз, понял, что Моргана давно ушла, а он все стоит и, не мигая, пялится ей вслед. Наверное, он выглядел крайне глупо. – Мерлин?! – Артур даже помахал перед его лицом рукой, и тот выдавил виноватую улыбку.
- Осторожнее, Мерлин, - продолжал Артур, который ничто так не любил, как поиздеваться над своим слугой-недотепой, что тот ему всегда позволял, конечно же. – За такой взгляд на подопечную короля ты можешь лишиться своей глупой головы!
- О чем это вы, ваше высочество? – прикидываясь дурачком (что у него всегда получалось блестяще), спросил Мерлин. – Я всего лишь думал о том, как буду начищать ваши доспехи…
***
И почему раньше она никогда не видела Мерлина? А ведь она знала его уже давно. Она смотрела, но не видела его, настоящего. Он всегда был где-то рядом, и она это знала, но по большому счету ей было плевать. И дело было даже не в разнице их положения при дворе, ведь дружила же Моргана с Гвен, да и к Мерлину никогда не относилась высокомерно. Скорее всего, прежде она почему-то не видела в нем достойного интереса человека. То ли она была попросту слепа, то ли… В любом случае, внезапно шоры упали с ее глаз, и она его увидела. Кажется, и он увидел ее.
Наверное, все дело было именно в его взгляде. Он никогда так на нее не смотрел, хотя разве ей было важно? Возможно, это пробуждающаяся в Моргане сила помогла ей увидеть истинного Мерлина, но как бы там ни было, она была этому рада. Она чувствовала какую-то близость с ним, как будто у них было что-то общее. То, что связывало только их двоих. Какой-то большой и очень значительный секрет.
Моргана стала присматриваться к молодому человеку.
Конечно, она всегда знала, что Мерлин, как говорила Гвен, «очень простой и милый», но теперь он казался ей очень симпатичным. Неожиданно все в нем - темные, коротко остриженные волосы, кроткие светлые глаза и даже его немного торчащие уши – стало непреодолимо притягательным. А как она могла не замечать раньше, какая у него потрясающе открытая и теплая улыбка? Эта улыбка согревала любого, на кого смотрел юноша, и Моргана, также испытав на себе ее поистине магическое действие, захотела этого тепла снова и снова.
А еще Мерлин был очень веселым и остроумным. Как он умел поставить на место своего ворчливого хозяина, принца Артура! И тот, как это ни странно, позволял ему это, что поначалу нимало удивляло Моргану.
Артур определенно уважал и ценил Мерлина, который был для него гораздо больше, чем просто слугой. (Хотя обычно он это не показывал, конечно, - по статусу было не положено.)
Увлекшись своими наблюдениями, Моргана на время забыла обо всем остальном. Она разглядела в Мерлине какую-то особую глубину, о какой прежде не подозревала. Наверное, именно это привлекало к нему людей, каждый из которых, будь то рыцари Камелота, Гвен или даже Артур, попадал под обаяние этого скромного, на первый взгляд, парня.
В нем была тайна, которую Моргане мучительно захотелось раскрыть. От этого как будто ее собственная жизнь зависела.
И вот, словно потакая ее cкрытым желаниям, сами боги или судьба намеренно принялись сводить этих двоих вместе. Если раньше Моргана могла не видеть Мерлина несколько дней кряду, теперь они постоянно сталкивались в коридорах замка или встречались на улице. Впрочем, каждый раз при встрече Мерлин молчал и опускал глаза, а Моргане так хотелось снова увидеть тот взгляд, что так ее поразил! Она должна была вновь его увидеть! Возможно, именно он мог бы убедить ее в том, что она не ошиблась, и Мерлин – тот человек, кого она так давно ждала.
Она не знала, заметил ли Мерлин, что она за ним наблюдает, но вот от окружающих это не укрылось. После очередной встречи в коридоре Моргана буквально кожей почувствовала укол весьма многозначительного взгляда, которым ее проводил Артур. Поэтому она не удивилась, когда немного позже он постучался к ней в комнату.
- Помнишь последний турнир? – спросил он, пытливо вглядываясь в лицо сводной сестры, которая от такого повышенного внимания чувствовала себя неловко. Она кивнула, не понимая, к чему он клонит, но Артур уже продолжал.
- В финал вышел сэр Натаниэль, герцог из Глостенбери. Он ведь пытался подружиться с тобой?
Моргана помнила этого сэра Натаниэля, весьма красивого и отважного молодого мужчину. Он дрался с таким жаром и увлечением, что многие ставили на его победу, хотя Артур все же победил его (надо сказать, с большим трудом) в решающей схватке. Король Утер был от этого рыцаря в восторге и неоднократно давал понять своей воспитаннице, что в будущем желал бы породниться с сэром Натаниэлем, но Моргана, как обычно, не выразила особого интереса.
- О чем ты на самом деле хочешь поговорить? –кажется, она уже догадывалась, на какую почву собирался вступить Артур. – Не припомню, чтобы прежде мы обсуждали мою личную жизнь…
- Этого разговора и не было бы, если бы я не переживал из-за тебя, - Артур попытался заглянуть девушке в глаза, но она старательно избегала его взгляда. – Я вижу, что ты сама не своя, - Моргана дернулась, словно от удара, но промолчала. – И, кажется, я разгадал тайну твоей печали, - с самоуверенной улыбкой, которая не понравилась Моргане, продолжал Артур. - Неужели ты отвергла герцога ради моего слуги-идиота?
Услышав такие слова, девушка вспыхнула, словно ее застигли врасплох за чем-то непристойным. Вот только перед лицом Артура она должна была остаться невозмутимой, хотя это было очень сложно, потому что внутри у нее все волновалось, как в жерле вулкана.
- О чем ты говоришь? – тем не менее, холодно осведомилась она. - Как обычно, несешь ерунду!
Неожиданно Артур не стал дальше смеяться, а сделался непривычно серьезно.
- Возможно, ты и права, - задумчиво проговорил он. – Мерлин не так прост, каким может показаться сначала. Надо признать, иногда он меня очень удивляет! Так что лично я ничего не имею против такого выбора, но вот отец никогда этого не позволит, и ты это знаешь.
Моргана резко отвернулась.
- Что-то я не пойму, о чем ты тут толкуешь, – недовольно заявила она. – Но в любом случае, какое мне дело до одобрения Утера?
- Увидишь, когда до этого дойдет, - заметил Артур. – Но если ты не расположена об этом говорить, - он развел руками и снова улыбнулся – на этот раз по-доброму, как действительно заботливый старший брат. - Это твое право, Моргана. Просто не думай, что я завел эту беседу из праздного любопытства. Я на самом деле переживаю из-за тебя. Ты и правда выглядишь неважно, ты бледна, ничего не ешь, видимо, плохо спишь… Что происходит? Ты нормально себя чувствуешь?
Его глаза были полны беспокойства, и Моргана почувствовала жгучее желание открыться. Как бы ей хотелось рассказать обо всех бессонных ночах, о бесконечных тяжелых думах, переполнивших ее голову, о мучительном страхе за свой секрет! Артур взял ее ледяную руку в свои теплые ладони, согрел ее и смотрел так ласково, что она почти сдалась.
- Я на самом деле плохо сплю, - призналась она. – Меня мучают кошмары…
- Может, обратиться к Гаюсу? – предположил Артур. - Он обязательно поможет!
А вот это было отличной идеей! Когда-то Гаюс уже помог ей избавиться от кошмаров, так почему бы не попробовать еще раз?
- Хорошо, - она осторожно освободила руку. – Возможно, я последую твоему совету.
- Вот и славно! – проговорил обрадованный принц. – И если тебе что-нибудь понадобиться – все, что угодно, Моргана, знай, что я для тебя это сделаю!
- Спасибо, Артур, - она поцеловала его в щеку и улыбнулась, всем видом давая понять, что разговор окончен. Она и так сказала слишком много.
ГЛАВА 4
Моргана и не представляла, что способна столько времени выдержать без сна. Она не спала уже двое суток. Стоило ей забыться легкой дремой, как на нее вновь многотонным грузом отчаяния наваливались все те же кошмары, и она просыпалась с громким криком, грозившим разрушением всему живому в радиусе нескольких метров. Она больше не устраивала пожаров, но теперь она стала понемногу вспоминать содержание страшных снов, и это было еще хуже. Моргана не знала, сколько еще протянет таким образом.
Прибегая посреди ночи на крики хозяйки, Гвен теперь смотрела на нее с большим подозрением. И хотя Моргана всерьез не верила в то, что какие-то порошки и зелья смогут что-то изменить, она все же последовала совету Артура и пошла за помощью к Гаюсу. Возможно, она отправилась к нему просто потому, что хотела увидеть Мерлина. Хотя, конечно, она не собиралась разговаривать с Гаюсом в его присутствии.
Старый лекарь встретил ее ласково.
- Я пришла за помощью, Гаюс, - сказала она без лишних предисловий. - Ты моя последняя надежда!
- Опять дурные сны не дают покоя? – спросил он, участливо вглядываясь в осунувшееся лицо девушки. Моргана кивнула и, неожиданно набравшись смелости, решилась сказать больше, чем намеревалась, пока отсчитывала шаги до дома Гаюса.
- Я знаю, что сама делаю все это, - расплескивая глазами жидкое пламя, быстро проговорила она. – Это я выбила стекла в своей комнате, а недавно устроила пожар. Это все делаю только я, а никто иной!
Удивленный поворотом, который принимала беседа, Гаюс издал негромкий возглас и присел рядом с девушкой.
- О чем ты говоришь, дитя мое? – спросил он. Моргана судорожно сглотнула, прежде чем ответить. Каждое слово давалось ей с таким трудом, словно она переправлялась сквозь бурный горный ручей, но она должна была это сделать.
- Я владею магией, Гаюс, - сказала она. – Я ведьма!
- Я думаю, ты ошибаешься, - спокойно заметил он. – Ты не спала слишком долго и вообразила себе всякого. Я дам тебе одну настойку…
- Твои настойки не помогут мне излечиться! – воскликнула Моргана и резко поднялась на ноги, чувствуя, как злость на непонимание жгучим ядом разъедает ее душу, точно ржа ест железо. – Что мне делать, Гаюс? Как мне быть?
- Прежде всего – успокоиться, - ответил старик и хотел было что-то еще добавить, но в этот миг открылась дверь, и на пороге показался Мерлин. Кажется, он намеревался что-то сказать Гаюсу, но, увидев Моргану, передумал. Она, без сомнений, это поняла, потому что лицо ее ожесточилось, и она уверенно направилась к выходу.
- Моргана, - окликнул Гаюс. – Тебе необходимо хорошенько выспаться! Вот после этого ты точно будешь спать, как младенец!
- Спасибо, - сказала она, послушно принимая пузырек с розоватой жидкостью и тщательно пытаясь скрыть разочарование. - Спасибо за все, Гаюс!
- Миледи, - Мерлин вновь почтительно склонил голову, когда Моргана поравнялась с ним. Она задержалась и, надеясь, что ее приход не будет совсем уж бессмысленным, дождалась, когда он поднимет робкий взгляд.
- Здравствуй, Мерлин, - сказала она, изучая его покрасневшими от бессонных ночей глазами. И вот неожиданно это снова случилось – он посмотрел так, что Моргану опять с ног до головы пробило током, и в груди стало очень горячо. С таким взглядом он как будто видел ее насквозь, но, как ни странно, это ее не пугало, а, пожалуй, даже радовало. Кажется, нашелся-таки тот человек, который был способен разглядеть настоящую Моргану.
Заставляя свои ноги двигаться, девушка вышла на улицу и несколько минут стояла возле захлопнувшейся за ней двери, глядя на прозрачную бутылочку Гаюса невидящим взглядом...
***
Как только дверь закрылась, отделяя Мерлина от той, с чьим уходом ему стало легче дышать, он тут же повернулся к Гаюсу. Впрочем, растревоженный всем происходящим, он совершенно забыл, о чем таком интересном он собирался ему рассказать. Внезапно все стало неважным. Все, кроме темноволосой красавицы, после которой в воздухе остался едва уловимый легкий аромат цветов и печали.
- Она ведь владеет магией? – спросил Мерлин, задумчиво вертя в руке какую-то скляницу.
Гаюс кивнул.
- Бедная девочка совсем измучилась, - заметил он. – А я-то надеялся, что ей все же удастся этого избежать…
- Так ты знал? – пораженный Мерлин отшвырнул пузырек в сторону и вмиг очутился перед лекарем. – Ты знал, что Моргана…
- Нет, но подозревал, - спокойно перебил Гаюс. – В детстве одно время ее мучили кошмары, но потом они отступили. Как выяснилось, не навсегда.
- Так значит, Моргана тоже родилась такой? – молодой человек внезапно улыбнулся, потому что понял, что не ошибся, когда почувствовал, что между ними есть нечто общее.
- В рождении леди Морганы так же много тайн, как и в твоем рождении, Мерлин, - задумчиво проговорил Гаюс. – И как в рождении принца Артура. В свое время ты обо всем узнаешь…
- Судя по тому, как она была расстроена, ты ей ничем не помог. Ты просто дал ей сонную настойку? И ничего не объяснил? – возмущенно воскликнул Мерлин. Гаюс ответил ему спокойным взглядом.
- Чем я, по-твоему, мог бы ей помочь? – негромко проговорил он. – Насколько мне известно, магия не лечится лекарствами.
- Но ты мог бы просто сказать ей, что все в порядке! – заметил юноша. – Или я бы мог поговорить с ней…
- Нет, тебе не стоит говорить с ней, - твердо сказал Гаюс. – Лучше ей не знать, что ты знаешь ее секрет.
Мерлин огорченно поджал губы.
- Но почему она должна проходить этот непростой путь одна, когда я могу помочь? – упрямо спросил он.
- Потому что так будет лучше для всех – для нее, для тебя и для короля, - многозначительно глядя на своего подопечного, сказал старик.
Мерлин сделал вид, что согласен с Гаюсом, но в душе у него все кипело, как в котле. Он так хотел помочь Моргане! И даже не потому, что она ему нравилась, а просто потому, что он считал ее хорошим человеком. К тому же, когда она стояла перед ним и смотрела ему в глаза, ему почудилось, что она мысленно молит его о помощи. А Мерлин не привык отказывать, когда его умоляли…
***
Моргана резко распахнула окна, но все равно она задыхалась в своей комнате. Стены давили на нее, словно весь замок был одной большой и темной тюремной камерой, в которой она сидела, ожидая казни за свое колдовство.
Бесцельно перемещаясь из угла в угол, она тщетно пыталась придумать, как ей быть дальше. В том, что отныне все в ее жизни начнет меняться, она не сомневалась, и это очень пугало. Она привыкла жить в достатке и покое. До сих пор ей не приходилось принимать никаких сложных решений (подготовку к убийству Утера она не учитывала, хотя теперь начинала верить в то, что никто ею не руководил, а она сама решилась на это злодеяние под воздействием пробуждавшейся в ней страшной силы). У нее всегда было все, чего она только могла пожелать. И вот все это рухнуло в один ужасный миг, безжалостно погребая под собой светлые надежды и мечты.
Гаюс – единственный, на кого Моргана надеялась, не помог ей. Был еще Мерлин, но заговорить с ним на эту щекотливую тему девушка никак не решалась. Хотя, наверное, Мерлин смог бы понять, если бы она ему доверилась. Ведь помог же он без малейших колебаний тому мальчику-друиду, которого они вместе прятали в ее комнате!..
Мальчик-друид! Моргана почувствовала, как у нее все плывет перед глазами, и она была вынуждена присесть. Наконец-то, среди тысяч бесполезных мыслей она нашла ту, которая не казалась ей безумной! Возможно, это могло стать решением ее проблемы. Когда-то она вместе с Мерлином и Артуром помогла несчастному мальчику, оставшемуся без родных, спастись от жестокости Утра и вернуться к своим людям. Моргана тоже могла пойти к друидам. Они владели магией и научили бы ее пользоваться этими силами. Они приняли бы ее в свой круг, так что она больше не чувствовала бы себя одинокой.
Жадно вцепившись в эту спасительную идею, как утопающий цепляется за проплывающую мимо ветку, Моргана немного приободрилась. Так она и сделает – уйдет из Камелота рано утром, пока еще все будут спокойно спать в своих теплых постелях. У нее больше не было сил оставаться дольше в душащем ее замке рядом с людьми, которые ее не понимали, которые даже не знали ее настоящую.
На сборы ей не потребовалось много времени.
Рано утром Моргана взяла в руки сумку с небольшим количеством еды и, накинув поверх одежды красный бархатный плащ с капюшоном, почти полностью спрятавший ее прелестное лицо, осторожно выскользнула из комнаты. В этот предрассветный час, когда солнце еще только собиралось начать свой долгий путь над линией горизонта, даже стражники спали на своих постах. Девушка бесшумной тенью прошла мимо них и покинула замок.
Ей не было жаль того, что она оставляла позади. Она надеялась найти лучшую жизнь, и, что было важнее всего, ответы на мучившие ее вопросы. Так что уходила Моргана с легким сердцем, не предполагая, как будет угодно распорядиться насмешнице-судьбе.
Выйдя за городские ворота и полной грудью вдохнув чистый утренний воздух, напоенный ароматами трав и рос, она вновь почувствовала себя свободной. Это было весьма приятное ощущение.
Когда она пересекла широкую поляну и спустилась к подлеску, солнце показалось из-за рощи и осветило худенькую фигурку, сидевшую на опушке леса. По одежде – коричневому кафтану и красному платку на шее - Моргана поняла, что это Мерлин, и в груди у нее заныло. Как будто старая заноза, потревоженная неосторожным прикосновением, дала о себе знать. Здравый смысл подсказывал, что ей следует свернуть в другую сторону и пойти туда, куда она собиралась, но соблазн был слишком непреодолим. Она просто с ним попрощается, сказала себе Моргана, снимая капюшон с головы. Ведь это будет очень невежливо - уйти вот так и даже ничего не сказать.
Мерлин сидел у затухающего костра, а перед ним лежали пучки разных трав, которые он в столь ранний час, видимо, собирал для Гаюса. Сам молодой человек посмотрел на дым от костра, взмахнул рукой и широко улыбнулся, когда тот принял форму взвившегося на дыбы коня.
Пораженная представшей перед ней картиной, Моргана некоторое время не могла сдвинуться с места. Сомнений не было: Мерлин тоже владел магией.
ГЛАВА 5
В один короткий и яркий, как вспышка звезды, миг тысячи мыслей пронеслись в ее голове, выстраиваясь в ровный ряд и делая понятным то, что прежде не имело никакого смысла. Так вот почему Моргана почувствовала родство с ним! Вот почему ей хотелось ему открыться! Вот почему она вдруг увидела Мерлина совершенно другими глазами! Они на самом деле не так уж и отличались друг от друга, раз скрывали одну и ту же тайну…
Подумав о том, что невольно раскрыла чужую тайну, Моргана почувствовала себя неловко. Ей стоило пойти своей дорогой, а она беззастенчиво подсматривала за ничего не подозревающим парнем! Конечно, она не собиралась его выдавать, но что было бы, окажись на ее месте кто-то другой? Мерлин поистине вел себя очень легкомысленно. Моргане следовало сказать ему об этом, но она вдруг почувствовала, что не сможет и словечка вымолвить. И, хотя ей пришло в голову, что теперь вовсе необязательно убегать и искать других таких же, как она, ведь Мерлин был так близко – просто руку протяни, она, с трудом понимая собственные порывы, набросила на голову капюшон и отвернулась, намереваясь сбежать.
- Леди Моргана! – тут же услышала она. Похоже, Мерлин заметил, что она его заметила. Повернувшись, Моргана убедилась в том, что Мерлин на нее смотрит, и в тот же миг бросилась бежать, но споткнулась и полетела на землю. Она с ужасом поняла, что падает лицом прямо на камни (и уже успела оплакать свою загубленную красоту), но этого не случилось. В мгновение ока под ней оказалась целая охапка мягкого сена, и Моргана, опустившись на нее, вскрикнула лишь от изумления, но не от боли. Тут же снова вскочив на ноги, она пораженно уставилась на Мерлина, но у него был вид самый невинный.
- Вы не ушиблись, миледи? – заботливо поинтересовался он.
- Нет, благодаря тебе, я совсем не ушиблась, - многозначительно глядя на юношу, ответила Моргана.
- Благодаря мне? Но я ничего не сделал! Напротив, из-за меня вы едва не ударились, поэтому прошу меня простить…, – потупивший глаза Мерлин первоклассно разыгрывал простака, но Моргана только усмехнулась.
- А разве это не ты спас меня от падения на голые камни? – спросила она.
- Ну да, я едва успел подбросить вам сена, - позволил себе улыбнуться молодой человек.
Моргана снова усмехнулась. Понятно, что он будет все отрицать, ведь он считает, что она тут же побежит к Утеру и все ему доложит.
- Перестань, Мерлин, - спокойно попросила она.
- Но вы ошибаетесь…
- Не бойся, твой секрет в безопасности, - перебила она. - А знаешь, почему? - она горько улыбнулась. – Потому что я – такая же, как и ты! Я тоже владею этой силой.
Смущенный Мерлин промолчал.
- Давай присядем, - она опустилась на то самое ароматное сено, которое Мерлин подбросил ей для смягчения удара. Он осторожно присел рядом. - Я совсем недавно узнала о том, что…могу что-то делать. И я хотела поговорить об этом с тобой. Сама не знаю, почему, но хотела. Может, чувствовала родство наших душ, - уголок губ пополз вверх.
- Вы просили меня об этом, - сказал Мерлин. – Мысленно.
Она обратила к нему глаза, до краев наполненные изумлением.
- Ты это слышал?
- Конечно, - просто ответил он.
- И ты все еще сомневаешься во мне? – спросила Моргана. – Думаешь, я захочу тебя предать? Но зачем мне это? Я собиралась покинуть Камелот, убежать…
- Убежать? – кажется, настал его черед удивляться. Моргана поймала себя на том, что ей было приятно сделать то, чего Мерлин от нее, по-видимому, совсем не ожидал.
- А разве магия не вне закона? Считаешь, что Утер меня пощадит, если узнает правду?
Мерлин задумался на минуту, и Моргана невольно залюбовалась его ясными голубыми глазами, в которых мгновенно отражались все эмоции.
- Я уже ощутила на себе тяжесть его руки, - призналась она. – Так что он не проявит милосердия, если узнает правду обо мне…
- Но куда вы хотели сбежать, миледи? – обеспокоенно спросил Мерлин.
- К друидам, - просто ответила она. – Я знаю, что они живут в лесах на севере.
- И вы собирались бежать вот с этой сумкой? – ухмыльнулся он. - Эти леса очень опасны. Помимо разбойников тут есть кое-что еще. Говорят, в этих лесах водятся гигантские скорпионы, которыми управляет магия друидов… Вы погибли бы там в одиночку.
- Но что мне оставалось делать? - уже понимая, что ее поход закончился, и она никуда не побежит, спросила Моргана. - Что нам делать, Мерлин? – она посмотрела на него с робкой надеждой, и юноша ответил ей прямым взглядом.
- Скрываться, - сказал он. – Вот что нам придется делать. Понимаю, что это нелегко, но я буду рядом. Помогу, если понадобится. Знайте, что вы не одиноки!
- Скрываться, - словно эхо, повторила девушка, и в ее голосе звучала обреченность.
Они немного помолчали. Моргана невидящими глазами наблюдала за восходящим солнцем, чьи теплые лучи уже начали ее согревать. А может, это было тепло, которое дарила ей близость Мерлина? Неожиданно она почувствовала такой покой и умиротворение, каких в ее жизни не было давно. Ей стоило давным-давно поговорить с Мерлином.
- Когда ты понял, что обладаешь силой? – наконец, спросила она.
- Я родился с ней, так что давно, с самого детства, - улыбнулся он.
- И тебе не было страшно?
- Конечно, было. Но магия – вовсе не зло. Она способна творит добро, спасать людей.
- Если бы только Утер это увидел, - тяжело вздохнула она.
- Однажды он увидит, - уверенно проговорил Мерлин, но Моргана его уверенность не разделяла.
- Боюсь, его уже ничто не изменит, он так закостенел в своей ненависти к магам! – ее глаза гневно сверкнули. - Я не решаюсь даже представить, скольких он убил…
- Не думайте об этом. Скрывать свою силу не так уж сложно.
- И ты постоянно это делаешь? – заинтересованно спросила она. - Артур ничего не заподозрил?
Мерлин улыбнулся, и в глазах зажглись озорные огоньки.
- Его высочество слишком занят собственной персоной, а также балами, турнирами и девушками, чтобы обращать внимание на слуг! – сообщил он. - К тому же я всегда осторожен.
- Какая ирония! – воскликнула Моргана. – В самом сердце Камелота, прямо под носом у Утера - два мага! Если он узнает, его хватит удар!
Они оба рассмеялись, и Моргана поняла, что с ней это впервые за долгое время. Несколько дней она даже не улыбалась, не говоря уже о большем. Как же все-таки ей повезло, что она увидела Мерлина, творящим волшебство!
- А как ты делал это с дымом? – спросила она. – Научишь меня?
- О, это очень просто, миледи, - снова лучисто улыбнулся юноша, взмахивая рукой. – Немного сосредоточенности и…
Вновь увидев облачко в виде лошади, которое затем обернулось грациозной кошкой, Моргана захлопала в ладоши от восторга. Такая магия вполне была ей по душе.
Опять же ей не хотелось возвращаться в город, но Мерлин, став очень серьезным, сказал, что им придется это сделать.
- Вас скоро хватятся, - заметил он. – Да и меня тоже – Артур встает очень рано.
Он поднялся с сена и подал девушке руку. Моргана приняла ее и не отпустила, так они и шли некоторое время – в напряженном молчании, рука в руке. Моргане очень не хотелось отпускать руку Мерлина, но когда они приблизились к городу, он отошел от девушки на несколько шагов.
- Будет лучше, если нас не увидят вместе, - сказал он. – Мало ли что придумают глупые люди!
- Не оставляй меня, Мерлин, ты обещал помочь мне, - напомнила Моргана, которой стало страшно при мысли о том, что в Камелоте все будет в точности, как до ее неудавшегося побега. Теперь, после того как они с Мерлином все выяснили, она не могла его потерять! Когда он отпустил ее ладонь, ей вдруг почудилось, что они вновь стали друг другу чужими…
- Не оставлю, миледи, - сказал Мерлин, согревая ее теплом своей улыбки. – Я никогда не нарушаю обещаний!
Эти слова успокоили Моргану и, вернувшись в свою комнату, она немедленно сбросила влажный от утренней росы плащ и упала на кровать. Через мгновение она уже крепко спала.
Проснувшись к обеду, Моргана почувствовала себя прекрасно, а при мысли о том, что она больше не одинока, на сердце снова потеплело. Определенно, Мерлин был очень необычным человеком. Думая о нем, Моргана вновь поймала себя на том, что улыбается. Похоже, Мерлин обладал поразительным качеством приносить радость и счастье всем, кто был рядом…
***
Иногда Мерлин жалел, что в его магических способностях существуют бреши вроде того, что ему не дано видеть будущее, и он не мог предугадать, что в прелестной головке Морганы уже созрел план побега из Камелота. Иначе он бы давно с ней обо всем поговорил! Но ни о чем таком он не догадывался, и если бы не Гаюс, отправивший его в то утро на сбор редких трав и кореньев, Мерлин мог бы больше никогда ее не увидеть.
Он любил этот ранний утренний час, когда солнце только начинало свое путешествие по небесной сини. Ему казалось, что он один во всем мире и посему он мог быть самим собой и заниматься тем, что было ему приятно без опаски быть раскрытым и казненным.
И вот за одним из таких занятий, а точнее - за игрой с дымом от костра, который Мерлин заставлял превращаться в разных животных, его и увидела леди Моргана. Наверное, он выглядел очень глупо, когда попался за колдовством и пытался соврать ей! Мерлин все еще краснел, как его шейный платок, вспоминая об этом.
А вот потом началось самое удивительное, интересное и неожиданное.
Его изумила та смелость, с которой она призналась ему в том, что владеет магией. Он не ожидал подобного доверия к себе со стороны кого-то, столь близкого королю. И в то же время он в очередной раз был поражен ее одиночеством. Моргана отчаянно нуждалась в друге, в понимании, в том, кто мог бы просто выслушивать ее эмоциональные рассказы. Каким-то образом получилось так, что на роль друга она выбрала именно его, Мерлина. Видимо, очередной сюрприз от расщедрившейся судьбы. Раньше он только мечтать мог о том, чтобы Моргана увидела в нем нечто большее, чем просто слугу Артура. Теперь она видела в нем такого же, как она сама.
А еще его очень удивила ее решимость убежать из Камелота. Мерлин считал ее изнеженной принцессой, не привыкшей к трудностям, а она готова была променять надежные стены замка и теплую постель на возможность встретиться с теми, кто мог бы просто ее понять...
- Ты весь день как-то странно молчалив, - подозрительно его изучая, отметил Артур. – И совсем меня не слушаешь, Мерлин! Что с тобой? Уж не влюбился ли ты?
- О нет, сир, - спеша убрать с лица задумчивость и придать ему выражение беспредельной простоты и покорности, ответил юноша. - Просто я не выспался, потому что Гаюс рано утром отослал меня за травами…
- Значит, ты хочешь спать? - не дослушав Мерлина, перебил Артур. - Отлично. Потому что это удастся тебе очень нескоро. Нужно выстирать все рубашки, отполировать доспехи и убраться в покоях, здесь такая пыль! Фу! – он брезгливо провел пальцем по комоду. – За работу, Мерлин! Мечтать можно и во время мытья полов!
- Конечно, как скажете, ваше высочество, - с готовностью согласился Мерлин.
ГЛАВА 6
Следующее утро Моргана вновь встретила истошными криками. На этот раз пробуждение было особенно тяжелым, потому что она впервые запомнила содержание явившегося ей кошмара. В глазах застыли слезы, и сквозь их туманную пелену Моргана вновь увидела себя такой, какой она была только что во сне – суровой, безжалостной, с выпачканными чьей-то кровью руками, идущей напролом, творящей зло. Она содрогнулась от отвращения, и сердце заболело так, словно кто-то вонзил в него тупой нож и поворачивал его, но новый крик умер на губах, потому что Моргана успела закрыть рот ладонями, дабы заставить себя молчать.
Кто посылал ей эти болезненные видения и с какой целью? Кто хотел показать ей ее темную сторону?
- Доброе утро, миледи, - услышала она голос Гвен, входящей в комнату с цветами в руках. – Как спалось?
Похоже, она ничего не слышала, и Моргана заставила себя улыбнуться.
- Прекрасно, - ответила она. – Что это за цветы?
- Это вам просил передать Мерлин, - многозначительным тоном сообщила Гвен. – Он сопровождает принца на охоте, но просил принести вам эти красивые цветы и пожелания прекрасного дня.
Эти слова мгновенно омыли свежие душевные раны Морганы теплым дождем радости, и на этот раз она улыбнулась искренне. Он прислал ей цветы, но что бы это значило? Что Моргана ему нравится, или что он на самом деле просто желает ей прекрасного дня?
- Поставь их в вазу, - попросила она Гвен. Впрочем, ее радость была неполной, потому что поездка с принцем на охоту означала, что они будут отсутствовать весь день, а Моргане очень хотелось продолжить разговор с Мерлином. Она жаждала знаний, мечтала побыстрее научиться управлять своей силой и, если это возможно, все же избавиться от кошмаров-мучителей. А кроме этого она просто очень хотела увидеться с юным магом.
Время шло так медленно, словно его кто-то намеренно растягивал, чтобы помучить Моргану. Она не знала, чем себя занять, чтобы часы пролетели быстрее, и буквально отсчитывала каждую прошедшую минуту. Промаявшись целый день, она надеялась, что хотя бы вечер вознаградит ее ожидании, но тщетно. Ей так и не удалось встретиться с Мерлином. И ей больше не хотелось улыбаться.
На другой день цветы завяли, и Моргана, хмуря брови и сердясь - на Мерлина, и на саму себя - вышвырнула их прямо в окно. С тяжелым вздохом она подумала о том, что прежде, когда он для нее был всего лишь слугой принца, пусть милым и добрым, но мало чем примечательным, все было намного проще. Они могли случайно столкнуться в коридоре замка или на улице и поговорить о какой-нибудь ерунде. И это ровным счетом ничего бы для нее не значило.
Но внезапно все между ней и Мерлином смешалось, спуталось и закрутилось в какие-то немыслимые узлы и петли - и стало значительным и сложным. Мерлин вдруг сделался ей необходим, как возможность дышать, но Артур постоянно чем-то занимал своего слугу, и Моргана не смела его отвлечь, чтобы не вызвать излишних подозрений. И только поздно вечером она, не в силах дольше терпеть, накинула плащ и, пониже надвинув капюшон, отправилась к Мерлину сама.
- Леди Моргана! – открыв ей дверь, Гаюс смотрел так удивленно, словно увидел призрак. Моргана никогда не приходила в столь поздний час.
- Здравствуй, Гаюс, - невольно смущаясь, проговорила она. - Я пришла за новой порцией настойки. Надо сказать, она мне очень помогла. Ты настоящий мастер!
Почему-то она так и не смогла назвать истинную причину своего визита. Пока лекарь искал подходящую склянку, а девушка изучала содержимое его полок, открылась дверь комнаты Мерлина, и он сам показался на пороге. Увидев его, Моргана смутилась еще больше. Определенно, прежде ей в тысячу, нет, в миллион тысяч раз проще было с ним общаться! Не нужно было думать о том, куда смотреть, что делать с руками и подыскивать подходящие слова…
- Миледи! – воскликнул он, и в его голосе Моргана к собственному удовольствию уловила скрытую радость.
- Мне нужно поговорить с тобой, Мерлин, - сказала она, пряча в сумку настойку Гаюса. Перехватив его пронзительный взгляд, она добавила. – Снаружи…
- Конечно, миледи…, - Мерлин с готовностью бросился к двери, чтобы отворить ее перед Морганой.
Оказавшись снаружи, девушка решительно пошла в сторону городской стены, и юноша последовал за ней. Возле стены она остановилась и, наконец, подняла на Мерлина глаза, заглянув в которые, он буквально утонул в море отчаяния.
- Что случилось? – встревожено спросил он. – Вы дрожите…
Моргану в самом деле била мелкая дрожь – то ли от вечернего тумана, плетущего вокруг них свои витиеватые узоры, то ли от волнения.
- Я не видела тебя с тех самых пор, как мы поговорили, - сказала она с усилием. – А мне это было необходимо, потому что мне нужна помощь… Днем, при свете дня все нормально, и я ничего не боюсь, я уверена в себе. Но когда опускается ночь и приходит тьма, ледяной холод сковывает мое сердце. Мне снятся кошмары, Мерлин. В этих кошмарах я становлюсь чудовищем, я творю зло вот этими руками, - она с отвращением посмотрела на собственные руки, точно они ее предали. – Но я не хочу этого, Мерлин!
- Если не хотите, значит, этого не случится, - заметил он. – Разве вы не знаете, что сны – всего лишь игра нашего воображения?
- Здесь нечто большее, я уверена, - возразила Моргана. - Хотелось бы мне разгадать их смысл! Я боюсь наступления ночи, я боюсь засыпать, потому что не хочу снова видеть себя такой. И я не хочу, чтобы эти сны стали реальностью, а я думаю, что это возможно…
Она замолчала на секунду и вновь обратила к нему полные мольбы глаза.
- Помоги мне не превратиться в чудовище, Мерлин! – сказала она. – Я так боюсь того момента, когда опускается ночь. Она хочет покорить меня, она жаждет забрать меня и владеть мной! Помоги этому не свершится тогда, когда опустится ночь!
Она умоляла, и он вновь протянул ей руки. Этот жест был таким естественным, что Моргана протянула в ответ свои, и их ладони встретились и переплелись. Держась за руки, они посмотрели друг на друга.
- Встретимся завтра утром в саду, - сказал Мерлин.
- Завтра не будет охоты? – спросила она.
- Нет! – он широко улыбнулся.
- А других поручений от Артура?
- Я с ними как-нибудь разберусь.
- Ты к нему очень привязан, ведь так?
- Он – хороший человек и однажды станет великим королем.
- Ему повезло иметь такого слугу, как ты, - уверенно проговорила она. – А мне – такого друга…
- Я рад, что вы считаете меня своим другом, - из его ясных глаз, казалось, исходит звездный свет. – Для меня это честь.
Моргана смущенно улыбнулась.
- Ну, мне пора! – сказала она, никак не решаясь снова его оставить.
- Спокойной ночи! – пожелал он. – Я надеюсь, что сегодня кошмары оставят вас в покое…
Он улыбнулся немного печально, словно не хотел ее отпускать, но Моргана, понимая, что должна соблюсти хоть какие-то правила приличия, заставила себя отнять отогревшиеся его теплом ладони, повернуться и пойти прочь. Она шла и чувствовала, как Мерлин долго смотрит ей вслед.
Она искренне верила, что доброе пожелание Мерлина сбудется, но, видимо, непроглядный мрак ночи был сильнее его. Он принес новые кошмары, которые были вполне осязаемы и пугающе реалистичны. Моргана опять видела себя творящей зло. Воздух Камелота плавился от огня страшных пожарищ, от криков гибнущих людей дрожали тысячелетние стены, но она спокойно и даже радостно смотрела на происходящее вокруг нее…
***
Мерлин был счастлив, что Моргана пришла, ведь сам он не решился бы пойти ее навестить. Едва он увидел ее своем доме, как у него закружилась голова. Наверное, это и было ощущением истинного счастья – словно полет на драконе над изумрудными лесами, только еще в тысячу раз более волнительно. Когда она была рядом, он понимал, что живет полной жизнью.
Вот только его очень волновали ее страшные сны и переживания по поводу собственной силы. Немного поразмыслив, он решил навестить Великого дракона. Мерлин часто ходил к нему за советом или подсказкой, но, к сожалению или к счастью, не всегда ими пользовался.
Автор: Fontedivina
Год написания: 2012
Рейтинг: PG-13
Герои, пары: Мерлин/Моргана, Артур, Гвен, Утер...
Жанр: angst, romance, POV
Таймлайн: примерно 2й сезон, Моргана начинает осознавать свою магическую силу
Статус: закончен
От автора: Это моя попытка показать, как все могло бы сложиться, если бы в свое время Мерлин решился-таки на откровенный разговор с Морганой.
События по сравнению с сериальными могут быть перепутаны местами или вообще изменены.
второй вариант обложки:
Из дневника Морганы Пендрагон: «Если кто-то, узнав мою историю, решит, что я была порочной с самого рождения, то он сильно ошибется. До того, как в мое сердце, подобно змее, забралась ледяная тьма, а в душе поселилось зло, я была другим человеком. Прежде чем опустилась черная ночь, для меня светило ласковое солнце, и беззаботно пели птицы. Путь к счастью был открыт и устлан розами. И я наивно полагала, что так будет всегда. Я не знала, что меня погубит то, что иных возносит к самым небесам…
Мое сердце было разбито и разломано нещадной рукой не раз, прежде чем я закалила его и сделала крепче чешуи дракона. Теперь-то до него никто не доберется, а в те далекие и светлые времена оно было легко доступно и быстро отзывалось на чужое горе или радость, а также на проявление теплых чувств…»
читать дальшеГЛАВА 1
Она тяжело вынырнула из вязкого темного болота кошмара, чье содержание, по счастью, не запомнилось, но продолжала кричать, буквально чувствуя, как разрываются легкие. Крик обладал такой разрушительной силой, что все вазы в комнате с громким звуком взорвались и рассыпались мириадами мельчайших блесток. Мало того, оконные стекла также вылетели, позволив бушующему грозовому ветру ворваться внутрь и залить усыпанный стеклом пол дождевой водой.
Чтобы заглушить страшный крик, она зажала себе рот обеими руками и до крови закусила губы. Происходило что-то дурное, от чего все внутренности скрутило в тугие болезненные узлы, не дававшие нормально дышать. И если еще вчера она не поверила бы очевидному, то теперь у нее не оставалось сомнений. Все это сделал никто иной, как она, Моргана Пендрагон, подопечная короля Утера и сводная сестра принца Артура. И кажется, к собственному ужасу, она начинала понимать, как именно она это сделала…
…Ей и раньше являлись страшные сны. Она помнила целые периоды из детства, когда она настолько боялась ложиться спать, что сидела со свечой до тех пор, пока не засыпала, уронив лицо прямо на стол. Озабоченный происходящим, Утер попросил своего верного лекаря Гаюса осмотреть девочку, но тот не нашел никаких отклонений и прописал Моргане успокоительные настойки. Кошмарные видения на самом деле на несколько лет оставили ее в покое, и вот они вернулись. Причем, на этот раз их атака была гораздо сильнее…
- Вы в порядке, миледи? – раздался мелодичный и немного сонный голос Гвиневры, служанки Морганы, которая вбежала в покои с трепещущей свечой в руке. Увидев ее полное беспокойства лицо, Моргана отняла ладони от лица, с облегчением поняла, что больше не кричит, и попыталась растянуть непослушные губы в некое подобие улыбки. Конечно, она не была в порядке. О каком порядке вообще могла идти речь, когда из-за нее пол комнаты был усыпан измельченным стеклом? Но Гвен об этом знать было вовсе не нужно.
- Все хорошо, - ответила Моргана, заставляя себя подняться с постели и осмотреть масштабы разрушения. Со вздохом она подумала, что наверняка скоро прибежит разбуженный шумом Утер…
- Но ведь вы кричали! Что случилось? – темные глаза Гвен изумленно изучали окружающий ее хаос. – Кто все это сделал?
К счастью для Морганы, она всегда была находчивой.
- Наверное, молния ударила, а окно было открыто, - предположила она.
- О, простите, миледи, это, должно быть, моя вина, - пролепетала Гвен, всегда готовая взять на себя ответственность за любую неприятность, происходившую с ее госпожой. – Я должна была проверить…
- Ничего страшного, - Моргана снова улыбнулась, удивляясь собственному самообладанию. - Приготовь мне другую комнату. Я не могу спать в покоях без окон.
- Какая ужасная гроза! – воскликнула Гвен, немедленно отправляясь выполнять задание своей хозяйки, а Моргана снова тяжело вздохнула. Если бы все дело было только в грозе!
Объяснения с Утером избежать не удалось, и версия о влетевшей в окошко молнии его совсем не убедила. Человек, который повсюду видел только заговоры и интриги, не желал верить в то, что молния может стать причиной разгрома в комнате его подопечной.
- Кто-то пытался проникнуть к тебе! – воскликнул он, выслушав сбивчивые объяснения девушки. – Я должен приставить к тебе больше охраны!
Отвернувшись, Моргана с трудом подавила очередной вздох. Ей только того и не хватало, чтобы Утер приставил к ней нянек, которые будут докладывать о каждом ее шаге!
- Уверяю вас, сир, в этом нет никакой необходимости, - терпеливо проговорила она. – Если бы на самом деле кто-то пытался проникнуть в мою комнату, и я была бы напугана, разве я сама не попросила бы у вас защиты?
Король посмотрел на нее с сомнением. В последнее время его отношения с Морганой оставляли желать лучшего, так что он не знал ответа на этот простой, казалось бы, вопрос…
- Но ты кричала, - заметил он уже с меньшей уверенностью, что минуту назад.
- Конечно, кричала, ведь я испугалась, когда молния ударила в окно, - недовольно ответила девушка. – Но это была всего лишь молнии, сир, а не бандит, желавший попасть в мою спальню!
При этих словах лицо Утера нервно передернулось. Видимо, одна мысль об этом жгла его точно огонь.
- В эту ночь ты будешь спать под двойной охраной, - заключил он, осмотрев новую комнату своей подопечной. – А там видно будет. И пусть Гвен останется с тобой! Спокойной ночи!
- Спокойной ночи, сир, - в один голос произнесли обе – и Моргана, и Гвен, и Утер, наконец, шумно удалился.
Когда Моргане все же удалось уснуть, она спала без сновидений.
Но следующая ночь принесла отнюдь не желанное облегчение, а новое испытание. В этот раз Моргана вновь резко проснулась, освободившись от цепких когтей очередного кошмара, чтобы увидеть свечу, горевшую на столе. Но ведь она точно знала, что потушила ее, прежде чем лечь спать! Только кто же мог ее зажечь, как не она сама, простым усилием воли или чем-то еще? Неужели она умела зажигать огонь на расстоянии? Но ведь это означало, что она…
От одной мысли об этом Моргану сжимало ледяное кольцо страха, но ей было необходимо убедиться в том, что она не ошибается в своих догадках. Затушив свечу, она мысленно представила, как та горит, и пламя вспыхнуло так сильно, что взметнулось к потолку и жадно лизнуло бархатную штору. Моргана быстро подбежала, сдернула штору и принялась топтать ее ногами. Она уже натворила достаточно, не хватало еще спалить замок!
- Я на самом деле колдунья! – пробормотала она, с ужасом всматриваясь в собственное изображение в зеркале.
Итак, расклад такой, что от ее крика взрываются стекла, а мысленно она зажигает огонь. Моргана присела на край кровати и почувствовала, как глаза жгут непрошенные слезы. Стоит кому-то еще узнать о том, что она умеет, и ее не спасет даже то, что ее опекает сам король. Правда, она будет очень осторожной, и никто ни о чем не догадается, если, конечно, она научится контролировать ту силу, что пока проявляла себя весьма стихийно.
Подобные открытия не располагали к спокойному сну, но мозг Морганы был слишком измучен, чтобы она могла всю ночь сидеть и размышлять над природой зародившейся в ней разрушительной силы. Еще несколько раз за ночь она просыпалась от света зажженной свечи, которую затем гасила и снова ложилась.
Все это было очень некстати.
Парой недель ранее поймали мага, и его величество Утер велел соорудить перед замком устрашающую плаху для прилюдной казни. Моргана всегда тяжело воспринимала подобное, и в этот раз ей тоже стало не по себе от мысли о том, что очередной несчастный умрет из-за того, что в Камелоте запрещена магия в любых проявлениях. Она не знала точно, в чем обвинялся чародей, да и знать не хотела. Она только чувствовала, как в груди вновь поднимается и переливается через край горячая волна ненависти к Утеру.
ГЛАВА 2
…Эта ненависть жила в ней давно. Моргана не могла вспомнить, когда точно перестала испытывать к своему опекуну теплые чувства, но последней каплей стала казнь отца Гвен, бедного кузнеца, которого также обвинили в колдовстве. И хотя он наверняка был невиновен, и расстроенная несправедливостью Гвен так рыдала и умоляла пощадить ее отца, что и камни прослезились бы в ответ, но уверенный в собственной правоте король остался непоколебим.
Жестокость Утера просто подкосила Моргану. Если в ее душе еще оставалась какая-то любовь к этому человеку, то в день казни кузнеца эти остатки были нещадно затоптаны тяжелой ногой. Ослепленный жаждой искоренить любые проявления чародейства, король готов был смести всё на своем пути, и это было страшно. Чувствуя, что сойдет с ума, если не пойдет наперекор и оставит все, как есть, Моргана открыто бросила Утеру вызов. Она высказала ему все, что думала о его методах правления, его отношении к магии и о нем самом лично - и оказалась в темнице.
Не привыкший к непокорности король разбушевался, точно штормовое море.
- Глупая девчонка! Проведешь здесь ночь и одумаешься! – прокричал он, оставляя ее наедине с мрачным и влажным подземельем. Возможно, он ждал слез и уговоров, на которые мог бы поддаться, но Моргана гордо молчала и лишь одаривала его взглядами, каждый из которых мог бы соперничать своей убойной силой с любым оружием.
Наверное, в глубине души она все еще сохраняла наивную веру в конечное торжество добра. Она по-детски надеялась, что для Утера она - особенная, что он ее любит и не способен поступить с ней так, как привык поступать со многими другими. Даже со своим единственным сыном Артуром он всегда обращался намного строже и суровее, чем с ней. Но, видимо, она действительно его рассердила своим непокорством. Или попросту настал и ее черед ощутить на себе всю темную силу его гнева. Как бы там ни было, но когда тяжелая кованая дверь захлопнулась, отдав Моргану во власть темноты и одиночества, она перестала быть наивной девчонкой. Именно тогда она рассталась с последними иллюзиями.
Правда, Утер просчитался, если полагал, что темница заставит девушку изменить свое мнение. После бессонной ночи, наполненной непростыми размышлениями и тяжелыми переживаниями, она крепко усвоила две вещи. Во-первых, Утер готов был причинить боль любому близкому человеку, даже ей. Поэтому не стоило даже надеяться на какое-либо снисхождение с его стороны.
А во-вторых, чтобы добиться своего, не стоило идти напролом. Моргана всегда была слишком открытой и честной и говорила то, что думала (чем гордилась, но что ей зачастую мешало). Пожалуй, пришла пора сменить тактику и учиться действовать хитростью. Она попробовала и вскоре убедилась в том, что ее очаровательная улыбка и смирение являлись гораздо более действенным оружием, чем присущие ее характеру упрямство и непокорность.
Ей легко было вернуть особое расположение опекуна (вид раскаявшейся грешницы и пара фраз о том, как она «была неправа», сработали безотказно), но сама Моргана отныне жила лишь ненавистью, переполнявшей ее мятежное сердце. Она страстно жаждала, чтобы Утер заплатил за все свои злодеяния, и ценой должна была стать – не много, не мало - его жизнь. Но когда смертный приговор был вынесен, произошло нечто непредвиденное.
Она вместе с королем поехала на могилу своего отца, и тут Утер в порыве внезапной откровенности (которые периодически с ним случались в присутствии Морганы, что ее сильно удивляло) признался, что жалеет о казни отца Гвен. Моргана была настолько шокирована этим, что немедленно помогла страже найти и заколоть бандита, нанятого ей для убийства короля.
Впоследствии анализируя все случившееся с ними тогда, она не могла поверить тому, что собиралась насладиться смертью короля. Это было очень странно. Как бы ни была сильна ее ненависть к Утеру, как могла Моргана, всегда такая ярая сторонница дипломатических и мирных путей разрешения любых конфликтов, решиться на убийство? Ее трясло от одной мысли об этом. Да она даже таракана не осмеливалась прихлопнуть!
Немного поразмыслив, она решила, что не иначе как какой-то черный маг внушил ей эти мысли. Она явно действовала не по своей воле, а по чьей-то указке, и только чудо помогло ей не совершить роковую ошибку, за которую, Моргана была в этом уверена, она бы себя не простила. Все-таки он был самым близким для нее человеком, заменившим ей и отца, и мать. И какие бы неприязненные чувства не испытывала она к Утеру, она знала, что никогда не будет причастна к его смерти…
…И все же эта неприязнь вспыхнула с новой силой, и на этот раз в основе ее лежал страх разоблачения. Сколько раз прежде Моргана радовалась тому, что никак не может оказаться на месте казненного мага! Если бы она только могла предположить, что будет иметь хоть какое-то отношение к столь ненавистному королю предмету как магия! Близкие Утера уже много раз вынуждены были становиться свидетелями казней, совершенных прямо перед замком. Каждый раз при этом сердце Морганы кто-то крепко стискивал холодной рукой, и оно ныло так занудно, как ноет старая рана, предчувствуя непогоду и беду.
Моргана вздрогнула, подумав о том, как лихо насмешница-судьба перетасовала карты. Вот только ей вовсе не хотелось умирать совсем молодой и не узнавшей жизни, ничего толком не повидавшей и не успевшей почувствовать… Поэтому Утер не должен был узнать о том, что с ней происходило!
Вообще-то магия всегда была интересна Моргане. Это было сродни желанию прикоснуться к огню – знаешь, что он жжется, но все равно хочешь протянуть руку. Может, она всегда подсознательно подозревала, что владеет этой силой? Не зря же кошмары преследовали ее уже столько лет. Но от кого она могла получить это наследство? Моргана не помнила ни своей настоящей матери, ни отца. Это мог быть любой из них. А если так, то чем магия была для них – проклятьем или благословением? И знал ли кто-то из их окружения об этом? Хотелось бы ей все выяснить…
Не желая оставаться в замке во время казни, Моргана позвала Гвен и велела ей готовиться к поездке верхом.
- Но король не любит, когда замок покидают перед казнью, - неуверенно проговорила девушка. Моргана лишь нервно скривила губы.
- Кому ты служишь, Гвен, мне или Утеру?
Шаловливый ветер, запустив длинные пальцы в густые темные волосы девушки, играл с ними, развевая и спутывая. Моргана, с удовольствием ощущая на лице его чистое дыхание, мчалась вперед, все сильнее подгоняя свою кобылу и смутно догадываясь, куда именно скачет. Возможно, она просто надеялась догнать убегающие за горизонт облака. Только здесь, на широких просторах зеленых равнин, под необъятным куполом голубого неба Моргана могла почувствовать себя свободной, потому как ее уже не тяготило присутствие Утера и не давили каменные стены, то и дело грозившие стать ее темницей.
Хотелось бы ей остаться здесь навсегда! Это было бы славно, но Моргана понимала, что не может себе этого позволить. Высокое положение обязывало ее к очень многому. И почему она не родилась в простой семье, как та же Гвен? Почему в ее жизни все всегда было так сложно? Вот и сейчас вместо того, чтобы продолжить то, что ей так нравилось, ей пришлось развернуть лошадь и возвращаться в Камелот, чтобы снова играть ненавистную ей роль примерной и любящей дочери. И если притворяться перед Утером уже настолько вошло у Морганы в привычку, что она почти не задумывалась над тем, когда это делала, то остальные вполне могли ее раскусить. К примеру, Гвен, ее верная служанка и подруга, она всегда была рядом. Моргана очень бы хотела ей открыться, потому что Гвен много раз доказывала свою преданность, но даже она не должна была узнать секрет своей госпожи. Особенно теперь, когда ее собственный отец был казнен по приказу короля.
А еще был Артур. Хотя вот он-то никогда не отличался особой проницательностью и не видел дальше своего носа…
…Когда-то Моргана частенько думала о своем сводном брате. Они вместе росли и взрослели, и именно Артур стал первым парнем, разбудившим в юной девочке робкие ростки нежных чувств. Высокий и светловолосый, он выглядел лучше, чем любой другой мальчик, которого она знала. Его крепкие мускулистые руки, с детства ловко владевшие мечом, ясные глаза, отражавшие синь небес, и солнечная улыбка долго тревожили ее сердце и разум. Об Артуре были ее первые девичьи мечты и слезы в подушку.
А потом все как-то легко ушло, уступив место пустому разочарованию. Возможно, потому, что Артур обращал на Моргану внимания не больше, чем на любого своего товарища по играм, а может, она просто поняла, что он не был тем, кого на самом деле жаждало ее гордое сердце. Но даже если бы он посмотрел на нее, как на женщину, вряд ли они могли бы быть вместе. Утер всегда воспитывал их как брата и сестру, и давал понять, что что-то большее между ними просто неприемлемо.
Так что Моргана была очень рада тому, что излечилась от своей первой страсти, и пока что больше ни одному мужчине не было суждено смутить ее покой. На турнирах она видела принцев и встречалась с герцогами и королями, некоторые из которых были очень привлекательны внешне, совершили немало подвигов и были интересными собеседниками. Тем не менее, ни один из них не был в состоянии заинтересовать ее дольше, чем на полчаса.
Иногда она завидовала той легкости, с какой Гвиневра общалась с окружавшими ее многочисленными поклонниками. Эта жизнерадостная и улыбчивая девушка, кажется, нравилась всем, начиная от рыцарей Камелота и заканчивая самим принцем, который неоднократно провожал Гвиневру благосклонными взглядами. Хотелось бы и Моргане уметь так располагать к себе мужчин и не прослыть при этом легкомысленной кокеткой.
Постепенно она пришла к выводу, что не нуждается в любви, а может, попросту не умеет любить. Видимо, судьба оберегала ее от любви, потому что готовила иное испытание. А может, она просто ждала кого-то особенного? Того, кто смог бы понять ее и кому она могла бы доверить свой секрет?..
Почему мысли Морганы вдруг снова обратились к этой непростой для нее теме? Она не смогла бы внятно ответить. Но когда она вернулась в замок и получила нагоняй от Утера за то, что уехала кататься без разрешения вместо того, чтобы наслаждаться таким захватывающим зрелищем, как публичная казнь, Моргана продолжала думать о том, кто бы мог стать ее избранником. В коридоре ей навстречу попались Артур и его слуга Мерлин - высокий молодой человек, приветливый и улыбчивый, в точности, как Гвен.
Артур явно куда-то спешил и потому не удостоил Моргану и пары слов, но Мерлин, поравнявшись с ней, вежливо склонил голову.
- Миледи, - негромко произнес он и вдруг поднял глаза. Его взгляд заставил девушку остановиться, потому что она словно натолкнулась на прозрачную стену. С тех пор, как Моргана начала осознавать свою магическую сущность, ни один человек не смотрел на нее с таким пониманием. Да что там, на нее никто и никогда так не смотрел! Такой взгляд мог принадлежать лишь человеку, читавшему прямо в ее сердце…
ГЛАВА 3
Мерлину давно пришлось смириться с тем, что у него, выражаясь словами Великого дракона, была «необычная и славная судьба, которую предстояло заполнить значительными деяниями». Стоило ему хоть на минуту забыть об этом, расслабиться и представить себя самым обычным парнем, живущим самой обычной жизнью и знать не знающим ни о какой магии, как обязательно случалось что-нибудь, что вынуждало его вернуться на «путь истинный». Например, жителей Камелота своим сладким пением пыталась усыпить мстительная колдунья, или другая мстительная колдунья покушалась на жизни короля и принца, а еще на замок периодически нападали различные магические существа – одно другого страшнее. Вот и приходилось Мерлину быстро вспоминать о своей славной судьбе великого чародея и проявлять ловкость и смекалку, чтобы никто не пострадал, и все исправилось.
А еще эта судьба постоянно преподносила ему сюрпризы. И хотя Мерлин не особенно их любил, чаще они все-таки оказывались приятными. Например, так было, когда он только пришел в Камелот, незнакомый и чужой город, полный таких же незнакомых и чужих людей.
Первым и самым лучшим сюрпризом стал Гаюс – королевский лекарь, старик с добрым сердцем и хитрым взглядом прищуренных глаз, который приютил сына своей старой знакомой. Он сразу отнесся к Мерлину очень тепло, и в нем молодой человек нашел замечательного старшего товарища. Постепенно Гаюс почти заменил ему отца, которого Мерлин никогда не знал.
Затем был Артур. То есть, конечно же - его высочество принц Артур - сделавший никому неизвестного мальчишку своим слугой. Мерлин полагал, что служить капризному и избалованному принцу будет нелегко, но на самом деле Артур внезапно оказался довольно приятным человеком, совсем не похожим на своего отца-тирана. Правда, частенько его все же заносило (сказывалось истинно королевское воспитание), но даже, несмотря на это, Мерлин вскоре искренне полюбил своего хозяина. Артур был добрым, понимающим, смелым, надежным… За это его любили все в Камелоте, а Мерлин считал своим другом.
Конечно, у него появились еще друзья – рыцари Ланселот и Гвейн. С ними он мог проводить свой досуг (конечно, когда все белье Артура было перестирано, его лошади — накормлены и напоены, а начищенные доспехи блестели, как серебряные монеты Камелота, и их вполне можно было использовать вместо зеркала). О чем еще мог мечтать простой мальчик из провинции?
Хорошая девушка, - скажет какой-нибудь проницательный читатель. Но тут Мерлин высоко не замахивался, понимая, что, не обладая ни блестящей красотой, ни титулами, женского внимания не завоюешь. И все же он тоже порой мечтал…
Леди Моргана поразила его с первой минуты встречи. Она-то точно на него особого внимания не обратила, а вот Мерлин, увидев подопечную короля Утера, смотрел во все глаза. Его поразила даже не столько ее красота (хотя Мерлин понимал, что никого красивее Морганы с ее атласной белой кожей и тяжелыми локонами цвета вороного крыла, искусно уложенными и украшенными жемчугом и драгоценными камнями, в своей недолгой жизни он не встречал и отныне вряд ли встретит), сколько одиночество, которым дышало все в этой хрупкой на вид девушке. Ее зеленые глаза смотрели немного насмешливо и задумчиво, как у человека, много замечающего, но сильно скучающего от однообразия происходящего вокруг.
Мерлину очень хотелось пообщаться с Морганой и понять, отчего в окружении столь многих близких ей людей она так одинока, но между ними стояла непреодолимая преграда социального неравенства. Где была она и где находился он? Тогда как Моргана гордо восседала на золоченом троне, Мерлин всего лишь чистил сапоги ее брата. Ему оставалось только издали любоваться ее красотой и оставить свои глупые мечты при себе.
Вот только сделать это было непросто. И почему ему нужно было выбрать именно Моргану? Ведь была же Гвен, девушка одного с ним социального круга, добрая, и вежливая! Мерлин знал, что нравится ей. Однажды они даже поцеловались, но дальше этого не продвинулись. Мерлин предпочел мечты о недосягаемом тому, что само просилось ему в руки.
Гвен если и огорчилась, то ненадолго. Вскоре ее утешил красавчик Ланселот.
И вот по прошествии многих дней, когда Мерлин перестал даже помышлять о том, что у него и Морганы может быть что-то общее, кроме Артура, судьба вновь широким жестом преподнесла ему сюрприз.
С Морганой явно что-то происходило. Она выглядела усталой и изможденной, под чудесными глазами залегли глубокие тени, и она совсем перестала улыбаться, а при встрече почти всегда молчала и попросту не замечала Мерлина. От Гвен он знал о выбитых оконных стеклах, и это заставило его задуматься. Он не мог не видеть всех этих перемен и стал присматриваться еще внимательнее.
Увидев Моргану идущей по коридору, Мерлин, как ему и подобало по правилам приличия, поклонился. Он полагал, что девушка, как обычно, поспешно пройдет мимо, но она вдруг остановилась. Вот тогда он осмелел и решился заглянуть ей в глаза.
Это была уже не та Моргана, которую он знал прежде. Глубоко на дне ее глаз он разглядел испуг, надежду и что-то еще, что-то до боли знакомое…
Это что-то, пусть еще не распознанное, натолкнуло его на мысль о том, что не так уж они и далеки друг от друга. Пусть лишь на мгновение, но с помощью зрительного контакта между ними установились связь и понимание. Мерлин мог бы поклясться, что знает, в чем причина перемен, происходящих с Морганой. Хотя, конечно же, пока это были лишь его ничем не подтвержденные догадки…
- Эй, Мерлин, опять спишь на ходу? – услышал он насмешливый голос Артура и, словно очнувшись от наваждения зеленых глаз, понял, что Моргана давно ушла, а он все стоит и, не мигая, пялится ей вслед. Наверное, он выглядел крайне глупо. – Мерлин?! – Артур даже помахал перед его лицом рукой, и тот выдавил виноватую улыбку.
- Осторожнее, Мерлин, - продолжал Артур, который ничто так не любил, как поиздеваться над своим слугой-недотепой, что тот ему всегда позволял, конечно же. – За такой взгляд на подопечную короля ты можешь лишиться своей глупой головы!
- О чем это вы, ваше высочество? – прикидываясь дурачком (что у него всегда получалось блестяще), спросил Мерлин. – Я всего лишь думал о том, как буду начищать ваши доспехи…
***
И почему раньше она никогда не видела Мерлина? А ведь она знала его уже давно. Она смотрела, но не видела его, настоящего. Он всегда был где-то рядом, и она это знала, но по большому счету ей было плевать. И дело было даже не в разнице их положения при дворе, ведь дружила же Моргана с Гвен, да и к Мерлину никогда не относилась высокомерно. Скорее всего, прежде она почему-то не видела в нем достойного интереса человека. То ли она была попросту слепа, то ли… В любом случае, внезапно шоры упали с ее глаз, и она его увидела. Кажется, и он увидел ее.
Наверное, все дело было именно в его взгляде. Он никогда так на нее не смотрел, хотя разве ей было важно? Возможно, это пробуждающаяся в Моргане сила помогла ей увидеть истинного Мерлина, но как бы там ни было, она была этому рада. Она чувствовала какую-то близость с ним, как будто у них было что-то общее. То, что связывало только их двоих. Какой-то большой и очень значительный секрет.
Моргана стала присматриваться к молодому человеку.
Конечно, она всегда знала, что Мерлин, как говорила Гвен, «очень простой и милый», но теперь он казался ей очень симпатичным. Неожиданно все в нем - темные, коротко остриженные волосы, кроткие светлые глаза и даже его немного торчащие уши – стало непреодолимо притягательным. А как она могла не замечать раньше, какая у него потрясающе открытая и теплая улыбка? Эта улыбка согревала любого, на кого смотрел юноша, и Моргана, также испытав на себе ее поистине магическое действие, захотела этого тепла снова и снова.
А еще Мерлин был очень веселым и остроумным. Как он умел поставить на место своего ворчливого хозяина, принца Артура! И тот, как это ни странно, позволял ему это, что поначалу нимало удивляло Моргану.
Артур определенно уважал и ценил Мерлина, который был для него гораздо больше, чем просто слугой. (Хотя обычно он это не показывал, конечно, - по статусу было не положено.)
Увлекшись своими наблюдениями, Моргана на время забыла обо всем остальном. Она разглядела в Мерлине какую-то особую глубину, о какой прежде не подозревала. Наверное, именно это привлекало к нему людей, каждый из которых, будь то рыцари Камелота, Гвен или даже Артур, попадал под обаяние этого скромного, на первый взгляд, парня.
В нем была тайна, которую Моргане мучительно захотелось раскрыть. От этого как будто ее собственная жизнь зависела.
И вот, словно потакая ее cкрытым желаниям, сами боги или судьба намеренно принялись сводить этих двоих вместе. Если раньше Моргана могла не видеть Мерлина несколько дней кряду, теперь они постоянно сталкивались в коридорах замка или встречались на улице. Впрочем, каждый раз при встрече Мерлин молчал и опускал глаза, а Моргане так хотелось снова увидеть тот взгляд, что так ее поразил! Она должна была вновь его увидеть! Возможно, именно он мог бы убедить ее в том, что она не ошиблась, и Мерлин – тот человек, кого она так давно ждала.
Она не знала, заметил ли Мерлин, что она за ним наблюдает, но вот от окружающих это не укрылось. После очередной встречи в коридоре Моргана буквально кожей почувствовала укол весьма многозначительного взгляда, которым ее проводил Артур. Поэтому она не удивилась, когда немного позже он постучался к ней в комнату.
- Помнишь последний турнир? – спросил он, пытливо вглядываясь в лицо сводной сестры, которая от такого повышенного внимания чувствовала себя неловко. Она кивнула, не понимая, к чему он клонит, но Артур уже продолжал.
- В финал вышел сэр Натаниэль, герцог из Глостенбери. Он ведь пытался подружиться с тобой?
Моргана помнила этого сэра Натаниэля, весьма красивого и отважного молодого мужчину. Он дрался с таким жаром и увлечением, что многие ставили на его победу, хотя Артур все же победил его (надо сказать, с большим трудом) в решающей схватке. Король Утер был от этого рыцаря в восторге и неоднократно давал понять своей воспитаннице, что в будущем желал бы породниться с сэром Натаниэлем, но Моргана, как обычно, не выразила особого интереса.
- О чем ты на самом деле хочешь поговорить? –кажется, она уже догадывалась, на какую почву собирался вступить Артур. – Не припомню, чтобы прежде мы обсуждали мою личную жизнь…
- Этого разговора и не было бы, если бы я не переживал из-за тебя, - Артур попытался заглянуть девушке в глаза, но она старательно избегала его взгляда. – Я вижу, что ты сама не своя, - Моргана дернулась, словно от удара, но промолчала. – И, кажется, я разгадал тайну твоей печали, - с самоуверенной улыбкой, которая не понравилась Моргане, продолжал Артур. - Неужели ты отвергла герцога ради моего слуги-идиота?
Услышав такие слова, девушка вспыхнула, словно ее застигли врасплох за чем-то непристойным. Вот только перед лицом Артура она должна была остаться невозмутимой, хотя это было очень сложно, потому что внутри у нее все волновалось, как в жерле вулкана.
- О чем ты говоришь? – тем не менее, холодно осведомилась она. - Как обычно, несешь ерунду!
Неожиданно Артур не стал дальше смеяться, а сделался непривычно серьезно.
- Возможно, ты и права, - задумчиво проговорил он. – Мерлин не так прост, каким может показаться сначала. Надо признать, иногда он меня очень удивляет! Так что лично я ничего не имею против такого выбора, но вот отец никогда этого не позволит, и ты это знаешь.
Моргана резко отвернулась.
- Что-то я не пойму, о чем ты тут толкуешь, – недовольно заявила она. – Но в любом случае, какое мне дело до одобрения Утера?
- Увидишь, когда до этого дойдет, - заметил Артур. – Но если ты не расположена об этом говорить, - он развел руками и снова улыбнулся – на этот раз по-доброму, как действительно заботливый старший брат. - Это твое право, Моргана. Просто не думай, что я завел эту беседу из праздного любопытства. Я на самом деле переживаю из-за тебя. Ты и правда выглядишь неважно, ты бледна, ничего не ешь, видимо, плохо спишь… Что происходит? Ты нормально себя чувствуешь?
Его глаза были полны беспокойства, и Моргана почувствовала жгучее желание открыться. Как бы ей хотелось рассказать обо всех бессонных ночах, о бесконечных тяжелых думах, переполнивших ее голову, о мучительном страхе за свой секрет! Артур взял ее ледяную руку в свои теплые ладони, согрел ее и смотрел так ласково, что она почти сдалась.
- Я на самом деле плохо сплю, - призналась она. – Меня мучают кошмары…
- Может, обратиться к Гаюсу? – предположил Артур. - Он обязательно поможет!
А вот это было отличной идеей! Когда-то Гаюс уже помог ей избавиться от кошмаров, так почему бы не попробовать еще раз?
- Хорошо, - она осторожно освободила руку. – Возможно, я последую твоему совету.
- Вот и славно! – проговорил обрадованный принц. – И если тебе что-нибудь понадобиться – все, что угодно, Моргана, знай, что я для тебя это сделаю!
- Спасибо, Артур, - она поцеловала его в щеку и улыбнулась, всем видом давая понять, что разговор окончен. Она и так сказала слишком много.
ГЛАВА 4
Моргана и не представляла, что способна столько времени выдержать без сна. Она не спала уже двое суток. Стоило ей забыться легкой дремой, как на нее вновь многотонным грузом отчаяния наваливались все те же кошмары, и она просыпалась с громким криком, грозившим разрушением всему живому в радиусе нескольких метров. Она больше не устраивала пожаров, но теперь она стала понемногу вспоминать содержание страшных снов, и это было еще хуже. Моргана не знала, сколько еще протянет таким образом.
Прибегая посреди ночи на крики хозяйки, Гвен теперь смотрела на нее с большим подозрением. И хотя Моргана всерьез не верила в то, что какие-то порошки и зелья смогут что-то изменить, она все же последовала совету Артура и пошла за помощью к Гаюсу. Возможно, она отправилась к нему просто потому, что хотела увидеть Мерлина. Хотя, конечно, она не собиралась разговаривать с Гаюсом в его присутствии.
Старый лекарь встретил ее ласково.
- Я пришла за помощью, Гаюс, - сказала она без лишних предисловий. - Ты моя последняя надежда!
- Опять дурные сны не дают покоя? – спросил он, участливо вглядываясь в осунувшееся лицо девушки. Моргана кивнула и, неожиданно набравшись смелости, решилась сказать больше, чем намеревалась, пока отсчитывала шаги до дома Гаюса.
- Я знаю, что сама делаю все это, - расплескивая глазами жидкое пламя, быстро проговорила она. – Это я выбила стекла в своей комнате, а недавно устроила пожар. Это все делаю только я, а никто иной!
Удивленный поворотом, который принимала беседа, Гаюс издал негромкий возглас и присел рядом с девушкой.
- О чем ты говоришь, дитя мое? – спросил он. Моргана судорожно сглотнула, прежде чем ответить. Каждое слово давалось ей с таким трудом, словно она переправлялась сквозь бурный горный ручей, но она должна была это сделать.
- Я владею магией, Гаюс, - сказала она. – Я ведьма!
- Я думаю, ты ошибаешься, - спокойно заметил он. – Ты не спала слишком долго и вообразила себе всякого. Я дам тебе одну настойку…
- Твои настойки не помогут мне излечиться! – воскликнула Моргана и резко поднялась на ноги, чувствуя, как злость на непонимание жгучим ядом разъедает ее душу, точно ржа ест железо. – Что мне делать, Гаюс? Как мне быть?
- Прежде всего – успокоиться, - ответил старик и хотел было что-то еще добавить, но в этот миг открылась дверь, и на пороге показался Мерлин. Кажется, он намеревался что-то сказать Гаюсу, но, увидев Моргану, передумал. Она, без сомнений, это поняла, потому что лицо ее ожесточилось, и она уверенно направилась к выходу.
- Моргана, - окликнул Гаюс. – Тебе необходимо хорошенько выспаться! Вот после этого ты точно будешь спать, как младенец!
- Спасибо, - сказала она, послушно принимая пузырек с розоватой жидкостью и тщательно пытаясь скрыть разочарование. - Спасибо за все, Гаюс!
- Миледи, - Мерлин вновь почтительно склонил голову, когда Моргана поравнялась с ним. Она задержалась и, надеясь, что ее приход не будет совсем уж бессмысленным, дождалась, когда он поднимет робкий взгляд.
- Здравствуй, Мерлин, - сказала она, изучая его покрасневшими от бессонных ночей глазами. И вот неожиданно это снова случилось – он посмотрел так, что Моргану опять с ног до головы пробило током, и в груди стало очень горячо. С таким взглядом он как будто видел ее насквозь, но, как ни странно, это ее не пугало, а, пожалуй, даже радовало. Кажется, нашелся-таки тот человек, который был способен разглядеть настоящую Моргану.
Заставляя свои ноги двигаться, девушка вышла на улицу и несколько минут стояла возле захлопнувшейся за ней двери, глядя на прозрачную бутылочку Гаюса невидящим взглядом...
***
Как только дверь закрылась, отделяя Мерлина от той, с чьим уходом ему стало легче дышать, он тут же повернулся к Гаюсу. Впрочем, растревоженный всем происходящим, он совершенно забыл, о чем таком интересном он собирался ему рассказать. Внезапно все стало неважным. Все, кроме темноволосой красавицы, после которой в воздухе остался едва уловимый легкий аромат цветов и печали.
- Она ведь владеет магией? – спросил Мерлин, задумчиво вертя в руке какую-то скляницу.
Гаюс кивнул.
- Бедная девочка совсем измучилась, - заметил он. – А я-то надеялся, что ей все же удастся этого избежать…
- Так ты знал? – пораженный Мерлин отшвырнул пузырек в сторону и вмиг очутился перед лекарем. – Ты знал, что Моргана…
- Нет, но подозревал, - спокойно перебил Гаюс. – В детстве одно время ее мучили кошмары, но потом они отступили. Как выяснилось, не навсегда.
- Так значит, Моргана тоже родилась такой? – молодой человек внезапно улыбнулся, потому что понял, что не ошибся, когда почувствовал, что между ними есть нечто общее.
- В рождении леди Морганы так же много тайн, как и в твоем рождении, Мерлин, - задумчиво проговорил Гаюс. – И как в рождении принца Артура. В свое время ты обо всем узнаешь…
- Судя по тому, как она была расстроена, ты ей ничем не помог. Ты просто дал ей сонную настойку? И ничего не объяснил? – возмущенно воскликнул Мерлин. Гаюс ответил ему спокойным взглядом.
- Чем я, по-твоему, мог бы ей помочь? – негромко проговорил он. – Насколько мне известно, магия не лечится лекарствами.
- Но ты мог бы просто сказать ей, что все в порядке! – заметил юноша. – Или я бы мог поговорить с ней…
- Нет, тебе не стоит говорить с ней, - твердо сказал Гаюс. – Лучше ей не знать, что ты знаешь ее секрет.
Мерлин огорченно поджал губы.
- Но почему она должна проходить этот непростой путь одна, когда я могу помочь? – упрямо спросил он.
- Потому что так будет лучше для всех – для нее, для тебя и для короля, - многозначительно глядя на своего подопечного, сказал старик.
Мерлин сделал вид, что согласен с Гаюсом, но в душе у него все кипело, как в котле. Он так хотел помочь Моргане! И даже не потому, что она ему нравилась, а просто потому, что он считал ее хорошим человеком. К тому же, когда она стояла перед ним и смотрела ему в глаза, ему почудилось, что она мысленно молит его о помощи. А Мерлин не привык отказывать, когда его умоляли…
***
Моргана резко распахнула окна, но все равно она задыхалась в своей комнате. Стены давили на нее, словно весь замок был одной большой и темной тюремной камерой, в которой она сидела, ожидая казни за свое колдовство.
Бесцельно перемещаясь из угла в угол, она тщетно пыталась придумать, как ей быть дальше. В том, что отныне все в ее жизни начнет меняться, она не сомневалась, и это очень пугало. Она привыкла жить в достатке и покое. До сих пор ей не приходилось принимать никаких сложных решений (подготовку к убийству Утера она не учитывала, хотя теперь начинала верить в то, что никто ею не руководил, а она сама решилась на это злодеяние под воздействием пробуждавшейся в ней страшной силы). У нее всегда было все, чего она только могла пожелать. И вот все это рухнуло в один ужасный миг, безжалостно погребая под собой светлые надежды и мечты.
Гаюс – единственный, на кого Моргана надеялась, не помог ей. Был еще Мерлин, но заговорить с ним на эту щекотливую тему девушка никак не решалась. Хотя, наверное, Мерлин смог бы понять, если бы она ему доверилась. Ведь помог же он без малейших колебаний тому мальчику-друиду, которого они вместе прятали в ее комнате!..
Мальчик-друид! Моргана почувствовала, как у нее все плывет перед глазами, и она была вынуждена присесть. Наконец-то, среди тысяч бесполезных мыслей она нашла ту, которая не казалась ей безумной! Возможно, это могло стать решением ее проблемы. Когда-то она вместе с Мерлином и Артуром помогла несчастному мальчику, оставшемуся без родных, спастись от жестокости Утра и вернуться к своим людям. Моргана тоже могла пойти к друидам. Они владели магией и научили бы ее пользоваться этими силами. Они приняли бы ее в свой круг, так что она больше не чувствовала бы себя одинокой.
Жадно вцепившись в эту спасительную идею, как утопающий цепляется за проплывающую мимо ветку, Моргана немного приободрилась. Так она и сделает – уйдет из Камелота рано утром, пока еще все будут спокойно спать в своих теплых постелях. У нее больше не было сил оставаться дольше в душащем ее замке рядом с людьми, которые ее не понимали, которые даже не знали ее настоящую.
На сборы ей не потребовалось много времени.
Рано утром Моргана взяла в руки сумку с небольшим количеством еды и, накинув поверх одежды красный бархатный плащ с капюшоном, почти полностью спрятавший ее прелестное лицо, осторожно выскользнула из комнаты. В этот предрассветный час, когда солнце еще только собиралось начать свой долгий путь над линией горизонта, даже стражники спали на своих постах. Девушка бесшумной тенью прошла мимо них и покинула замок.
Ей не было жаль того, что она оставляла позади. Она надеялась найти лучшую жизнь, и, что было важнее всего, ответы на мучившие ее вопросы. Так что уходила Моргана с легким сердцем, не предполагая, как будет угодно распорядиться насмешнице-судьбе.
Выйдя за городские ворота и полной грудью вдохнув чистый утренний воздух, напоенный ароматами трав и рос, она вновь почувствовала себя свободной. Это было весьма приятное ощущение.
Когда она пересекла широкую поляну и спустилась к подлеску, солнце показалось из-за рощи и осветило худенькую фигурку, сидевшую на опушке леса. По одежде – коричневому кафтану и красному платку на шее - Моргана поняла, что это Мерлин, и в груди у нее заныло. Как будто старая заноза, потревоженная неосторожным прикосновением, дала о себе знать. Здравый смысл подсказывал, что ей следует свернуть в другую сторону и пойти туда, куда она собиралась, но соблазн был слишком непреодолим. Она просто с ним попрощается, сказала себе Моргана, снимая капюшон с головы. Ведь это будет очень невежливо - уйти вот так и даже ничего не сказать.
Мерлин сидел у затухающего костра, а перед ним лежали пучки разных трав, которые он в столь ранний час, видимо, собирал для Гаюса. Сам молодой человек посмотрел на дым от костра, взмахнул рукой и широко улыбнулся, когда тот принял форму взвившегося на дыбы коня.
Пораженная представшей перед ней картиной, Моргана некоторое время не могла сдвинуться с места. Сомнений не было: Мерлин тоже владел магией.
ГЛАВА 5
В один короткий и яркий, как вспышка звезды, миг тысячи мыслей пронеслись в ее голове, выстраиваясь в ровный ряд и делая понятным то, что прежде не имело никакого смысла. Так вот почему Моргана почувствовала родство с ним! Вот почему ей хотелось ему открыться! Вот почему она вдруг увидела Мерлина совершенно другими глазами! Они на самом деле не так уж и отличались друг от друга, раз скрывали одну и ту же тайну…
Подумав о том, что невольно раскрыла чужую тайну, Моргана почувствовала себя неловко. Ей стоило пойти своей дорогой, а она беззастенчиво подсматривала за ничего не подозревающим парнем! Конечно, она не собиралась его выдавать, но что было бы, окажись на ее месте кто-то другой? Мерлин поистине вел себя очень легкомысленно. Моргане следовало сказать ему об этом, но она вдруг почувствовала, что не сможет и словечка вымолвить. И, хотя ей пришло в голову, что теперь вовсе необязательно убегать и искать других таких же, как она, ведь Мерлин был так близко – просто руку протяни, она, с трудом понимая собственные порывы, набросила на голову капюшон и отвернулась, намереваясь сбежать.
- Леди Моргана! – тут же услышала она. Похоже, Мерлин заметил, что она его заметила. Повернувшись, Моргана убедилась в том, что Мерлин на нее смотрит, и в тот же миг бросилась бежать, но споткнулась и полетела на землю. Она с ужасом поняла, что падает лицом прямо на камни (и уже успела оплакать свою загубленную красоту), но этого не случилось. В мгновение ока под ней оказалась целая охапка мягкого сена, и Моргана, опустившись на нее, вскрикнула лишь от изумления, но не от боли. Тут же снова вскочив на ноги, она пораженно уставилась на Мерлина, но у него был вид самый невинный.
- Вы не ушиблись, миледи? – заботливо поинтересовался он.
- Нет, благодаря тебе, я совсем не ушиблась, - многозначительно глядя на юношу, ответила Моргана.
- Благодаря мне? Но я ничего не сделал! Напротив, из-за меня вы едва не ударились, поэтому прошу меня простить…, – потупивший глаза Мерлин первоклассно разыгрывал простака, но Моргана только усмехнулась.
- А разве это не ты спас меня от падения на голые камни? – спросила она.
- Ну да, я едва успел подбросить вам сена, - позволил себе улыбнуться молодой человек.
Моргана снова усмехнулась. Понятно, что он будет все отрицать, ведь он считает, что она тут же побежит к Утеру и все ему доложит.
- Перестань, Мерлин, - спокойно попросила она.
- Но вы ошибаетесь…
- Не бойся, твой секрет в безопасности, - перебила она. - А знаешь, почему? - она горько улыбнулась. – Потому что я – такая же, как и ты! Я тоже владею этой силой.
Смущенный Мерлин промолчал.
- Давай присядем, - она опустилась на то самое ароматное сено, которое Мерлин подбросил ей для смягчения удара. Он осторожно присел рядом. - Я совсем недавно узнала о том, что…могу что-то делать. И я хотела поговорить об этом с тобой. Сама не знаю, почему, но хотела. Может, чувствовала родство наших душ, - уголок губ пополз вверх.
- Вы просили меня об этом, - сказал Мерлин. – Мысленно.
Она обратила к нему глаза, до краев наполненные изумлением.
- Ты это слышал?
- Конечно, - просто ответил он.
- И ты все еще сомневаешься во мне? – спросила Моргана. – Думаешь, я захочу тебя предать? Но зачем мне это? Я собиралась покинуть Камелот, убежать…
- Убежать? – кажется, настал его черед удивляться. Моргана поймала себя на том, что ей было приятно сделать то, чего Мерлин от нее, по-видимому, совсем не ожидал.
- А разве магия не вне закона? Считаешь, что Утер меня пощадит, если узнает правду?
Мерлин задумался на минуту, и Моргана невольно залюбовалась его ясными голубыми глазами, в которых мгновенно отражались все эмоции.
- Я уже ощутила на себе тяжесть его руки, - призналась она. – Так что он не проявит милосердия, если узнает правду обо мне…
- Но куда вы хотели сбежать, миледи? – обеспокоенно спросил Мерлин.
- К друидам, - просто ответила она. – Я знаю, что они живут в лесах на севере.
- И вы собирались бежать вот с этой сумкой? – ухмыльнулся он. - Эти леса очень опасны. Помимо разбойников тут есть кое-что еще. Говорят, в этих лесах водятся гигантские скорпионы, которыми управляет магия друидов… Вы погибли бы там в одиночку.
- Но что мне оставалось делать? - уже понимая, что ее поход закончился, и она никуда не побежит, спросила Моргана. - Что нам делать, Мерлин? – она посмотрела на него с робкой надеждой, и юноша ответил ей прямым взглядом.
- Скрываться, - сказал он. – Вот что нам придется делать. Понимаю, что это нелегко, но я буду рядом. Помогу, если понадобится. Знайте, что вы не одиноки!
- Скрываться, - словно эхо, повторила девушка, и в ее голосе звучала обреченность.
Они немного помолчали. Моргана невидящими глазами наблюдала за восходящим солнцем, чьи теплые лучи уже начали ее согревать. А может, это было тепло, которое дарила ей близость Мерлина? Неожиданно она почувствовала такой покой и умиротворение, каких в ее жизни не было давно. Ей стоило давным-давно поговорить с Мерлином.
- Когда ты понял, что обладаешь силой? – наконец, спросила она.
- Я родился с ней, так что давно, с самого детства, - улыбнулся он.
- И тебе не было страшно?
- Конечно, было. Но магия – вовсе не зло. Она способна творит добро, спасать людей.
- Если бы только Утер это увидел, - тяжело вздохнула она.
- Однажды он увидит, - уверенно проговорил Мерлин, но Моргана его уверенность не разделяла.
- Боюсь, его уже ничто не изменит, он так закостенел в своей ненависти к магам! – ее глаза гневно сверкнули. - Я не решаюсь даже представить, скольких он убил…
- Не думайте об этом. Скрывать свою силу не так уж сложно.
- И ты постоянно это делаешь? – заинтересованно спросила она. - Артур ничего не заподозрил?
Мерлин улыбнулся, и в глазах зажглись озорные огоньки.
- Его высочество слишком занят собственной персоной, а также балами, турнирами и девушками, чтобы обращать внимание на слуг! – сообщил он. - К тому же я всегда осторожен.
- Какая ирония! – воскликнула Моргана. – В самом сердце Камелота, прямо под носом у Утера - два мага! Если он узнает, его хватит удар!
Они оба рассмеялись, и Моргана поняла, что с ней это впервые за долгое время. Несколько дней она даже не улыбалась, не говоря уже о большем. Как же все-таки ей повезло, что она увидела Мерлина, творящим волшебство!
- А как ты делал это с дымом? – спросила она. – Научишь меня?
- О, это очень просто, миледи, - снова лучисто улыбнулся юноша, взмахивая рукой. – Немного сосредоточенности и…
Вновь увидев облачко в виде лошади, которое затем обернулось грациозной кошкой, Моргана захлопала в ладоши от восторга. Такая магия вполне была ей по душе.
Опять же ей не хотелось возвращаться в город, но Мерлин, став очень серьезным, сказал, что им придется это сделать.
- Вас скоро хватятся, - заметил он. – Да и меня тоже – Артур встает очень рано.
Он поднялся с сена и подал девушке руку. Моргана приняла ее и не отпустила, так они и шли некоторое время – в напряженном молчании, рука в руке. Моргане очень не хотелось отпускать руку Мерлина, но когда они приблизились к городу, он отошел от девушки на несколько шагов.
- Будет лучше, если нас не увидят вместе, - сказал он. – Мало ли что придумают глупые люди!
- Не оставляй меня, Мерлин, ты обещал помочь мне, - напомнила Моргана, которой стало страшно при мысли о том, что в Камелоте все будет в точности, как до ее неудавшегося побега. Теперь, после того как они с Мерлином все выяснили, она не могла его потерять! Когда он отпустил ее ладонь, ей вдруг почудилось, что они вновь стали друг другу чужими…
- Не оставлю, миледи, - сказал Мерлин, согревая ее теплом своей улыбки. – Я никогда не нарушаю обещаний!
Эти слова успокоили Моргану и, вернувшись в свою комнату, она немедленно сбросила влажный от утренней росы плащ и упала на кровать. Через мгновение она уже крепко спала.
Проснувшись к обеду, Моргана почувствовала себя прекрасно, а при мысли о том, что она больше не одинока, на сердце снова потеплело. Определенно, Мерлин был очень необычным человеком. Думая о нем, Моргана вновь поймала себя на том, что улыбается. Похоже, Мерлин обладал поразительным качеством приносить радость и счастье всем, кто был рядом…
***
Иногда Мерлин жалел, что в его магических способностях существуют бреши вроде того, что ему не дано видеть будущее, и он не мог предугадать, что в прелестной головке Морганы уже созрел план побега из Камелота. Иначе он бы давно с ней обо всем поговорил! Но ни о чем таком он не догадывался, и если бы не Гаюс, отправивший его в то утро на сбор редких трав и кореньев, Мерлин мог бы больше никогда ее не увидеть.
Он любил этот ранний утренний час, когда солнце только начинало свое путешествие по небесной сини. Ему казалось, что он один во всем мире и посему он мог быть самим собой и заниматься тем, что было ему приятно без опаски быть раскрытым и казненным.
И вот за одним из таких занятий, а точнее - за игрой с дымом от костра, который Мерлин заставлял превращаться в разных животных, его и увидела леди Моргана. Наверное, он выглядел очень глупо, когда попался за колдовством и пытался соврать ей! Мерлин все еще краснел, как его шейный платок, вспоминая об этом.
А вот потом началось самое удивительное, интересное и неожиданное.
Его изумила та смелость, с которой она призналась ему в том, что владеет магией. Он не ожидал подобного доверия к себе со стороны кого-то, столь близкого королю. И в то же время он в очередной раз был поражен ее одиночеством. Моргана отчаянно нуждалась в друге, в понимании, в том, кто мог бы просто выслушивать ее эмоциональные рассказы. Каким-то образом получилось так, что на роль друга она выбрала именно его, Мерлина. Видимо, очередной сюрприз от расщедрившейся судьбы. Раньше он только мечтать мог о том, чтобы Моргана увидела в нем нечто большее, чем просто слугу Артура. Теперь она видела в нем такого же, как она сама.
А еще его очень удивила ее решимость убежать из Камелота. Мерлин считал ее изнеженной принцессой, не привыкшей к трудностям, а она готова была променять надежные стены замка и теплую постель на возможность встретиться с теми, кто мог бы просто ее понять...
- Ты весь день как-то странно молчалив, - подозрительно его изучая, отметил Артур. – И совсем меня не слушаешь, Мерлин! Что с тобой? Уж не влюбился ли ты?
- О нет, сир, - спеша убрать с лица задумчивость и придать ему выражение беспредельной простоты и покорности, ответил юноша. - Просто я не выспался, потому что Гаюс рано утром отослал меня за травами…
- Значит, ты хочешь спать? - не дослушав Мерлина, перебил Артур. - Отлично. Потому что это удастся тебе очень нескоро. Нужно выстирать все рубашки, отполировать доспехи и убраться в покоях, здесь такая пыль! Фу! – он брезгливо провел пальцем по комоду. – За работу, Мерлин! Мечтать можно и во время мытья полов!
- Конечно, как скажете, ваше высочество, - с готовностью согласился Мерлин.
ГЛАВА 6
Следующее утро Моргана вновь встретила истошными криками. На этот раз пробуждение было особенно тяжелым, потому что она впервые запомнила содержание явившегося ей кошмара. В глазах застыли слезы, и сквозь их туманную пелену Моргана вновь увидела себя такой, какой она была только что во сне – суровой, безжалостной, с выпачканными чьей-то кровью руками, идущей напролом, творящей зло. Она содрогнулась от отвращения, и сердце заболело так, словно кто-то вонзил в него тупой нож и поворачивал его, но новый крик умер на губах, потому что Моргана успела закрыть рот ладонями, дабы заставить себя молчать.
Кто посылал ей эти болезненные видения и с какой целью? Кто хотел показать ей ее темную сторону?
- Доброе утро, миледи, - услышала она голос Гвен, входящей в комнату с цветами в руках. – Как спалось?
Похоже, она ничего не слышала, и Моргана заставила себя улыбнуться.
- Прекрасно, - ответила она. – Что это за цветы?
- Это вам просил передать Мерлин, - многозначительным тоном сообщила Гвен. – Он сопровождает принца на охоте, но просил принести вам эти красивые цветы и пожелания прекрасного дня.
Эти слова мгновенно омыли свежие душевные раны Морганы теплым дождем радости, и на этот раз она улыбнулась искренне. Он прислал ей цветы, но что бы это значило? Что Моргана ему нравится, или что он на самом деле просто желает ей прекрасного дня?
- Поставь их в вазу, - попросила она Гвен. Впрочем, ее радость была неполной, потому что поездка с принцем на охоту означала, что они будут отсутствовать весь день, а Моргане очень хотелось продолжить разговор с Мерлином. Она жаждала знаний, мечтала побыстрее научиться управлять своей силой и, если это возможно, все же избавиться от кошмаров-мучителей. А кроме этого она просто очень хотела увидеться с юным магом.
Время шло так медленно, словно его кто-то намеренно растягивал, чтобы помучить Моргану. Она не знала, чем себя занять, чтобы часы пролетели быстрее, и буквально отсчитывала каждую прошедшую минуту. Промаявшись целый день, она надеялась, что хотя бы вечер вознаградит ее ожидании, но тщетно. Ей так и не удалось встретиться с Мерлином. И ей больше не хотелось улыбаться.
На другой день цветы завяли, и Моргана, хмуря брови и сердясь - на Мерлина, и на саму себя - вышвырнула их прямо в окно. С тяжелым вздохом она подумала о том, что прежде, когда он для нее был всего лишь слугой принца, пусть милым и добрым, но мало чем примечательным, все было намного проще. Они могли случайно столкнуться в коридоре замка или на улице и поговорить о какой-нибудь ерунде. И это ровным счетом ничего бы для нее не значило.
Но внезапно все между ней и Мерлином смешалось, спуталось и закрутилось в какие-то немыслимые узлы и петли - и стало значительным и сложным. Мерлин вдруг сделался ей необходим, как возможность дышать, но Артур постоянно чем-то занимал своего слугу, и Моргана не смела его отвлечь, чтобы не вызвать излишних подозрений. И только поздно вечером она, не в силах дольше терпеть, накинула плащ и, пониже надвинув капюшон, отправилась к Мерлину сама.
- Леди Моргана! – открыв ей дверь, Гаюс смотрел так удивленно, словно увидел призрак. Моргана никогда не приходила в столь поздний час.
- Здравствуй, Гаюс, - невольно смущаясь, проговорила она. - Я пришла за новой порцией настойки. Надо сказать, она мне очень помогла. Ты настоящий мастер!
Почему-то она так и не смогла назвать истинную причину своего визита. Пока лекарь искал подходящую склянку, а девушка изучала содержимое его полок, открылась дверь комнаты Мерлина, и он сам показался на пороге. Увидев его, Моргана смутилась еще больше. Определенно, прежде ей в тысячу, нет, в миллион тысяч раз проще было с ним общаться! Не нужно было думать о том, куда смотреть, что делать с руками и подыскивать подходящие слова…
- Миледи! – воскликнул он, и в его голосе Моргана к собственному удовольствию уловила скрытую радость.
- Мне нужно поговорить с тобой, Мерлин, - сказала она, пряча в сумку настойку Гаюса. Перехватив его пронзительный взгляд, она добавила. – Снаружи…
- Конечно, миледи…, - Мерлин с готовностью бросился к двери, чтобы отворить ее перед Морганой.
Оказавшись снаружи, девушка решительно пошла в сторону городской стены, и юноша последовал за ней. Возле стены она остановилась и, наконец, подняла на Мерлина глаза, заглянув в которые, он буквально утонул в море отчаяния.
- Что случилось? – встревожено спросил он. – Вы дрожите…
Моргану в самом деле била мелкая дрожь – то ли от вечернего тумана, плетущего вокруг них свои витиеватые узоры, то ли от волнения.
- Я не видела тебя с тех самых пор, как мы поговорили, - сказала она с усилием. – А мне это было необходимо, потому что мне нужна помощь… Днем, при свете дня все нормально, и я ничего не боюсь, я уверена в себе. Но когда опускается ночь и приходит тьма, ледяной холод сковывает мое сердце. Мне снятся кошмары, Мерлин. В этих кошмарах я становлюсь чудовищем, я творю зло вот этими руками, - она с отвращением посмотрела на собственные руки, точно они ее предали. – Но я не хочу этого, Мерлин!
- Если не хотите, значит, этого не случится, - заметил он. – Разве вы не знаете, что сны – всего лишь игра нашего воображения?
- Здесь нечто большее, я уверена, - возразила Моргана. - Хотелось бы мне разгадать их смысл! Я боюсь наступления ночи, я боюсь засыпать, потому что не хочу снова видеть себя такой. И я не хочу, чтобы эти сны стали реальностью, а я думаю, что это возможно…
Она замолчала на секунду и вновь обратила к нему полные мольбы глаза.
- Помоги мне не превратиться в чудовище, Мерлин! – сказала она. – Я так боюсь того момента, когда опускается ночь. Она хочет покорить меня, она жаждет забрать меня и владеть мной! Помоги этому не свершится тогда, когда опустится ночь!
Она умоляла, и он вновь протянул ей руки. Этот жест был таким естественным, что Моргана протянула в ответ свои, и их ладони встретились и переплелись. Держась за руки, они посмотрели друг на друга.
- Встретимся завтра утром в саду, - сказал Мерлин.
- Завтра не будет охоты? – спросила она.
- Нет! – он широко улыбнулся.
- А других поручений от Артура?
- Я с ними как-нибудь разберусь.
- Ты к нему очень привязан, ведь так?
- Он – хороший человек и однажды станет великим королем.
- Ему повезло иметь такого слугу, как ты, - уверенно проговорила она. – А мне – такого друга…
- Я рад, что вы считаете меня своим другом, - из его ясных глаз, казалось, исходит звездный свет. – Для меня это честь.
Моргана смущенно улыбнулась.
- Ну, мне пора! – сказала она, никак не решаясь снова его оставить.
- Спокойной ночи! – пожелал он. – Я надеюсь, что сегодня кошмары оставят вас в покое…
Он улыбнулся немного печально, словно не хотел ее отпускать, но Моргана, понимая, что должна соблюсти хоть какие-то правила приличия, заставила себя отнять отогревшиеся его теплом ладони, повернуться и пойти прочь. Она шла и чувствовала, как Мерлин долго смотрит ей вслед.
Она искренне верила, что доброе пожелание Мерлина сбудется, но, видимо, непроглядный мрак ночи был сильнее его. Он принес новые кошмары, которые были вполне осязаемы и пугающе реалистичны. Моргана опять видела себя творящей зло. Воздух Камелота плавился от огня страшных пожарищ, от криков гибнущих людей дрожали тысячелетние стены, но она спокойно и даже радостно смотрела на происходящее вокруг нее…
***
Мерлин был счастлив, что Моргана пришла, ведь сам он не решился бы пойти ее навестить. Едва он увидел ее своем доме, как у него закружилась голова. Наверное, это и было ощущением истинного счастья – словно полет на драконе над изумрудными лесами, только еще в тысячу раз более волнительно. Когда она была рядом, он понимал, что живет полной жизнью.
Вот только его очень волновали ее страшные сны и переживания по поводу собственной силы. Немного поразмыслив, он решил навестить Великого дракона. Мерлин часто ходил к нему за советом или подсказкой, но, к сожалению или к счастью, не всегда ими пользовался.
@темы: фан-фикшен, "Мерлин"
~We are the perfect flaws...~
Брэдли Джеймс/Артур
Кэти МакГрат/Моргана
Колин Морган/Мерлин
Мерлин и Моргана
@темы: Кэти МакГрат, фан-арт, обои, Брэдли Джеймс, Колин Морган
четверг, 20 февраля 2014
~We are the perfect flaws...~
Наконец-то, настал черед моего зайки Брэдлика 
баннеры 500х200
баннеры 500х150
неформат
@темы: баннеры, фан-арт, Брэдли Джеймс
среда, 19 февраля 2014
~We are the perfect flaws...~
Название: As the water follows the moon - 2
Автор: Fontedivina
Год написания: 2011
Жанр: angst, romance
Герои: Катарина, Тэдди Рейли
Рейтинг: PG-13
От автора: продолжение фанфика As the water follows the moon.
читать дальше 1. We look back on the things that you've done,
We look back on the things said and done…
Она сидела в кофейне, которая когда-то было ее любимой, за маленьким столиком возле окна. Наслаждаясь ароматом свежесваренного кофе и мысленно отгородившись от окружающего ее мира, который состоял из суетливых официанток и забежавших на обеденный перерыв клиентов, она просто смотрела на прохожих. Все казалось настолько непривычным, как будто она попала в иной мир. Прошло несколько лет с тех пор, как она в последний раз надевала обычную одежду и могла вот так запросто прогуляться по улице и зайти в кафе на чашку капуччино. Но у нее было ощущение, что все это происходило в другой жизни и вовсе не с ней, а с героиней какого-то старомодного фильма.
Ей было сложно почувствовать себя своей посреди шумных улиц, гудящих автомобилей и куда-то постоянно спешащих людей. Узкие джинсы казались вызывающе облегающими, а новые туфли, подаренные тетей Джейд, были жутко неудобными. И все же она находилась в этом странном мире, сидела на высокой кожаной табуретке, пила остывающий кофе и размышляла о том, что ей делать дальше, теперь, когда она вернулась. Наверное, для начала надо было привыкнуть к тому, что больше никто не зовет ее «сестрой». Вот так неожиданно монахиня снова стала самой обычной девушкой.
Ей было очень любопытно, что думали люди, находившиеся рядом. Видели они в ней всего лишь молодую женщину без грамма косметики на лице, или ее прямые каштановые волосы, забранные в хвост, и кроткий взгляд светлых глаз откровенно говорили о том, где она провела последние годы? Догадывались ли окружающие о том, как давно она не ела пирожных и не пила вкусного кофе, и потому сейчас смаковала каждый глоток прекрасного напитка, источавшего столь тонкий аромат, что он вполне мог бы составить конкуренцию амброзии древнегреческих богов?..
Катарина положила в рот маленький кусочек тирамису и стала медленно его жевать. Ей нравилось все делать медленно; так у нее создавалось впечатление, что она совершенно никуда не спешит, и ей совершенно не о чем беспокоиться. Ей не хотелось думать о том, насколько оно было обманчивым. Она еще подумает об этом после того, как соберет все свои мысли воедино. Просто пока ей хотелось насладиться покоем и тишиной, которых ей так не хватало в последние дни.
С тех пор, как Катарина покинула монастырь, ей пришлось учиться снова жить в обычном мире – есть обычную еду, носить обычную одежду и выглядеть, как все остальные. При этом, когда ей следовало всерьез думать о том, почему она вынуждена находиться там, где ей не так уж сильно нравилось, она думала совсем о другом. А ведь причины, из-за которых ей пришлось вернуться, были слишком серьезными, чтобы попросту от них отмахнуться. И все-таки она постоянно вспоминала лишь о Тэдди, хотя точно знала, что не собирается дать ему знать об этом. Она думала о том, что раз уж насмещница-судьба с упорством заядлого маньяка пыталась свести их все эти годы, то, возможно, стоило все предоставить ей. Если так будет угодно Господу, они с Тэдди снова встретятся, разве нет?
Катарина говорила себе, что не собирается ускорять события, но кого она обманывала? Вообще-то ей не стоило терять драгоценное время, и ей больше всего на свете хотелось разыскать Тэдди, но в монастыре она научилась терпению. Ее любовь стоила ожиданий, и теперь она терпеливо ждала, когда он сам снова найдет ее. Возможно, вовсе не для того, чтобы быть с ней, а просто, чтобы сказать «привет» и снова исчезнуть где-то вдалеке, все же Катарина мечтала об этом, как ни о чем ином.
А еще она постоянно думала о страхе, который теперь присутствовал в ее жизни. Но в создавшейся ситуации это было нормально – бояться, вот только теперь ей надо было свыкнуться с мыслью о том, что она уже не сможет снова сбежать в покой святой обители. Теперь она больше не могла проводить свою жизнь, то прячась, то выходя на свет, и поэтому ей было необходимо посмотреть всем своим страхам в лицо. Настал тот момент, когда она должна была стать сильной не только на словах.
Продолжая пить кофе и задумчиво поглядывая на улицу, но уже не замечая того, что там происходило, Катарина погрузилась в воспоминания…
2. Сause I wanna be loved by somebody
Аm I asking too much? Аm I too impatient?
Рlease tell me, God, that you`re with me
‘Сause deep down inside I`m only hungry to be loved too
Она решила начать с самых ярких моментов своей жизни. Катарина увидела себя маленькой девочкой с большим алым бантом в густых темных волосах; она сидела на плечах у папы, и вместе они гуляли в парке и запускали в небеса бумажного змея. От восторга маленькая Катарина смеялась и хлопала в ладоши. Тогда она была абсолютно счастлива и навсегда запомнила это чувство покоя и защищенности, к которому впоследствии подсознательно стремилась всю свою жизнь.
Следующим поворотным событием в ее жизни стала автомобильная авария, в которой погибли ее родители, а сама Катарина чудом осталась жива. Ей было семь лет, и это была ее первая большая утрата, с которой не могли сравниться все последующие.
Другим ярким моментом стал выпуск из школы, отъезд из дома тети Джейд и поступление в университет. Затем состоялась ее встреча с Тэдди. После этого Катарина не могла припомнить ничего особенно значительного. Это было плохо. С каких пор она превратилась в одну из тех истеричных девиц, полностью зависящих от своих мужчин?..
Тэдди стал смыслом ее жизни, но что-то в этом было неправильно. Особенно ярко она это прочувствовала, когда они расстались. Блуждая в потемках душевной боли, отчаяния и бесчисленных сомнений, Катарина осознала: для того, чтобы спастись от всего этого, ей нужно найти свой собственный путь. Впрочем, еще нескоро она, наконец, приступила к поискам.
Решение поступить в Христианский университет на факультет богословия не было принято с легкостью. Катарина долго вынашивала его в своей душе, очень медленно, но верно двигаясь сквозь мрак навстречу божественному свету. Наконец, наступившее прозрение помогло ей понять, почему раньше она была так несчастлива. У каждого, кого она знала, было свое место в жизни и свое предназначение, - только не у нее. Все, чем она когда-то занималась, показалось просто бессмысленной суетой, и осознание этого больно ранило. Но прежде чем она окончательно разочаровалась и записала себя в разряд совершенно никчемных людей, Катарина нашла то, что на самом деле делало ее значимой и счастливой. Ей открылись новые знания и новая любовь. Отныне прошлое было не важно, и только вера казалась реальной.
К тому же, изучая богословие и прочие, относящиеся к религии науки, Катарина надеялась найти ответы на волнующие ее вопросы. Ведь то же самое когда-то произошло и с Тэдди. Его пример постоянно стоял у нее перед глазами, и она очень надеялась пройти тот же долгий, но полный смысла, путь.
Теперь она старалась думать о нем отныне не как о бывшем возлюбленном, а как об учителе и наставнике, человеке, указавшем ей верное направление. Наверное, он бы ею гордился, ведь в том, кем стала Катарина, была в большей степени его заслуга. Он помог ее растерянной душе не потеряться окончательно, а найти дорогу к свету и лучшей жизни.
Итак, Катарина, у которой уже было одно образование и даже научная степень, снова отправилась учиться.
Поначалу это было странно – вдруг оказаться окруженной людьми, которые разделяли ее взгляды. При более близком рассмотрении оказалось, что не все студенты Богословского института на самом деле являлись людьми искренне верующими. Некоторые поступали лишь для того, чтобы изучить религиозные догматы, - по каким-то причинам им это было необходимо. Впрочем, большинство, конечно же, всей душой стремились к Господу, намеревались в будущем полностью посвятить себя служению и старались вести христианский образ жизни. Катарина была к этому готова, и с легкостью перестала пользоваться ярким макияжем и заменила мини-юбки и провокационные кофточки на более удобные и скромные джинсы и рубашки.
Она быстро освоилась в новом коллективе и завела друзей, что очень помогало ей не чувствовать себя одинокой теперь, когда она больше не ездила за Тэдди и даже заставила себя прекратить отслеживать его концертную деятельность. Она по-прежнему много о нем думала, но она приучила себя вместо бесполезных мыслей о том, что было бы, не разлучись они, молиться о его здоровье и благополучии. Не к лицу было девушке, всерьез размышляющей о том, чтобы в будущем принять постриг, мечтать о монахе. Это было слишком грешно…
Новые люди помогли ей отвлечься. Это был совсем другой мир, где правили свет и добро, и Катарине там очень нравилось. Стоило лишь однажды погрузиться в эту доброжелательную атмосферу, и ничего иного ей уже не хотелось. Она понимала теперь, почему Тэдди тогда выбрал Господа и оставил ее. Должно быть, его жизнь в монастыре тоже была спокойной и безоблачной, как чудесный майский денек, - а именно такой она постепенно становилась у Катарины.
А потом появился Питер - парень, который собирался в будущем принять священнический сан.
Они учились на одном курсе, и девушка часто замечала, что Питер наблюдает за ней во время занятий. Конечно, его взгляд совершенно не напоминал те, которые обычно мужчины бросают на вожделенных женщин, и все же Катарина понимала, что очень нравится этому молодому человеку. Это смущало и немного пугало. Во-первых, она не ожидала ничего подобного в стенах богословского института. А во-вторых, Питер чем-то сильно напоминал ей Тэдди, и в этом крылась главная опасность.
Катарина невольно снова размышляла об этом во время ланча, сидя в кафетерии с подругой Джессикой. Хотелось бы ей, чтобы вся эта ситуация оказалась лишь игрой воображения с ее стороны! И хотя ей несколько льстило внимание молодого мужчины, ей было бы ужасно неловко, окажись вдруг, что он действительно к ней неравнодушен…
- Сегодня на философии Питер Уолберг не сводил с тебя глаз, - словно читая ее мысли, внезапно сообщила Джессика. Катарина подавилась пончиком и закашлялась, пытаясь скрыть волнение. Неужели симпатия Питера заметна и остальным? Все это ей совсем не было нужно! Это необходимо было прекратить, пока не произошло ничего постыдного. От одной мысли об этом она почувствовала, что вся буквально горит; при желании об ее кожу сейчас можно было бы зажечь пару спичек.
- Если он пригласит тебя куда-нибудь, ты с ним пойдешь? – невозмутимо продолжая жевать, спросила Джессика.
- Перестань говорить глупости, - сердито ответила Катарина. Она вообще терпеть не могла подобные разговоры, а вот Джессика порой, к ее большому неудовольствию, любила посплетничать. Но если раньше Катарина всегда могла найти подходящие слова, чтобы избежать неприятных тем, то теперь она чувствовала себя совершенно беспомощной, как будто выпала за борт и барахталась в воде, понимая, что не умеет плавать и вот-вот пойдет ко дну, если никто не швырнет ей спасательный круг (впору было кричать «SOS» и вызывать береговую охрану).
- Да ладно тебе! – спокойно усмехнулась Джесс. – Я знаю, что ты собираешься стать монахиней, но ведь не завтра же? К тому же он симпатичный и классно играет на гитаре.
«Вот это как раз и может стать проблемой!» - готова была выпалить Катарина, но была вынуждена промолчать, потому что тот, о ком они говорили, вошел в кафетерий и, к великому ужасу девушки, уверенной пружинящей походкой направлялся прямо к их столику. У нее перехватило дух, хотя в то же время она не могла не отметить, что Питер на самом деле хорошо выглядел. Он был высок и крепок, и у него были густые черные волосы и красивые светлые глаза, которые умели очень проникновенно смотреть. Катарина вдруг поймала себя на мысли о том, что во время проповеди такого привлекательного священника прихожанкам будет нелегко вникнуть в смысл святого писания…
- Привет, Катарина! – сказал Питер, улыбаясь ей этими самыми проникновенными глазами. - Могу я пригласить тебя сегодня на концерт «Happy pilgrims»? Они играют очень красивую христианскую музыку…
Пригласи Питер ее в кино или в кафе, Катарина, несомненно, отказалась бы и еще долго возмущалась бы подобной наглости. Но это был всего лишь невинный концерт христианской группы, которая ей, кстати, очень нравилась, и неожиданно для себя самой и к огромному восторгу Джесс она сказала «да». Просияв, словно солнце после грозы, Питер ушел, а Джессика округлила и без того большие глаза.
- Ну, что я говорила? Он в тебя влюблен!
- Это как-то неправильно, - попыталась собрать разбежавшиеся мысли воедино Катарина. – Я собираюсь стать монахиней, а он – священником, какая тут может быть любовь?
- Вот и узнаешь на свидании, - обрадовано заключила Джесс.
- Это не свидание, - возразила Катарина. – Это просто поход двух однокурсников на концерт хорошей группы…
…Они начали встречаться и проводить время вместе. Катарине нравилось разговаривать с Питером. Он был очень предусмотрительным и по утрам приносил ей ее любимый двойной капуччино. Он был очень умным и умел объяснить ей те места из Библии, которые она не совсем понимала. Она даже не заметила, как скоро они сблизились и стали действительно хорошими друзьями.
И еще Питер все больше напоминал Катарине Тэдди. По этой ли или по другой причине, но с каждым днем она привязывалась к этому парню все сильнее.
Несмотря на то, что отношения складывались замечательно, и девушку все устраивало, иногда ей хотелось поговорить и выяснить, чего же на самом деле хотел Питер. Они вместе гуляли, ходили на концерты и выставки, занимались уроками, но Питер никогда не позволял себе ничего, кроме дружеских объятий. Катарина была этим вполне довольна, но осознавала, что так не может продолжаться вечно. Питер был мужчиной, а она – женщиной, которая ему нравилась. В глубине души Катарина никогда не верила в чистоту дружбы между представителями разных полов.
Порой она ловила себя на постыдных мыслях о том, что ей самой хотелось бы настоящих отношений с этим парнем. Все-таки она была молода, и никакие молитвы и смирение плоти не могли убить естественное влечение. В то же время она всегда помнила о том, какое будущее они выбрали для себя, и эти мысли мгновенно отрезвляли.
Впрочем, как вскоре выяснилось, переход отношений с Питером на новую стадию был лишь вопросом времени. Питер поцеловал Катарину после месяца чистой и ничем не омраченной дружбы.
Он, как обычно, провожал ее домой, но когда Катарина уже открыла дверь и собиралась войти, неожиданно Питер притянул ее к себе и прижался губами к ее губам. Его губы были горячими и настойчивыми, но Катарина, которую давно никто не целовал, успела оттолкнуть его прежде, чем ей захотелось ответить на поцелуй. Она была так потрясена случившимся, что не нашла подходящих слов и просто убежала, захлопнув за собой дверь. Кажется, Питер что-то пытался крикнуть ей вслед, но девушка ничего не слышала.
Когда первичный шок отступил, и Катарина смогла связно мыслить, она поняла, что им все же необходимо было поговорить обо всем раньше. Возможно, тогда они смогли бы избежать той неловкости, что теперь оба испытывали в присутствии друг друга. Это было неприятно, а еще Катарина опасалась, что этот поступок Питера положит конец их милой дружбе.
- Зачем ты это сделал? - спросила она, когда на следующий день после тщетных попыток избежать встречи они все-таки столкнулись в институтском коридоре.
- А разве ты не понимаешь? – растерянно спросил парень, который выглядел крайне огорченным. Вероятно, он ждал от нее иной реакции? – Разве ты не видишь, что я в тебя влюблен?
- Что? – Катарине пришлось встряхнуть волосами, чтобы прогнать наваждение. Как влюблен? Разве она давала повод так вести себя с ней? Неужели она его каким-то образом соблазняла?.. Но в голосе ее друга была столько горечи, что она невольно почувствовала себя виноватой в той боли, что ему причинила.
- Это невозможно, - пробормотала она. – Мы не можем, Питер! Мы – студенты богословского института, мы готовимся к служению! Или ты задумал как следует погрешить, а затем покаяться и жить, словно ничего не случилось?
- Прости, - только и мог проговорить он, виновато глядя на нее. – Но ради тебя я готов все бросить…
- Нет, Питер! – решительно возразила она. – Ты не можешь и не должен так поступать! Ради своего и моего будущего мы можем остаться только друзьями!
Он поднял на нее глаза, которые горели тем самым огнем, что так пугал Катарину.
- Я долго боролся с собой, - прошептал он.
- Жаль, что ты все же поддался искушению, - печально заметила она. – Но я надеюсь, теперь, когда мы все выяснили, тебе станет легче.
Питер тяжело вздохнул и отвел взгляд.
- Я все время хотел спросить тебя, почему ты выбрала этот путь?
- Потому что хочу быть с Господом, - ответила Катарина, понимая, что ее слова могут прозвучать слегка высокопарно. – Он пришел мне на помощь в самые тяжелые моменты моей жизни, и я не собираюсь ничего менять и отказываться от своих планов на будущее.
- Но почему ты не хочешь попробовать жить обычной жизнью, выйти замуж и родить детей? - спросил он, и в его погасших было глазах она вновь увидела загорающийся огонек надежды, который ей так жаль было гасить, но иначе она не могла. – Из тебя вышла бы отличная мама…
- Нет… - начала было она, но он перебил, схватив ее за руку и пытливо заглядывая в лицо.
- Ты просто представь, как чудесно это было бы! – воскликнул он.
- Ты сам поддался соблазну и продолжаешь искушать меня! – рассердилась девушка, вырывая ладонь из его рук. – Вообще это не твое дело, но раз уж мы с тобой друзья, или были ими, я отвечу тебе. Я не хочу обычной жизни, Питер! Я хочу иного. Я хочу, чтобы моя жизнь имела смысл. У меня другой путь, это все не для меня.
Выслушав ее, молодой человек резко поднялся, готовый уйти. В его глазах Катарина заметила странную решимость, - прежде ее там не было. Неужели он надеялся ее переубедить?..
- Прости, что все испортил, - попросил он. Девушка грустно улыбнулась в ответ.
После этого разговора она больше не видела Питера Уолберга.
- Говорят, он перевелся учиться в другой город, - через некоторое время рассказала Джессика, которая благодаря своему природному любопытству, которое она вовсе не считала пороком, всегда знала обо всем, что происходило вокруг нее. (Иногда это на самом деле приносило пользу). – Представляешь, как неожиданно! – огорченно добавила она. – Я ведь была уверена, что у вас что-нибудь получится …
Катарина отвела глаза, ощущая вину за отъезд Питера. Впрочем, так было лучше для всех.
3. I want to break free with my heart
With my soul with my hands
I'll do it all with my hands
With my will there's a way
Первое время после исчезновения Питера Катарина часто думала о нем. Иногда она чувствовала себя виноватой, порой она размышляла о том, что могло бы случиться с ними, если бы они никогда не сближались, но чаще всего просто скучала по нему. Ей не хватало доброго друга.
Но время пролетело, и другие люди заполнили пустоту, образовавшуюся в ее душе после ухода Питера. Чтобы поменьше отвлекаться от главной цели ее жизни и не впасть в депрессию, Катарина целиком погрузилась в учебу. Кроме того, она продолжала заниматься благотворительной деятельностью, а еще увлеклась подготовкой различных внеклассных мероприятий, и у нее совсем не осталось времени для хандры. Еще занимаясь благотворительностью, она обнаружила в себе организаторские способности, и теперь они пришлись очень кстати. Постепенно Катарина поняла, что поступила абсолютно верно, отвергнув Питера. Ее жизнь вновь напоминала спокойные и неспешные воды лесного озера. Единственным, что вызывало рябь на гладкой поверхности, были мысли о Тэдди.
Он продолжал обитать где-то в сокровенной глубине темного колодца ее души, и девушка давно с этим смирилась. Она научилась быть счастливой вдали от него, но она не умела не думать о нем.
Так проходили месяцы и годы.
Когда до окончания учебы оставалось совсем немного, Катариной снова овладело беспокойство. Ее тревожила необходимость в ближайшие сроки принять очень сложное решение – вернуться к обычной жизни с ее соблазнами и проблемами и попытаться стать достойным членом общества или принять-таки постриг и оставить мирскую суету.
Катарина продолжала склоняться ко второму варианту, и все же ее мучили многочисленные сомнения. За один день она могла несколько раз изменить свое мнение по этому вопросу, и это ее изводило. Она очень плохо спала и чувствовала, что если так будет продолжаться, она попросту сойдет с ума. Ей был необходим чей-то совет, но никто из друзей не мог ничем ей помочь. Но когда она уже совершенно отчаялась, случилось кое-что, что помогло Катарине определиться.
Однажды чудесным мартовским днем, когда нежное солнце уже начинало слегка припекать, и Катарина, сидя на лекции в аудитории, с удовольствием ловила его ласковые лучи, ее вызвал к себе декан факультета, на котором она училась, профессор Майерс.
- Катарина, вы – одна из лучших наших студенток, - сказал он, когда девушка пристроилась на краешке стула напротив его стола, заваленного бумагами. – У вас отличные результаты.
- Спасибо, - она улыбнулась, польщенная столь высокой оценкой. – Я стараюсь.
- Я знаю, что вы еще не определились со своим будущим, хотя до конца учебы остался всего месяц, - продолжал профессор Майерс. – Я решил вам помочь. Я предлагаю вам после написания дипломной работы поступить в аспирантуру и заняться преподавательской деятельностью.
Катарина была несколько озадачена этим предложением. Оно была неожиданным, но интересным, вот только девушка не видела в себе задатков преподавателя. Заметив ее колебания, профессор ободрительно улыбнулся.
- Вы можете подумать, - сказал он. – Необязательно отвечать сейчас.
На самом деле Катарину привлекала научная деятельность. Она получала большое удовольствие от изучения религиозных течений, сравнения обрядов и традиций представителей различных вероисповеданий, и ей хотелось выучить Библию наизусть, чтобы с легкостью цитировать свои любимые места оттуда. Но с другой стороны она не могла оставить идею о монастыре и служении. Разве она не жаждала стать сестрой Тэдди во Христе? Разве не для этого она училась все эти годы?
Вот к кому Катарина мечтала бы обратиться за советом! Она была уверена в том, что Тэдди реально смог бы помочь ей с принятием решения. Но Тэдди был вне зоны доступа, и потому Катарина много молилась и просила Господа подсказать ей верный шаг. Она проводила долгие часы в церкви при институте, а ночами простаивала на коленях перед фигуркой девы Марии.
В итоге небеса послали ей сон о том, с кем она так жаждала общения, - ей приснился Тэдди. Одетый в серую монашескую рясу и с гитарой в руках, он выступал на сцене и смотрел прямо на Катарину, которая стояла перед ним. Закончив песню, он согрел ее своей широкой солнечной улыбкой и протянул руку. Изумленная и обрадованная, Катарина приняла ее, и Тэдди помог ей взобраться на сцену. Откинув гитару за спину, он притянул девушку к себе и крепко обнял. Она могла чувствовать тепло его рук, даже когда проснулась…
- Тэдди, - прошептала она, ощущая влагу на ресницах. – Спасибо, что подал мне знак…
Теперь она знала, что ей делать дальше.
4. I try to find the answer
I try to find the reason why
I'm leaving them all behind
But there's something that I will find
Приняв решение, Катарина почувствовала огромное облегчение. Отныне все в ее жизни было определено.
Теперь необходимо было сделать следующий шаг – подыскать себе обитель. Профессор Майерс посоветовал ей обратить внимание на монастырь Святой Анны, который находился в нескольких часах езды от ее родного города.
- Так вашим родным и друзьям будет несложно вас навещать, - сказал он. – Вы можете поехать туда и провести там все время, пока будете заниматься дипломной работой. Осмотритесь и познакомитесь с тамошними обитателями.
Катарина выехала затемно, чтобы прибыть в монастырь с первыми лучами щедрого на тепло майского солнца. На листьях дрожала, переливаясь алмазным блеском, прозрачная роса, но, несмотря на очень ранний час, несколько монахинь уже работали в саду.
- Доброе утро. Мне нужна матушка Анна, - сказала Катарина, и одна из монашек – на вид совсем девочка – отправилась внутрь здания из красного кирпича, которое выглядело весьма привлекательно.
Как и основательницу монастыря, настоятельницу звали Анной. Она оказалась женщиной лет сорока пяти, очень улыбчивой и приятной.
- Вы - наша будущая сестра, Катарина? – поинтересовалась она, немедленно взяв девушку за руку и увлекая за собой. – Рада познакомиться!
Одновременно расспрашивая Катарину о том, легка ли была ее дорога, и какова тема ее дипломной работы, матушка Анна умудрилась поведать ей историю подведомственной ей обители. Святая Анна жила в Германии в четырнадцатом веке и в юности осознала, что может исцелять людей. Инквизиция хотела сжечь бедняжку на костре, но огонь никак не желал разгораться, и несчастную девушку просто отправили в монастырь, а всех ее родных убили. Анна смогла стать лидером среди своих сестер и через некоторое время заняла место настоятельницы, когда прежней матушке пришла пора встретиться с Господом лицом к лицу. Всю свою жизнь Анна посвятила монастырю, и после ее смерти было решено дать обители ее имя.
- Интересная история, - заметила Катарина. – Должно быть, вы очень гордитесь тем, что носите это же имя!
- Еще как, сестра, ох, прости, будущая сестра, - улыбнулась матушка Анна, а девушка невольно вздрогнула. Впервые ее назвали так, как будут называть до конца жизни, и это прозвучало необычно, но нужно было привыкать.
- Вы можете меня так звать, - сказала она. – Я не возражаю!
- Вот и славно, - заключила матушка. – Сестра Хейли покажет тебе твою комнату и познакомит с отцом Кристианом. Он – священник нашей церкви. Именно он однажды поможет тебе принести главные обеты, дочь моя.
Катарина кивнула и последовала за той самой молоденькой монахиней, что привела к ней матушку-настоятельницу.
Здание монастыря было построено в виде буквы «П». В середине его располагались общие помещения – зал для молитв и собраний, столовая, библиотека и даже собственная пекарня. В западном и восточном крыльях в своих комнатах-кельях жили послушницы и сестры. Главный вход был обращен на север, и в том же направлении находилась монастырская церковь, с трех сторон окруженная большим ухоженным садом. В нем росли фруктовые деревья, а также гордость монахинь и настоятельницы – розовые кусты, за которыми тщательно следили.
- Обстановка скромная, но я надеюсь, что ты не будешь испытывать неудобства, - сказала девушка, и Катарина с любопытством осмотрелась. В маленькой комнатке помещалась узкая кровать, стол и стул; на столе лежала Библия и четки. Высокое окно с узорчатой решеткой выходило на сад.
- Конечно, - ответила она. – Мне здесь очень нравится.
- Хорошо, - кротко улыбнулась сестра Хейли. – А теперь пойдем знакомиться с отцом Кристианом.
Чтобы добраться до главного входа в церковь, девушкам пришлось обойти высокое здание из красного кирпича с правой стороны, потому что он тоже был обращен на север. В церковном дворе располагалось кладбище – судя по побитым дождем и ветром крестам и почерневшим от времени могильным плитам, очень старое.
- Отец Кристиан нам всем как настоящий отец, - сказала молодая монахиня. – А матушка Анна – как мать.
Это на самом деле похоже на семью, - подумала Катарина. Интересно, а как там в монастыре у Тэдди? Ну вот, опять она вспомнила о нем…
Отец Кристиан оказался высоким и очень худым мужчиной лет пятидесяти. Его когда-то, по-видимому, черные волосы были подернуты благородной сединой. Проницательный взгляд глубоких карих глаз поначалу смутил Катарину, которая не ожидала столь повышенного внимания к своей персоне, но после нескольких минут общения она перестала испытывать дискомфорт. Священник оказался очень обаятельным, и в этом была немая заслуга его чуть хриплого, но мягкого голоса, который так хотелось слушать. И с ним хотелось говорить.
После вечерней молитвы, когда сестры собрались в общем зале для своих обычных занятий, а Катарина, еще не посвященная в их ежедневную рутину, пошла в свою комнату, она поняла, что нашла себе новый дом. Ей нравились эти люди – очень добрая и неторопливая матушка Анна, обаятельный и остроумный отец Кристиан и дружелюбная сестра Хейли, совсем девочка, но с мудрыми не по возрасту глазами. Катарина чувствовала, что с ними ей будет хорошо, и уснула с легким сердцем.
Впрочем, не все было так спокойно и безоблачно, как хотелось Катарине. Время от времени, пока она жила в монастыре, ее снова посещали сомнения, которыми она ни с кем не могла поделиться. Понимая, что сможет лучше все это осмыслить, если хотя бы запишет все на бумагу, Катарина начала вести дневник. Правда, как выяснилось после того, как она сделала несколько записей, писала она в основном о Тэдди. Все ее сомнения и размышления на тему «Что было бы, вернись Катарина к мирской жизни» неизменно заканчивались мыслями о нем. Где он находился, чем занимался, думал ли о ней так часто, как думала о нем она, и посещали ли его подобные сомнения, - вот что больше всего волновало девушку. Ей казалось, что она хорошо это скрывает, и никто ни о чем не догадывается, но ошибалась. Отец Кристиан словно обладал рентгеновским зрением и читал в ее душе, как в раскрытой Библии.
- Я вижу в тебе смятение, - заметил он во время одной из их длительных бесед, которые стали довольно привычными, но от этого нравились Катарине ничуть не меньше, чем прежде. Услышав это, она почувствовала, как опять зарделись ее щеки. И что это за идиотское свойство ее кожи? Она это просто ненавидела! Почему она не могла всегда оставаться спокойной, бледной и бесстрастной?..
- Это все в прошлом, - поспешила ответить она. – Все мои смятения в прошлом. Теперь я точно знаю, что мне делать. Для этого я здесь.
- Ты уверена? – с сомнением спросил отец Кристиан. – Потому что если нет, то ты не должна оставаться.
- Но я хочу! – возразила девушка.
- Ты ведь от чего-то бежишь? – предположил священник. – Я не хочу тебя обидеть, но я уже видел таких, как ты, Катарина.
- Что вы хотите этим сказать? – растерянно спросила она. – Что с ними стало?
- Они все вернулись, - ответил он.
Она судорожно сглотнула.
- Этого не произойдет со мной, - проговорила она, стараясь придать уверенности голосу.
- Это должен быть осознанный выбор, а не бегство от реальной жизни, Катарина, - сказал отец Кристиан.
- Но это осознанный выбор, - упрямо проговорила она. – Не понимаю, в чем вы хотите меня убедить. В том, что я не понимаю, что делаю? Что все годы учебы я ничего не соображала?
- Ты хотела заполнить пустоту в душе, - ответил он. – Но потом этого будет недостаточно, и тебе захочется уйти, чтобы попробовать что-то еще.
Катарина вздрогнула. Именно этого она и опасалась!
- Вы что, психолог? – недовольно спросила она.
- Был им, - мягко улыбнулся святой отец. – Потому кое-что понимаю в людях.
- Может быть, но вы ошибаетесь насчет меня, - возразила она. – Я хочу остаться здесь, и так и будет.
- На все воля Господня, дитя мое, - снова улыбнулся он. – Я буду молиться о том, чтобы у тебя все было хорошо.
После этого разговора Катарина окончательно поняла, что в будущем примет постриг. Она не сомневалась в том, что Господь посылает ей испытания и соблазны, и она всерьез намеревалась все их преодолеть. Хотя бы раз в жизни она должна была довести начатое до конца. Но прежде ей необходимо было вернуться в институт и защитить дипломную работу.
Катарина и не предполагала, что так скоро сможет отвыкнуть от своего прежнего образа жизни. Теперь в городе ей все казалось чужим и странным, она ощущала постоянный дискомфорт, ей мешал уличный шум и вечно чем-то озабоченные люди. Ее тянуло назад, в монастырь, и она была очень рада, когда все закончилось, и она смогла уехать. Ей не терпелось поговорить с отцом Кристианом.
- Я знаю, что по правилам монастыря я должна прожить здесь простой послушницей три года прежде, чем смогу принять постриг, - сказала Катарина, когда они снова увиделись. – Но я также знаю, что бывали случаи, когда срок был значительно меньше. Я хотела бы просить вас об этом – о сокращении моего испытательного срока.
Святой отец встретил ее слова изумленным взглядом.
- Это очень неожиданно, - заметил он. – Почему ты так спешишь?
Она смутилась на одно короткое мгновение, но тут же собралась с мыслями.
- Я просто не вижу смысла в том, чтобы так долго ждать того, в чем я уверена, - ответила она. – И моя уверенность только возрастает с каждым новым днем. Возможно, вы все еще сомневаетесь во мне, и это ваше право, но я докажу вам, что достойна посвятить свою жизнь служению.
Ее уверенность, убежденность в собственной правоте и горящий взгляд произвели на отца Кристиана определенное впечатление.
- Я на самом деле сомневался в тебе, - задумчиво проговорил он, теребя краешек переплетенной в кожу Библии. - И мне не совсем понятна такая поспешность, но ты говоришь искренне, и я вижу твердую решимость в твоих глазах. Ты буквально повзрослела за считанные дни.
- Я слушала и училась у вас, отец, - призналась девушка. – И я благодарна вам за советы и поддержку.
- Хорошо, - заключил священник. – Мы будем следить за тобой, сестра Катарина, и если поведение твое будет безупречным, а сердце – полным страстного желания служить Господу нашему, то твой испытательный срок будет сокращен.
- Благодарю вас, отец, - она опустила лицо и смиренно поцеловала его морщинистую руку.
- И еще одно, - добавил он, положив другую ладонь на ее склоненную голову. – Даже после принятия пострига ты будешь вольна покинуть обитель, если вдруг не захочешь больше оставаться здесь и поймешь, что это вовсе не то место, которого жаждет твоя душа. Я хочу, чтобы ты знала об этом.
- Этого не произойдет, - ответила девушка.
С этого дня начался отсчет ее послушничества в монастыре святой Анны.
Катарина прекрасно понимала, почему послушницы не допускались к постригу сразу же. Любой человек должен был прежде проверить собственную способность выживать в практически спартанских условиях святой обители. Сестры очень мало спали, весьма скудно питались и почти все время проводили в молитвах или работе. Для праздности здесь не оставалось ни минуты, и это было верно. Монахиня должна была содержать свой дух и тело в строжайшей чистоте и не отвлекаться на мирскую суету. Проблемы внешнего мира касались сестер лишь в той степени, в какой они молились Господу об их решении.
Катарина скоро привыкла к новому распорядку. Ей нравилось держать свой ум постоянно занятым молитвами или монастырскими заботами, - так у нее совсем не оставалось возможности вспоминать Тэдди. А в редкие моменты свободы она общалась с сестрой Хейли или шла к отцу Кристиану. С ним Катарина по-прежнему вела долгие (насколько позволяло время) и очень увлекательные беседы. Постепенно она заметила, что священник начал раскрываться перед ней, и она очень ценила эти минуты откровенности.
Ей всегда было очень интересно узнать о том, каким образом этот мужчина оказался в монастыре святой Анны, но она не осмеливалась спросить. Однажды он сам заговорил об этом.
- Я уже говорил, что по образованию я – психолог, - начал он. – В юности я не особо склонялся к религии или вере, и Господь существовал для меня лишь как некая высшая субстанция, ответственная за соблюдение порядка в нашем зыбком мире. Я пришел к нему лишь тогда, когда оказался не в состоянии больше принимать и сам мир, и происходящее вокруг меня, и самого себя…
Отец Кристиан замолчал, задумчиво устремив взгляд куда-то вдаль, и Катарина тоже молчала.
- Помнишь, я сказал тебе, что ты бежишь от реальности? – спросил он, и девушка кивнула. – Я видел у тебя то же выражение лица, что было у меня в те времена. Я тоже бежал – от неразделенной любви, от неустроенной жизни, от бесконечных неразрешимых проблем, которые не давали мне покоя ни днем, ни ночью, от непонимающих меня людей, от пустоты и суетности. Я бежал, но поначалу, погрузившись в веру и познание Бога, я испугался того, что нашел. Я был слаб, чтобы понять, что для меня лучше, и тратил время на пустую гордыню. Мне понадобилось много лет, чтобы придти к нему и, опустившись на колени, признать его безграничную власть надо мной.
Он вновь замолчал, но тут же, словно стряхнув с себя некое оцепенение, вызванное воспоминаниями, мягко улыбнулся.
- Я очень долго набирался смелости, чтобы уйти от мирской жизни, гораздо дольше, чем ты, Катарина, - заметил он. – Меня постоянно что-то держало, хотя умом я понимал, что был буквально рожден для этой работы. Так что в чем-то ты намного сильнее и решительнее меня. Я много раз пытался изменить мир, в котором жил, но даже не догадывался о том, как просто будет это делать, находясь за монастырскими стенами. И я рад, что ты тоже это осознала. А рассказал я тебе все это для того, чтобы ты знала: у всех бывают сомнения, и это нормально, - добавил он. – Для этого тебе и дано столько времени.
- Я понимаю, - ответила Катарина. - Это удивительно, но наши истории чем-то похожи.
- Только моя произошла тридцатью годами раньше, - снова улыбнулся он. – Но я рад, что познакомился с тобой и стану твоим духовным отцом.
Прежде чем распрощаться со священником, Катарина помедлила.
- Могу я задать вам еще один вопрос? – спросила она. Отец Кристиан кивнул.
- Вы хоть однажды пожалели о своем выборе?
- Ни разу, - ответил он, и она облегченно вздохнула.
- Спокойной ночи, святой отец, - сказала она и отправилась к себе.
5. No, no, I didn't learn, no, I didn't learn
'til my hands got burned
Дни в монастыре святой Анны в основном были похожи один на другой, но Катарине это нравилось. Только здесь она, наконец, обрела столь желанный душевный покой и получила возможность переосмыслить свою жизнь и оценить все, чего она достигла. Теперь она ясно видела, что все ее прошлые поступки вели ее к главной цели – служению, и была благодарна за это небесам. Отныне ее жизнь имела смысл, и каждый день это только подтверждал. Теперь Катарина не могла представить для себя иного пути.
Время пролетало быстро, и вскоре, делая очередную запись в своем дневнике, Катарина поняла, что провела в монастыре уже полных два года. Это был немалый срок, и именно в эти дни отец Кристиан сообщил Катарине, что он ходатайствовал за нее на очередном церковном совете (куда он периодически выезжал, чтобы представлять интересы монастыря святой Анны), и архиерей принял решено сократить ее испытательный срок.
- Мы наблюдали за тобой все это время и довольны тем, что видели, - сказал он, вызвав девушку к себе. Услышав торжественность его тона, Катарина почувствовала, как у нее задрожали колени. Неужели этот день приблизился настолько?.. Она давно готовилась к этому моменту, и все же это было неожиданно.
- Через неделю ты сможешь принять постриг и принести высокие обеты, - продолжал священник.
- Благодарю, отец Кристиан, - с улыбкой ответила она и поцеловала его руку.
Вернувшись в свою комнату, она опустилась на колени и произнесла благодарственную молитву Господу и деве Марии.
Катарина знала, что в целом с принятием пострига в ее жизни мало что переменится. Она давно жила в монастыре святой Анны как послушница и соблюдала все его законы, и ее называли «сестрой». И все же через семь дней она должна была приблизиться к Господу настолько, насколько это было возможно. Она на самом деле чувствовала себя словно невеста перед свадьбой.
- Поздравляю, сестра, - сказала Хейли после вечерней молитвы. – Я уже слышала новость. Не многие удостаиваются чести принятия пострига раньше срока.
- Спасибо, - ответила Катарина. – Это немного неожиданно, но я очень рада!
Всю неделю Катарина тщательно готовилась к великому дню – постилась, причащалась, исповедовалась и очень много молилась. В целом она больше не чувствовала сомнений, но все же несколько раз у нее возникли мысли о том, что все происходит слишком скоро. Возможно, ей все же следовало до конца пройти свой испытательный срок. Но день уже был назначен, и Катарина даже при желании не могла бы ничего поменять.
Перед постригом она не спала всю ночь, но при этом чувствовала удивительное умиротворение. Для проведения ритуала в обитель специально прибыл епископ Руфус - грузный седовласый священник с очень строгим выражением лица. Некоторые монахини откровенно его боялись.
Кроме Катарины в этот же день постриг принимали еще три женщины. Все они впервые облачились в полное монашеское одеяние и взяли в руки горящие свечи. Родным и близким было запрещено присутствовать, так что в церкви кроме священнослужителей находились только матушка Анна и некоторые сестры. Прекрасные звуки органа и пение хора добавили происходящему таинству торжественности, и Катарина едва сдерживала рвущиеся из глубины души слезы. Это были слезы радости и обновления.
Когда стихли звуки торжественных гимнов, в тишине церкви сестры принялись приносить свои главные обеты. Они официально отказались от владения чем бы то ни было, отсекли всякую связь со внешним миром (им можно было поддерживать лишь духовные отношения с близкими) и принесли обет чистоты. Самый волнительный момент наступил, когда инокиням в знак их полного отречения от мира и от своей воли крестообразно постригли волосы и назвали новое монашеское имя.
После этого епископ Руфус обратился к новопостриженным монахиням.
- Сестры, сегодня Господь уготовал вас принять ангельский образ. Сегодня впервые Господь испытал вашу крепость, ваше смирение, вашу преданность воле Божией. Когда вы жили в миру, то несли крест житейский. Сегодня вы умерли для жизни светской, для жизни мирской и предали свою волю в руки Божии, отрешившись от своей воли полностью.
Новопостриженные монахини остались в храме, чтобы молиться, читая Псалтирь и монашеское правило. Им предстояло пробыть в храме три дня, покидая его только на время трапезы.
По истечении этих трех дней Катарина вернулась в свою монастырскую келью. Как она и ожидала, ее жизнь и обязанности почти не изменились. В некоторые дни она по-прежнему дежурила на кухне, в другие - занималась цветником, а в остальное время молилась, молилась, молилась. И в душе ее царил благословенный покой.
Но однажды после утренней молитвы сестра Хейли пришла к ней поговорить, и разговор принял весьма неожиданный поворот.
- Они не должны позволять этим так называемым монахам запросто приходить и уходить! – возмущенно заявила Хейли.
- О чем ты говоришь? – недоуменно посмотрела на нее Катарина.
- Я говорю о тех, кто приходит жить в монастыри, называет себя монахом, а затем по прошествии многих лет внезапно решает вновь вернуться в мирскую жизнь, - сказала девушка, и ее голос был полон гнева праведного. Услышав это, Катарина почему-то ощутила волнение и тревогу.
- Но кто из сестер собирается уйти? – осторожно спросила она.
- К счастью, в нашем монастыре таковых нет, - ответила Хейли. – Это моя кузина, она приезжала навестить меня и рассказала мне о своем любимом певце Тэдди Рейли. Наверняка ты помнишь такую группу – “Reily family”? – Катарина похолодела, но отрицательно мотнула головой. – Так вот этот Тэдди, который был большой «звездой» (и не может быть, чтобы ты о нем не слышала!), целых шесть лет провел в одном монастыре во Франции, а теперь вдруг решил все бросить и вернуться к музыке…
- Он оставил монастырь? – пораженно спросила Катарина, понимая, что ей катастрофически не хватает воздуха для дыхания.
- Еще как оставил! – воскликнула Хейли. – Представляешь, целых шесть лет! Невероятно…
- Неужели это правда? – стараясь, чтобы голос звучал спокойно и бесстрастно, спросила Катарина. – И он снова будет петь?
- Ну, еще будучи монахом, он продолжал выступать на всяких христианских мероприятиях, в церквях и соборах, - нехотя ответила Хейли. – И теперь он вроде как собирается делать то же самое…Что с тобой? Почему ты так побледнела? – удивленно спросила она, и молодая монахиня судорожно сглотнула. Ей нельзя было показывать свои чувства, и она через силу улыбнулась.
- Все в порядке, просто я удивлена…
- Моя кузина была в восторге от этой новости, она всегда фанатела от “Reily family”, - сказала Хейли, и на этот раз в ее голосе сквозило неприкрытое презрение. – Неужели ты их не помнишь? Кажется, все девчонки сходили по ним с ума лет десять назад…
- Никогда не слышала, - солгала Катарина и резко поднялась. – Извини, но мне нужно поработать в саду.
- Но, сестра, сейчас начнется гроза, разве ты не слышишь раскаты грома? - заметила Хейли. - Ты попадешь под дождь, простудишься и заболеешь, - продолжила она, но Катарина уже ее не слушала, она выбежала из комнаты, громко захлопнув за собой дверь.
Ей просто необходимо было оказаться снаружи, чтобы полной грудью вдохнуть наэлектризованный предгрозовой воздух, почувствовать яростные порывы ветра, сгибающего до земли тяжелые ветви деревьев и ощутить на лице первые капли дождя.
Катарина не могла понять, что с ней произошло после того, что она узнала от сестры Хейли. Она словно пребывала в оцепенении. Тэдди вышел из монастыря тогда, когда она туда окончательно пришла. Неужели она поторопилась? Было ли ее решение ошибочным? И как бы она поступила, узнай о возвращении Тэдди несколькими днями ранее?..
Эти вопросы атаковали голову Катарины, и, кажется, она прекрасно знала ответы на них, но она даже думать об этом не могла. Вооружившись огромными садовыми ножницами и крепко сжав губы, она принялась остервенело стричь мокрые розовые кусты, тогда как гроза набирала силу.
Но плохая погода не могла стать помехой – Катрине было все равно. Она как будто утратила способность чувствовать и не замечала бьющих по лицу холодных водяных струй, не обращала внимания на насквозь промокшую одежду и нисколько не боялась сверкающих совсем рядом с ней молний. Ее тело отказывалось воспринимать происходящее, тогда как ее душа, казалось, окаменела.
Внезапно она укололась о шип, и укол оказался очень сильным. Из пальца брызнула кровь, и некоторое время Катарина, бросив ножницы, стояла и смотрела на нее, вновь начиная что-то чувствовать. Наконец, с ее губ сорвалось рыдание.
- Прости меня, Господи, ибо я не достойна тебя, - прошептала она и до боли вонзила ногти в свои ладони, чтобы не закричать...
6. Forgive me, father, for I've sinned
I know your mercy has no end
Save me from this state I'm in
I drifted on again
…Она знала, что ее ждут и что она должна вернуться, но ей очень не хотелось возвращаться. Зачем? Здесь, за мутной серой пеленой, ныне отделявшей ее от реального мира, Катарине было хорошо, потому что она часто видела Тэдди. Правда, обычно он снова исчезал, оставляя ее в холодном одиночестве, но он всегда возвращался, и она терпеливо ждала.
Сейчас он опять шел ей навстречу, одетый в белое, и широко улыбался, а она грелась в лучах его нежной улыбки. Затем он раскрывал объятия, и, заливаясь слезами радости, она обнимала его и прятала свое лицо на его груди, ощущая такое безграничное счастье, что, казалось, еще чуть-чуть, и сердце попросту разорвется от переполнявших его чувств…
Катарина долго и тяжело болела. Врачи официально диагностировали пневмонию и лечили ее антибиотиками, но болезнь никак не желала отступать. Как будто сама Катарина утратила волю к борьбе и не желала выздоравливать. Она тихо угасала, в бреду повторяя чье-то имя – снова и снова.
И все же она была молода и обладала сильным организмом, а потому постепенно начала возвращаться в норму.
- Здоровье сильно подорвано…
- Нужно хорошее питание…
- Велик риск осложнений…
Тяжело и нехотя поднимаясь на поверхность из глубины темного океана своей болезни, Катарина слышала отрывки фраз, которыми обменивались ее врачи, но это ее нисколько не беспокоило. Она мало чего помнила из тех дней, что провела, пребывая в изнуряющем жару и постоянно терзающей сердце боли. Правда, она помнила Тэдди, но от этого не становилось легче. Лучше бы она не приходила в себя.
Узнав о том, что Катарина, наконец, очнулась, сестра Хейли тут же поспешила к ней.
- Я же говорила, что ты простудишься и заболеешь, - проговорила она и ласково провела по волосам подруги. Девушка вздрогнула и резко оттолкнула руку Хейли. Та посмотрела с испугом, потому что ее на самом деле испугало выражение лица Катарины.
- Прости, сестра Хейли! – поспешно воскликнула Катарина, проклиная себя за глупость. Но разве могла она признаться в том, что ей показалось, будто это ладонь Тэдди гладит ее по волосам? – Прости! – повторила она. – Я все еще одержима злыми демонами! Мне нужно помолиться…
- Хорошо, - с готовностью ответила Хейли. – Если что-то будет нужно, просто позови, сестра.
Она ушла, и Катарина смогла дать волю слезам. Их было много, они обжигали щеки, но не облегчали боли. Наверное, так было оттого, что переживала она не столько из-за Тэдди, сколько из-за собственной лжи. Она ненавидела себя за это. Неужели отец Кристиан с самого начала был прав? Ведь он ее предупреждал, он словно видел все наперед! И почему она не прислушалась к его словам?
Вечером Катарина, несмотря на сильную слабость, поднялась с постели, оделась и отправилась в церковь. Простояв всю службу со слезами на глазах, она осталась на исповедь.
Увидев ее, отец Кристиан участливо улыбнулся.
- Я вижу, что ты плакала, дочь моя, - заметил он. – Но ты еще больна и слаба, и тебе нужно беречь силы, поэтому ты должна успокоиться…
- Отец мой, вы еще не знаете причины моих переживаний, - сказала девушка, не чувствуя в себе силы смотреть священнику в глаза. – Вы были правы насчет меня. Я слаба и ничтожна.
- Не говори так, - возразил отец Кристиан. – Ты еще не знаешь пределов своей силы.
Катарина горько усмехнулась.
- Позвольте мне исповедоваться, отец, - попросила она. – Это необходимо, хотя мне и стыдно признаваться вам в своем грехе…
Но когда она закончила, святой отец взял ее руки в свои ладони и крепко их сжал, а затем заглянул ей в лицо.
- Единственное, что я могу сказать тебе, дочь моя, это – уходи и будь счастлива со своим возлюбленным, - заключил он.
- Нет! – испуганно воскликнула Катарина, вырывая свои руки, потому что от одной мысли об этой возможности ее бросило в такой жар, что ее прошедшая болезнь показалась цветочками. – Не гоните меня, прошу! Я счастлива здесь, с вами!
- Никто тебя не прогоняет, дитя мое, - возразил святой отец. – Но ты явно сделала неверный выбор.
- Не говорите так, - взмолилась девушка. – Я не хочу никуда уходить! Здесь мой дом и моя семья!
Отец Кристиан развел руками.
- Это решать лишь тебе, но все же мне кажется, что твое место не здесь…
Катарина вернулась к себе совершенно обессиленная и упала на постель, зарывшись лицом в подушку. Она была истощена не только физически, но и морально. Слова отца Кристиана вновь глубоко запали ей в сердце и заставили мучительно задуматься. Конечно, она не могла противостоять соблазну представить возможную встречу с Тэдди, - это было очевидно, и это она отрицать не смела. Но за годы жизни в монастыре она уже научилась контролировать себя и бороться с искушениями, поэтому она не лгала, когда говорила, что не хочет уходить. Она просто не могла уйти теперь, когда принесла священные обеты. Перед лицом Господа и девы Марии она не могла малодушно повернуть назад!
Она уснула с болезненными ощущениями, теснящими ей грудь, но проснулась странно спокойная. Как будто все бури и шторма, бушевавшие в ее сердце, внезапно утихли, уступив место полному штилю, но вместе с тем и равнодушию. Видимо, в эту ночь окончательно погас горевший в душе Катарины до тех пор огонек страсти, - так умерла последняя надежда на возможность еще когда-либо увидеть Тэдди и поговорить с ним.
Молодая монахиня провела день в работе и бесчисленных молитвах, а вечером опять отправилась на службу в церковь. Здесь ее радостной улыбкой встретила сестра Хейли. После службы они сели на скамью и поговорили. На этот раз Катарина не спешила убегать и прятаться в своей комнате.
- Как ты себя чувствуешь? – участливо поинтересовалась Хейли.
- Спасибо, гораздо лучше, - ответила Катарина, даже ощущая в себе силы, чтобы улыбнуться подруге. – Спасибо за твою заботу. Прости, если я чем-то тебя обидела…
- Ты ничем меня не обидела, сестра, - возразила Хейли. – Со мной все в порядке. И если тебе что-то нужно - что угодно, ты знаешь, что всегда можешь на меня рассчитывать. Если хочешь о чем-то рассказать, я готова выслушать. Я готова помочь.
Расчувствовавшись, Катарина порывисто обняла ее.
- Ты уже мне помогаешь, сестра! – воскликнула она. – А поговорить… Я пока не могу говорить об этом. Мне стыдно, и я не желаю вновь принимать на себя грех лжи.
Хейли посмотрела на нее очень внимательно и задумчиво.
- Поверь мне, сестра, все мы здесь вовсе не святые, - проговорила она. – Ты бы очень удивилась, если бы я тоже кое-чего рассказала тебе… А сейчас просто ответь мне на вопрос: ты здесь счастлива?
- Конечно, - уверенно ответила Катарина. – Очень!
На самом деле она глубоко заблуждалась. Впрочем, на этот раз она обманывала не подругу, а саму себя. Катарина просто приказала себе быть счастливой. Одна только мысль о том, что ей придется покинуть тихий монастырь и снова учиться жить в миру, повергала ее в ужас, и она решила доказать всем, а в первую очередь – себе, что способна быть последовательной.
И, тем не менее, она продолжала думать о Тэдди, зачастую даже во время мессы и молитвы. Это было совершенно неприемлемым, но Катарина не знала, как избавиться от этой дурной привычки, и решила, что достойна наказания. Рацион монахинь и так не отличался разнообразием и калорийностью, но после того, как она вновь и вновь впадала все в тот же грех – любви к монаху, который больше таковым не являлся, девушка и вовсе стала лишать себя еды. Она пила только воду, чтобы поддержать свои силы, и если вдруг чувствовала, что вот-вот упадет в обморок от голода, позволяла себе маленький кусочек хлеба. Через некоторое время сестры с беспокойством заметили, что Катарина, которая никогда не была склонна к полноте, стала вовсе превращаться в бесплотную тень, а на ее бледных щеках больше не было прежнего румянца.
После того как Катарина все-таки упала в обморок прямо во время совместной молитвы, ее состоянием озаботилась и матушка Анна. Она пришла в комнату молодой монахини с тарелкой бульона, большим куском ржаного хлеба и кружкой молока.
- Что происходит, дочка? – спросила она, внимательно наблюдая за тем, как Катарина съела всего лишь ложку бульона и отодвинула от себя тарелку. – Почему ты так мало ешь? Я не уйду отсюда, пока ты не съешь все это!
Девушке пришлось подчиниться, хотя она все равно была не в силах съесть все, что принесла матушка.
- Простите меня, - сказала она через некоторое время. – Я плохо себя чувствовала. Больше это не повторится.
- Ты нас всех здорово напугала, дочка, - призналась настоятельница. – Ты совсем недавно перенесла тяжелую болезнь, и тебе необходимо хорошо питаться! Теперь я лично буду следить за этим!
- Спасибо вам за заботу, - проговорила Катарина, ощущая, как увлажняются глаза. Она была недостойна такого внимания!
После матушки Анны к ней заглянула сестра Хейли. В руках у нее был поднос с двумя дымящимися чашками, и Катарина не удержалась от улыбки. Хейли, напротив, не улыбалась, и ее серьезный вид дал Катарине понять, что на этот раз ей не избежать большого разговора. Правда, теперь она была к этому готова; ей очень хотелось поговорить об этом с кем-то, кроме исповедника.
- Я знаю, что с тобой что-то не так, и меня это очень беспокоит, - проговорила Хейли, присаживаясь на край кровати. – Не отрицай. Я давно это заметила, но думала, что разыгралось мое богатое воображение, тогда как ты продолжаешь страдать и наказывать себя. И сколько это будет продолжаться? Я просто очень за тебя переживаю, ведь ты на самом деле теперь – моя сестра…
Катарина опустила глаза. Как она могла допустить, чтобы ее тайны стали столь очевидными? Отрицать что-либо было поздно, но она не решалась начинать первой, и Хейли, видимо, почувствовала ее колебания.
- Хорошо, возможно, ты захочешь услышать мою историю, прежде чем расскажешь мне свою? – спросила она, и Катарина с готовностью кивнула.
7. It's easy, when you're sorry
And you're lonely…
Они выпили ароматного чаю, и Хейли некоторое время смотрела куда-то сквозь Катарину, собираясь с мыслями. По ее напряженному лицу было заметно, что эти воспоминания не входят в число самых приятных.
- Я никому здесь не рассказывала о том, как пришла к Господу, - наконец, заговорила она. – Но в тебе я чувствую родственную душу.
Катарина ответила легким пожатием руки, и Хейли продолжала.
- Мой путь был очень труден и тернист. Но если бы не моя вера, я бы, вероятно, уже давно была мертва… Я убивала себя с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать.
Катарина посмотрела с недоумением, и сестра Хейли горько улыбнулась.
- Да, да, ты не ослышалась. Мои родители – очень богатые и уважаемые в обществе люди, и с раннего детства я имела все, что только могла пожелать. Так что я выросла жутко избалованной. Деньги моих родителей испортили меня. Правда, самих родителей я при этом видела редко, так как они постоянно были заняты своими деловыми проектами, заграничными командировками и покупкой очередного дома на очередном море, но мне это было только на руку. Я была предоставлена сама себе и я неплохо развлекалась. В четырнадцать я впервые попробовала марихуану. В пятнадцать я уже начинала свой день с бокала шампанского и пачки сигарет, а заканчивала его в каком-нибудь ночном клубе, нюхая кокаин в компании таких же безумцев…
Катарина вздрогнула, потому что очень уж яркую картину нарисовала Хейли. Конечно, теперь трудно было поверить в то, что эта миниатюрная девочка в монашеской одежде и с полными грустной мудрости голубыми глазами могла отрываться в ночных клубах.
- В моем прошлом нет ничего, чем я могла бы гордиться, - печально промолвила Хейли, заметив многозначительный взгляд подруги. – Но иначе я бы не стала тем, кем я являюсь. Я должна была пройти тот сложный путь, испить до дна чашу своих испытаний. Я вела беспорядочную жизнь. Несколько раз у меня был передоз, и родители, которые, наконец, поняли все свои ошибки и решили взяться за мое воспитание, насильно отправляли меня лечиться. Каждый раз я убегала из клиники, и все начиналось с начала. Это был страшный круговорот, из которого я не могла выбраться. Я очень этого хотела, но… Не могла.
Она тяжело вздохнула и замолчала.
- Так что же случилось? – спросила Катарина, буквально физически чувствуя ту жуткую боль, что когда-то испытывала девушка, и которая сейчас частично возвращалась вместе с воспоминаниями.
- В одной из клиник я познакомилась с парнем, - ответила Хейли. – Мне было уже шестнадцать, и я безумно влюбилась. Он был верующим и часто ходил в церковь. А еще – в общество анонимных алкоголиков и наркоманов. Он указал мне путь к спасению. Хотя, конечно, пройти его было очень нелегко, потому что пришлось идти в одиночестве…
Она снова на секунду замерла, словно подыскивая подходящие слова. Катрина слушала, замерев и едва дыша.
- Только любовь имеет реальную власть в этом мире, - продолжила Хейли очень убежденно. – Некоторые считают, что это деньги, но как же они глупы! Да, с деньгами можно сделать многое, но мои богатые родители не могли помочь своей несчастной дочери-наркоманке, пока она сама не захотела измениться. Ради любви!
- Но почему ты сказала об одиночестве? – спросила Катарина. – А как же тот парень? Он же помог тебе!
- Мне помог Господь. А тот парень…, - монахиня тяжело вздохнула. - Он умер от передозировки.
- Мне очень жаль, - прошептала девушка, сжимая руку подруги. – Ты, должно быть, страшно переживала…
Хейли ответила своей привычной ласковой улыбкой.
- Он успел подсказать мне, что делать дальше, так что хоть он и был наркоманом – тот единственный, кого я любила в своей жизни, он все-таки прожил не зря. Благодаря ему я узнала, что в мире существует свет и добро, и что я могу стать частью этого света. Это было чудом! Конечно, я тяжело переживала смерть моего любимого, но он дал мне силы бороться дальше. И вот я оказалась здесь, прожила уже пять лет, два года назад приняла постриг…
- И ты никогда не сомневалась в своем выборе? – спросила Катарина. Хейли перехватила ее неуверенный взгляд.
- Так вот в чем дело! – воскликнула она. – Я понимаю, о чем ты. Конечно, я сомневалась миллион раз. И мои родители вовсе не были счастливы от того, что их единственная дочь отдает всю свою жизнь служению и лишает их надежды на внуков… Но они поняли, что лучше так, чем передозировка. Потом они увидели, насколько я здесь счастлива. Иногда они и моя кузина, которая сейчас живет с ними, потому что ее родители погибли в авиакатастрофе, меня навещают. Я каждый день молюсь за них. Но мои родители не знают о том, что у меня когда-то были сомнения. А ты, значит, сомневаешься в своем выборе? До сих пор?
В ее голосе было столько откровенного изумления, что Катарина вынуждена была прикрыть лицо обеими руками.
- Нет, нет, конечно, нет! – простонала она. – Я не сомневаюсь в том, что приняла правильное решение, потому что я никогда не чувствовала себя настолько на своем месте, как здесь. Но Господь словно испытывает меня на прочность, преподнося мне такие испытания и искушения, которые заставляют меня думать о том, что все могло бы быть иначе…
Автор: Fontedivina
Год написания: 2011
Жанр: angst, romance
Герои: Катарина, Тэдди Рейли
Рейтинг: PG-13
От автора: продолжение фанфика As the water follows the moon.
ЧАСТЬ 2
читать дальше 1. We look back on the things that you've done,
We look back on the things said and done…
Она сидела в кофейне, которая когда-то было ее любимой, за маленьким столиком возле окна. Наслаждаясь ароматом свежесваренного кофе и мысленно отгородившись от окружающего ее мира, который состоял из суетливых официанток и забежавших на обеденный перерыв клиентов, она просто смотрела на прохожих. Все казалось настолько непривычным, как будто она попала в иной мир. Прошло несколько лет с тех пор, как она в последний раз надевала обычную одежду и могла вот так запросто прогуляться по улице и зайти в кафе на чашку капуччино. Но у нее было ощущение, что все это происходило в другой жизни и вовсе не с ней, а с героиней какого-то старомодного фильма.
Ей было сложно почувствовать себя своей посреди шумных улиц, гудящих автомобилей и куда-то постоянно спешащих людей. Узкие джинсы казались вызывающе облегающими, а новые туфли, подаренные тетей Джейд, были жутко неудобными. И все же она находилась в этом странном мире, сидела на высокой кожаной табуретке, пила остывающий кофе и размышляла о том, что ей делать дальше, теперь, когда она вернулась. Наверное, для начала надо было привыкнуть к тому, что больше никто не зовет ее «сестрой». Вот так неожиданно монахиня снова стала самой обычной девушкой.
Ей было очень любопытно, что думали люди, находившиеся рядом. Видели они в ней всего лишь молодую женщину без грамма косметики на лице, или ее прямые каштановые волосы, забранные в хвост, и кроткий взгляд светлых глаз откровенно говорили о том, где она провела последние годы? Догадывались ли окружающие о том, как давно она не ела пирожных и не пила вкусного кофе, и потому сейчас смаковала каждый глоток прекрасного напитка, источавшего столь тонкий аромат, что он вполне мог бы составить конкуренцию амброзии древнегреческих богов?..
Катарина положила в рот маленький кусочек тирамису и стала медленно его жевать. Ей нравилось все делать медленно; так у нее создавалось впечатление, что она совершенно никуда не спешит, и ей совершенно не о чем беспокоиться. Ей не хотелось думать о том, насколько оно было обманчивым. Она еще подумает об этом после того, как соберет все свои мысли воедино. Просто пока ей хотелось насладиться покоем и тишиной, которых ей так не хватало в последние дни.
С тех пор, как Катарина покинула монастырь, ей пришлось учиться снова жить в обычном мире – есть обычную еду, носить обычную одежду и выглядеть, как все остальные. При этом, когда ей следовало всерьез думать о том, почему она вынуждена находиться там, где ей не так уж сильно нравилось, она думала совсем о другом. А ведь причины, из-за которых ей пришлось вернуться, были слишком серьезными, чтобы попросту от них отмахнуться. И все-таки она постоянно вспоминала лишь о Тэдди, хотя точно знала, что не собирается дать ему знать об этом. Она думала о том, что раз уж насмещница-судьба с упорством заядлого маньяка пыталась свести их все эти годы, то, возможно, стоило все предоставить ей. Если так будет угодно Господу, они с Тэдди снова встретятся, разве нет?
Катарина говорила себе, что не собирается ускорять события, но кого она обманывала? Вообще-то ей не стоило терять драгоценное время, и ей больше всего на свете хотелось разыскать Тэдди, но в монастыре она научилась терпению. Ее любовь стоила ожиданий, и теперь она терпеливо ждала, когда он сам снова найдет ее. Возможно, вовсе не для того, чтобы быть с ней, а просто, чтобы сказать «привет» и снова исчезнуть где-то вдалеке, все же Катарина мечтала об этом, как ни о чем ином.
А еще она постоянно думала о страхе, который теперь присутствовал в ее жизни. Но в создавшейся ситуации это было нормально – бояться, вот только теперь ей надо было свыкнуться с мыслью о том, что она уже не сможет снова сбежать в покой святой обители. Теперь она больше не могла проводить свою жизнь, то прячась, то выходя на свет, и поэтому ей было необходимо посмотреть всем своим страхам в лицо. Настал тот момент, когда она должна была стать сильной не только на словах.
Продолжая пить кофе и задумчиво поглядывая на улицу, но уже не замечая того, что там происходило, Катарина погрузилась в воспоминания…
2. Сause I wanna be loved by somebody
Аm I asking too much? Аm I too impatient?
Рlease tell me, God, that you`re with me
‘Сause deep down inside I`m only hungry to be loved too
Она решила начать с самых ярких моментов своей жизни. Катарина увидела себя маленькой девочкой с большим алым бантом в густых темных волосах; она сидела на плечах у папы, и вместе они гуляли в парке и запускали в небеса бумажного змея. От восторга маленькая Катарина смеялась и хлопала в ладоши. Тогда она была абсолютно счастлива и навсегда запомнила это чувство покоя и защищенности, к которому впоследствии подсознательно стремилась всю свою жизнь.
Следующим поворотным событием в ее жизни стала автомобильная авария, в которой погибли ее родители, а сама Катарина чудом осталась жива. Ей было семь лет, и это была ее первая большая утрата, с которой не могли сравниться все последующие.
Другим ярким моментом стал выпуск из школы, отъезд из дома тети Джейд и поступление в университет. Затем состоялась ее встреча с Тэдди. После этого Катарина не могла припомнить ничего особенно значительного. Это было плохо. С каких пор она превратилась в одну из тех истеричных девиц, полностью зависящих от своих мужчин?..
Тэдди стал смыслом ее жизни, но что-то в этом было неправильно. Особенно ярко она это прочувствовала, когда они расстались. Блуждая в потемках душевной боли, отчаяния и бесчисленных сомнений, Катарина осознала: для того, чтобы спастись от всего этого, ей нужно найти свой собственный путь. Впрочем, еще нескоро она, наконец, приступила к поискам.
Решение поступить в Христианский университет на факультет богословия не было принято с легкостью. Катарина долго вынашивала его в своей душе, очень медленно, но верно двигаясь сквозь мрак навстречу божественному свету. Наконец, наступившее прозрение помогло ей понять, почему раньше она была так несчастлива. У каждого, кого она знала, было свое место в жизни и свое предназначение, - только не у нее. Все, чем она когда-то занималась, показалось просто бессмысленной суетой, и осознание этого больно ранило. Но прежде чем она окончательно разочаровалась и записала себя в разряд совершенно никчемных людей, Катарина нашла то, что на самом деле делало ее значимой и счастливой. Ей открылись новые знания и новая любовь. Отныне прошлое было не важно, и только вера казалась реальной.
К тому же, изучая богословие и прочие, относящиеся к религии науки, Катарина надеялась найти ответы на волнующие ее вопросы. Ведь то же самое когда-то произошло и с Тэдди. Его пример постоянно стоял у нее перед глазами, и она очень надеялась пройти тот же долгий, но полный смысла, путь.
Теперь она старалась думать о нем отныне не как о бывшем возлюбленном, а как об учителе и наставнике, человеке, указавшем ей верное направление. Наверное, он бы ею гордился, ведь в том, кем стала Катарина, была в большей степени его заслуга. Он помог ее растерянной душе не потеряться окончательно, а найти дорогу к свету и лучшей жизни.
Итак, Катарина, у которой уже было одно образование и даже научная степень, снова отправилась учиться.
Поначалу это было странно – вдруг оказаться окруженной людьми, которые разделяли ее взгляды. При более близком рассмотрении оказалось, что не все студенты Богословского института на самом деле являлись людьми искренне верующими. Некоторые поступали лишь для того, чтобы изучить религиозные догматы, - по каким-то причинам им это было необходимо. Впрочем, большинство, конечно же, всей душой стремились к Господу, намеревались в будущем полностью посвятить себя служению и старались вести христианский образ жизни. Катарина была к этому готова, и с легкостью перестала пользоваться ярким макияжем и заменила мини-юбки и провокационные кофточки на более удобные и скромные джинсы и рубашки.
Она быстро освоилась в новом коллективе и завела друзей, что очень помогало ей не чувствовать себя одинокой теперь, когда она больше не ездила за Тэдди и даже заставила себя прекратить отслеживать его концертную деятельность. Она по-прежнему много о нем думала, но она приучила себя вместо бесполезных мыслей о том, что было бы, не разлучись они, молиться о его здоровье и благополучии. Не к лицу было девушке, всерьез размышляющей о том, чтобы в будущем принять постриг, мечтать о монахе. Это было слишком грешно…
Новые люди помогли ей отвлечься. Это был совсем другой мир, где правили свет и добро, и Катарине там очень нравилось. Стоило лишь однажды погрузиться в эту доброжелательную атмосферу, и ничего иного ей уже не хотелось. Она понимала теперь, почему Тэдди тогда выбрал Господа и оставил ее. Должно быть, его жизнь в монастыре тоже была спокойной и безоблачной, как чудесный майский денек, - а именно такой она постепенно становилась у Катарины.
А потом появился Питер - парень, который собирался в будущем принять священнический сан.
Они учились на одном курсе, и девушка часто замечала, что Питер наблюдает за ней во время занятий. Конечно, его взгляд совершенно не напоминал те, которые обычно мужчины бросают на вожделенных женщин, и все же Катарина понимала, что очень нравится этому молодому человеку. Это смущало и немного пугало. Во-первых, она не ожидала ничего подобного в стенах богословского института. А во-вторых, Питер чем-то сильно напоминал ей Тэдди, и в этом крылась главная опасность.
Катарина невольно снова размышляла об этом во время ланча, сидя в кафетерии с подругой Джессикой. Хотелось бы ей, чтобы вся эта ситуация оказалась лишь игрой воображения с ее стороны! И хотя ей несколько льстило внимание молодого мужчины, ей было бы ужасно неловко, окажись вдруг, что он действительно к ней неравнодушен…
- Сегодня на философии Питер Уолберг не сводил с тебя глаз, - словно читая ее мысли, внезапно сообщила Джессика. Катарина подавилась пончиком и закашлялась, пытаясь скрыть волнение. Неужели симпатия Питера заметна и остальным? Все это ей совсем не было нужно! Это необходимо было прекратить, пока не произошло ничего постыдного. От одной мысли об этом она почувствовала, что вся буквально горит; при желании об ее кожу сейчас можно было бы зажечь пару спичек.
- Если он пригласит тебя куда-нибудь, ты с ним пойдешь? – невозмутимо продолжая жевать, спросила Джессика.
- Перестань говорить глупости, - сердито ответила Катарина. Она вообще терпеть не могла подобные разговоры, а вот Джессика порой, к ее большому неудовольствию, любила посплетничать. Но если раньше Катарина всегда могла найти подходящие слова, чтобы избежать неприятных тем, то теперь она чувствовала себя совершенно беспомощной, как будто выпала за борт и барахталась в воде, понимая, что не умеет плавать и вот-вот пойдет ко дну, если никто не швырнет ей спасательный круг (впору было кричать «SOS» и вызывать береговую охрану).
- Да ладно тебе! – спокойно усмехнулась Джесс. – Я знаю, что ты собираешься стать монахиней, но ведь не завтра же? К тому же он симпатичный и классно играет на гитаре.
«Вот это как раз и может стать проблемой!» - готова была выпалить Катарина, но была вынуждена промолчать, потому что тот, о ком они говорили, вошел в кафетерий и, к великому ужасу девушки, уверенной пружинящей походкой направлялся прямо к их столику. У нее перехватило дух, хотя в то же время она не могла не отметить, что Питер на самом деле хорошо выглядел. Он был высок и крепок, и у него были густые черные волосы и красивые светлые глаза, которые умели очень проникновенно смотреть. Катарина вдруг поймала себя на мысли о том, что во время проповеди такого привлекательного священника прихожанкам будет нелегко вникнуть в смысл святого писания…
- Привет, Катарина! – сказал Питер, улыбаясь ей этими самыми проникновенными глазами. - Могу я пригласить тебя сегодня на концерт «Happy pilgrims»? Они играют очень красивую христианскую музыку…
Пригласи Питер ее в кино или в кафе, Катарина, несомненно, отказалась бы и еще долго возмущалась бы подобной наглости. Но это был всего лишь невинный концерт христианской группы, которая ей, кстати, очень нравилась, и неожиданно для себя самой и к огромному восторгу Джесс она сказала «да». Просияв, словно солнце после грозы, Питер ушел, а Джессика округлила и без того большие глаза.
- Ну, что я говорила? Он в тебя влюблен!
- Это как-то неправильно, - попыталась собрать разбежавшиеся мысли воедино Катарина. – Я собираюсь стать монахиней, а он – священником, какая тут может быть любовь?
- Вот и узнаешь на свидании, - обрадовано заключила Джесс.
- Это не свидание, - возразила Катарина. – Это просто поход двух однокурсников на концерт хорошей группы…
…Они начали встречаться и проводить время вместе. Катарине нравилось разговаривать с Питером. Он был очень предусмотрительным и по утрам приносил ей ее любимый двойной капуччино. Он был очень умным и умел объяснить ей те места из Библии, которые она не совсем понимала. Она даже не заметила, как скоро они сблизились и стали действительно хорошими друзьями.
И еще Питер все больше напоминал Катарине Тэдди. По этой ли или по другой причине, но с каждым днем она привязывалась к этому парню все сильнее.
Несмотря на то, что отношения складывались замечательно, и девушку все устраивало, иногда ей хотелось поговорить и выяснить, чего же на самом деле хотел Питер. Они вместе гуляли, ходили на концерты и выставки, занимались уроками, но Питер никогда не позволял себе ничего, кроме дружеских объятий. Катарина была этим вполне довольна, но осознавала, что так не может продолжаться вечно. Питер был мужчиной, а она – женщиной, которая ему нравилась. В глубине души Катарина никогда не верила в чистоту дружбы между представителями разных полов.
Порой она ловила себя на постыдных мыслях о том, что ей самой хотелось бы настоящих отношений с этим парнем. Все-таки она была молода, и никакие молитвы и смирение плоти не могли убить естественное влечение. В то же время она всегда помнила о том, какое будущее они выбрали для себя, и эти мысли мгновенно отрезвляли.
Впрочем, как вскоре выяснилось, переход отношений с Питером на новую стадию был лишь вопросом времени. Питер поцеловал Катарину после месяца чистой и ничем не омраченной дружбы.
Он, как обычно, провожал ее домой, но когда Катарина уже открыла дверь и собиралась войти, неожиданно Питер притянул ее к себе и прижался губами к ее губам. Его губы были горячими и настойчивыми, но Катарина, которую давно никто не целовал, успела оттолкнуть его прежде, чем ей захотелось ответить на поцелуй. Она была так потрясена случившимся, что не нашла подходящих слов и просто убежала, захлопнув за собой дверь. Кажется, Питер что-то пытался крикнуть ей вслед, но девушка ничего не слышала.
Когда первичный шок отступил, и Катарина смогла связно мыслить, она поняла, что им все же необходимо было поговорить обо всем раньше. Возможно, тогда они смогли бы избежать той неловкости, что теперь оба испытывали в присутствии друг друга. Это было неприятно, а еще Катарина опасалась, что этот поступок Питера положит конец их милой дружбе.
- Зачем ты это сделал? - спросила она, когда на следующий день после тщетных попыток избежать встречи они все-таки столкнулись в институтском коридоре.
- А разве ты не понимаешь? – растерянно спросил парень, который выглядел крайне огорченным. Вероятно, он ждал от нее иной реакции? – Разве ты не видишь, что я в тебя влюблен?
- Что? – Катарине пришлось встряхнуть волосами, чтобы прогнать наваждение. Как влюблен? Разве она давала повод так вести себя с ней? Неужели она его каким-то образом соблазняла?.. Но в голосе ее друга была столько горечи, что она невольно почувствовала себя виноватой в той боли, что ему причинила.
- Это невозможно, - пробормотала она. – Мы не можем, Питер! Мы – студенты богословского института, мы готовимся к служению! Или ты задумал как следует погрешить, а затем покаяться и жить, словно ничего не случилось?
- Прости, - только и мог проговорить он, виновато глядя на нее. – Но ради тебя я готов все бросить…
- Нет, Питер! – решительно возразила она. – Ты не можешь и не должен так поступать! Ради своего и моего будущего мы можем остаться только друзьями!
Он поднял на нее глаза, которые горели тем самым огнем, что так пугал Катарину.
- Я долго боролся с собой, - прошептал он.
- Жаль, что ты все же поддался искушению, - печально заметила она. – Но я надеюсь, теперь, когда мы все выяснили, тебе станет легче.
Питер тяжело вздохнул и отвел взгляд.
- Я все время хотел спросить тебя, почему ты выбрала этот путь?
- Потому что хочу быть с Господом, - ответила Катарина, понимая, что ее слова могут прозвучать слегка высокопарно. – Он пришел мне на помощь в самые тяжелые моменты моей жизни, и я не собираюсь ничего менять и отказываться от своих планов на будущее.
- Но почему ты не хочешь попробовать жить обычной жизнью, выйти замуж и родить детей? - спросил он, и в его погасших было глазах она вновь увидела загорающийся огонек надежды, который ей так жаль было гасить, но иначе она не могла. – Из тебя вышла бы отличная мама…
- Нет… - начала было она, но он перебил, схватив ее за руку и пытливо заглядывая в лицо.
- Ты просто представь, как чудесно это было бы! – воскликнул он.
- Ты сам поддался соблазну и продолжаешь искушать меня! – рассердилась девушка, вырывая ладонь из его рук. – Вообще это не твое дело, но раз уж мы с тобой друзья, или были ими, я отвечу тебе. Я не хочу обычной жизни, Питер! Я хочу иного. Я хочу, чтобы моя жизнь имела смысл. У меня другой путь, это все не для меня.
Выслушав ее, молодой человек резко поднялся, готовый уйти. В его глазах Катарина заметила странную решимость, - прежде ее там не было. Неужели он надеялся ее переубедить?..
- Прости, что все испортил, - попросил он. Девушка грустно улыбнулась в ответ.
После этого разговора она больше не видела Питера Уолберга.
- Говорят, он перевелся учиться в другой город, - через некоторое время рассказала Джессика, которая благодаря своему природному любопытству, которое она вовсе не считала пороком, всегда знала обо всем, что происходило вокруг нее. (Иногда это на самом деле приносило пользу). – Представляешь, как неожиданно! – огорченно добавила она. – Я ведь была уверена, что у вас что-нибудь получится …
Катарина отвела глаза, ощущая вину за отъезд Питера. Впрочем, так было лучше для всех.
3. I want to break free with my heart
With my soul with my hands
I'll do it all with my hands
With my will there's a way
Первое время после исчезновения Питера Катарина часто думала о нем. Иногда она чувствовала себя виноватой, порой она размышляла о том, что могло бы случиться с ними, если бы они никогда не сближались, но чаще всего просто скучала по нему. Ей не хватало доброго друга.
Но время пролетело, и другие люди заполнили пустоту, образовавшуюся в ее душе после ухода Питера. Чтобы поменьше отвлекаться от главной цели ее жизни и не впасть в депрессию, Катарина целиком погрузилась в учебу. Кроме того, она продолжала заниматься благотворительной деятельностью, а еще увлеклась подготовкой различных внеклассных мероприятий, и у нее совсем не осталось времени для хандры. Еще занимаясь благотворительностью, она обнаружила в себе организаторские способности, и теперь они пришлись очень кстати. Постепенно Катарина поняла, что поступила абсолютно верно, отвергнув Питера. Ее жизнь вновь напоминала спокойные и неспешные воды лесного озера. Единственным, что вызывало рябь на гладкой поверхности, были мысли о Тэдди.
Он продолжал обитать где-то в сокровенной глубине темного колодца ее души, и девушка давно с этим смирилась. Она научилась быть счастливой вдали от него, но она не умела не думать о нем.
Так проходили месяцы и годы.
Когда до окончания учебы оставалось совсем немного, Катариной снова овладело беспокойство. Ее тревожила необходимость в ближайшие сроки принять очень сложное решение – вернуться к обычной жизни с ее соблазнами и проблемами и попытаться стать достойным членом общества или принять-таки постриг и оставить мирскую суету.
Катарина продолжала склоняться ко второму варианту, и все же ее мучили многочисленные сомнения. За один день она могла несколько раз изменить свое мнение по этому вопросу, и это ее изводило. Она очень плохо спала и чувствовала, что если так будет продолжаться, она попросту сойдет с ума. Ей был необходим чей-то совет, но никто из друзей не мог ничем ей помочь. Но когда она уже совершенно отчаялась, случилось кое-что, что помогло Катарине определиться.
Однажды чудесным мартовским днем, когда нежное солнце уже начинало слегка припекать, и Катарина, сидя на лекции в аудитории, с удовольствием ловила его ласковые лучи, ее вызвал к себе декан факультета, на котором она училась, профессор Майерс.
- Катарина, вы – одна из лучших наших студенток, - сказал он, когда девушка пристроилась на краешке стула напротив его стола, заваленного бумагами. – У вас отличные результаты.
- Спасибо, - она улыбнулась, польщенная столь высокой оценкой. – Я стараюсь.
- Я знаю, что вы еще не определились со своим будущим, хотя до конца учебы остался всего месяц, - продолжал профессор Майерс. – Я решил вам помочь. Я предлагаю вам после написания дипломной работы поступить в аспирантуру и заняться преподавательской деятельностью.
Катарина была несколько озадачена этим предложением. Оно была неожиданным, но интересным, вот только девушка не видела в себе задатков преподавателя. Заметив ее колебания, профессор ободрительно улыбнулся.
- Вы можете подумать, - сказал он. – Необязательно отвечать сейчас.
На самом деле Катарину привлекала научная деятельность. Она получала большое удовольствие от изучения религиозных течений, сравнения обрядов и традиций представителей различных вероисповеданий, и ей хотелось выучить Библию наизусть, чтобы с легкостью цитировать свои любимые места оттуда. Но с другой стороны она не могла оставить идею о монастыре и служении. Разве она не жаждала стать сестрой Тэдди во Христе? Разве не для этого она училась все эти годы?
Вот к кому Катарина мечтала бы обратиться за советом! Она была уверена в том, что Тэдди реально смог бы помочь ей с принятием решения. Но Тэдди был вне зоны доступа, и потому Катарина много молилась и просила Господа подсказать ей верный шаг. Она проводила долгие часы в церкви при институте, а ночами простаивала на коленях перед фигуркой девы Марии.
В итоге небеса послали ей сон о том, с кем она так жаждала общения, - ей приснился Тэдди. Одетый в серую монашескую рясу и с гитарой в руках, он выступал на сцене и смотрел прямо на Катарину, которая стояла перед ним. Закончив песню, он согрел ее своей широкой солнечной улыбкой и протянул руку. Изумленная и обрадованная, Катарина приняла ее, и Тэдди помог ей взобраться на сцену. Откинув гитару за спину, он притянул девушку к себе и крепко обнял. Она могла чувствовать тепло его рук, даже когда проснулась…
- Тэдди, - прошептала она, ощущая влагу на ресницах. – Спасибо, что подал мне знак…
Теперь она знала, что ей делать дальше.
4. I try to find the answer
I try to find the reason why
I'm leaving them all behind
But there's something that I will find
Приняв решение, Катарина почувствовала огромное облегчение. Отныне все в ее жизни было определено.
Теперь необходимо было сделать следующий шаг – подыскать себе обитель. Профессор Майерс посоветовал ей обратить внимание на монастырь Святой Анны, который находился в нескольких часах езды от ее родного города.
- Так вашим родным и друзьям будет несложно вас навещать, - сказал он. – Вы можете поехать туда и провести там все время, пока будете заниматься дипломной работой. Осмотритесь и познакомитесь с тамошними обитателями.
Катарина выехала затемно, чтобы прибыть в монастырь с первыми лучами щедрого на тепло майского солнца. На листьях дрожала, переливаясь алмазным блеском, прозрачная роса, но, несмотря на очень ранний час, несколько монахинь уже работали в саду.
- Доброе утро. Мне нужна матушка Анна, - сказала Катарина, и одна из монашек – на вид совсем девочка – отправилась внутрь здания из красного кирпича, которое выглядело весьма привлекательно.
Как и основательницу монастыря, настоятельницу звали Анной. Она оказалась женщиной лет сорока пяти, очень улыбчивой и приятной.
- Вы - наша будущая сестра, Катарина? – поинтересовалась она, немедленно взяв девушку за руку и увлекая за собой. – Рада познакомиться!
Одновременно расспрашивая Катарину о том, легка ли была ее дорога, и какова тема ее дипломной работы, матушка Анна умудрилась поведать ей историю подведомственной ей обители. Святая Анна жила в Германии в четырнадцатом веке и в юности осознала, что может исцелять людей. Инквизиция хотела сжечь бедняжку на костре, но огонь никак не желал разгораться, и несчастную девушку просто отправили в монастырь, а всех ее родных убили. Анна смогла стать лидером среди своих сестер и через некоторое время заняла место настоятельницы, когда прежней матушке пришла пора встретиться с Господом лицом к лицу. Всю свою жизнь Анна посвятила монастырю, и после ее смерти было решено дать обители ее имя.
- Интересная история, - заметила Катарина. – Должно быть, вы очень гордитесь тем, что носите это же имя!
- Еще как, сестра, ох, прости, будущая сестра, - улыбнулась матушка Анна, а девушка невольно вздрогнула. Впервые ее назвали так, как будут называть до конца жизни, и это прозвучало необычно, но нужно было привыкать.
- Вы можете меня так звать, - сказала она. – Я не возражаю!
- Вот и славно, - заключила матушка. – Сестра Хейли покажет тебе твою комнату и познакомит с отцом Кристианом. Он – священник нашей церкви. Именно он однажды поможет тебе принести главные обеты, дочь моя.
Катарина кивнула и последовала за той самой молоденькой монахиней, что привела к ней матушку-настоятельницу.
Здание монастыря было построено в виде буквы «П». В середине его располагались общие помещения – зал для молитв и собраний, столовая, библиотека и даже собственная пекарня. В западном и восточном крыльях в своих комнатах-кельях жили послушницы и сестры. Главный вход был обращен на север, и в том же направлении находилась монастырская церковь, с трех сторон окруженная большим ухоженным садом. В нем росли фруктовые деревья, а также гордость монахинь и настоятельницы – розовые кусты, за которыми тщательно следили.
- Обстановка скромная, но я надеюсь, что ты не будешь испытывать неудобства, - сказала девушка, и Катарина с любопытством осмотрелась. В маленькой комнатке помещалась узкая кровать, стол и стул; на столе лежала Библия и четки. Высокое окно с узорчатой решеткой выходило на сад.
- Конечно, - ответила она. – Мне здесь очень нравится.
- Хорошо, - кротко улыбнулась сестра Хейли. – А теперь пойдем знакомиться с отцом Кристианом.
Чтобы добраться до главного входа в церковь, девушкам пришлось обойти высокое здание из красного кирпича с правой стороны, потому что он тоже был обращен на север. В церковном дворе располагалось кладбище – судя по побитым дождем и ветром крестам и почерневшим от времени могильным плитам, очень старое.
- Отец Кристиан нам всем как настоящий отец, - сказала молодая монахиня. – А матушка Анна – как мать.
Это на самом деле похоже на семью, - подумала Катарина. Интересно, а как там в монастыре у Тэдди? Ну вот, опять она вспомнила о нем…
Отец Кристиан оказался высоким и очень худым мужчиной лет пятидесяти. Его когда-то, по-видимому, черные волосы были подернуты благородной сединой. Проницательный взгляд глубоких карих глаз поначалу смутил Катарину, которая не ожидала столь повышенного внимания к своей персоне, но после нескольких минут общения она перестала испытывать дискомфорт. Священник оказался очень обаятельным, и в этом была немая заслуга его чуть хриплого, но мягкого голоса, который так хотелось слушать. И с ним хотелось говорить.
После вечерней молитвы, когда сестры собрались в общем зале для своих обычных занятий, а Катарина, еще не посвященная в их ежедневную рутину, пошла в свою комнату, она поняла, что нашла себе новый дом. Ей нравились эти люди – очень добрая и неторопливая матушка Анна, обаятельный и остроумный отец Кристиан и дружелюбная сестра Хейли, совсем девочка, но с мудрыми не по возрасту глазами. Катарина чувствовала, что с ними ей будет хорошо, и уснула с легким сердцем.
Впрочем, не все было так спокойно и безоблачно, как хотелось Катарине. Время от времени, пока она жила в монастыре, ее снова посещали сомнения, которыми она ни с кем не могла поделиться. Понимая, что сможет лучше все это осмыслить, если хотя бы запишет все на бумагу, Катарина начала вести дневник. Правда, как выяснилось после того, как она сделала несколько записей, писала она в основном о Тэдди. Все ее сомнения и размышления на тему «Что было бы, вернись Катарина к мирской жизни» неизменно заканчивались мыслями о нем. Где он находился, чем занимался, думал ли о ней так часто, как думала о нем она, и посещали ли его подобные сомнения, - вот что больше всего волновало девушку. Ей казалось, что она хорошо это скрывает, и никто ни о чем не догадывается, но ошибалась. Отец Кристиан словно обладал рентгеновским зрением и читал в ее душе, как в раскрытой Библии.
- Я вижу в тебе смятение, - заметил он во время одной из их длительных бесед, которые стали довольно привычными, но от этого нравились Катарине ничуть не меньше, чем прежде. Услышав это, она почувствовала, как опять зарделись ее щеки. И что это за идиотское свойство ее кожи? Она это просто ненавидела! Почему она не могла всегда оставаться спокойной, бледной и бесстрастной?..
- Это все в прошлом, - поспешила ответить она. – Все мои смятения в прошлом. Теперь я точно знаю, что мне делать. Для этого я здесь.
- Ты уверена? – с сомнением спросил отец Кристиан. – Потому что если нет, то ты не должна оставаться.
- Но я хочу! – возразила девушка.
- Ты ведь от чего-то бежишь? – предположил священник. – Я не хочу тебя обидеть, но я уже видел таких, как ты, Катарина.
- Что вы хотите этим сказать? – растерянно спросила она. – Что с ними стало?
- Они все вернулись, - ответил он.
Она судорожно сглотнула.
- Этого не произойдет со мной, - проговорила она, стараясь придать уверенности голосу.
- Это должен быть осознанный выбор, а не бегство от реальной жизни, Катарина, - сказал отец Кристиан.
- Но это осознанный выбор, - упрямо проговорила она. – Не понимаю, в чем вы хотите меня убедить. В том, что я не понимаю, что делаю? Что все годы учебы я ничего не соображала?
- Ты хотела заполнить пустоту в душе, - ответил он. – Но потом этого будет недостаточно, и тебе захочется уйти, чтобы попробовать что-то еще.
Катарина вздрогнула. Именно этого она и опасалась!
- Вы что, психолог? – недовольно спросила она.
- Был им, - мягко улыбнулся святой отец. – Потому кое-что понимаю в людях.
- Может быть, но вы ошибаетесь насчет меня, - возразила она. – Я хочу остаться здесь, и так и будет.
- На все воля Господня, дитя мое, - снова улыбнулся он. – Я буду молиться о том, чтобы у тебя все было хорошо.
После этого разговора Катарина окончательно поняла, что в будущем примет постриг. Она не сомневалась в том, что Господь посылает ей испытания и соблазны, и она всерьез намеревалась все их преодолеть. Хотя бы раз в жизни она должна была довести начатое до конца. Но прежде ей необходимо было вернуться в институт и защитить дипломную работу.
Катарина и не предполагала, что так скоро сможет отвыкнуть от своего прежнего образа жизни. Теперь в городе ей все казалось чужим и странным, она ощущала постоянный дискомфорт, ей мешал уличный шум и вечно чем-то озабоченные люди. Ее тянуло назад, в монастырь, и она была очень рада, когда все закончилось, и она смогла уехать. Ей не терпелось поговорить с отцом Кристианом.
- Я знаю, что по правилам монастыря я должна прожить здесь простой послушницей три года прежде, чем смогу принять постриг, - сказала Катарина, когда они снова увиделись. – Но я также знаю, что бывали случаи, когда срок был значительно меньше. Я хотела бы просить вас об этом – о сокращении моего испытательного срока.
Святой отец встретил ее слова изумленным взглядом.
- Это очень неожиданно, - заметил он. – Почему ты так спешишь?
Она смутилась на одно короткое мгновение, но тут же собралась с мыслями.
- Я просто не вижу смысла в том, чтобы так долго ждать того, в чем я уверена, - ответила она. – И моя уверенность только возрастает с каждым новым днем. Возможно, вы все еще сомневаетесь во мне, и это ваше право, но я докажу вам, что достойна посвятить свою жизнь служению.
Ее уверенность, убежденность в собственной правоте и горящий взгляд произвели на отца Кристиана определенное впечатление.
- Я на самом деле сомневался в тебе, - задумчиво проговорил он, теребя краешек переплетенной в кожу Библии. - И мне не совсем понятна такая поспешность, но ты говоришь искренне, и я вижу твердую решимость в твоих глазах. Ты буквально повзрослела за считанные дни.
- Я слушала и училась у вас, отец, - призналась девушка. – И я благодарна вам за советы и поддержку.
- Хорошо, - заключил священник. – Мы будем следить за тобой, сестра Катарина, и если поведение твое будет безупречным, а сердце – полным страстного желания служить Господу нашему, то твой испытательный срок будет сокращен.
- Благодарю вас, отец, - она опустила лицо и смиренно поцеловала его морщинистую руку.
- И еще одно, - добавил он, положив другую ладонь на ее склоненную голову. – Даже после принятия пострига ты будешь вольна покинуть обитель, если вдруг не захочешь больше оставаться здесь и поймешь, что это вовсе не то место, которого жаждет твоя душа. Я хочу, чтобы ты знала об этом.
- Этого не произойдет, - ответила девушка.
С этого дня начался отсчет ее послушничества в монастыре святой Анны.
Катарина прекрасно понимала, почему послушницы не допускались к постригу сразу же. Любой человек должен был прежде проверить собственную способность выживать в практически спартанских условиях святой обители. Сестры очень мало спали, весьма скудно питались и почти все время проводили в молитвах или работе. Для праздности здесь не оставалось ни минуты, и это было верно. Монахиня должна была содержать свой дух и тело в строжайшей чистоте и не отвлекаться на мирскую суету. Проблемы внешнего мира касались сестер лишь в той степени, в какой они молились Господу об их решении.
Катарина скоро привыкла к новому распорядку. Ей нравилось держать свой ум постоянно занятым молитвами или монастырскими заботами, - так у нее совсем не оставалось возможности вспоминать Тэдди. А в редкие моменты свободы она общалась с сестрой Хейли или шла к отцу Кристиану. С ним Катарина по-прежнему вела долгие (насколько позволяло время) и очень увлекательные беседы. Постепенно она заметила, что священник начал раскрываться перед ней, и она очень ценила эти минуты откровенности.
Ей всегда было очень интересно узнать о том, каким образом этот мужчина оказался в монастыре святой Анны, но она не осмеливалась спросить. Однажды он сам заговорил об этом.
- Я уже говорил, что по образованию я – психолог, - начал он. – В юности я не особо склонялся к религии или вере, и Господь существовал для меня лишь как некая высшая субстанция, ответственная за соблюдение порядка в нашем зыбком мире. Я пришел к нему лишь тогда, когда оказался не в состоянии больше принимать и сам мир, и происходящее вокруг меня, и самого себя…
Отец Кристиан замолчал, задумчиво устремив взгляд куда-то вдаль, и Катарина тоже молчала.
- Помнишь, я сказал тебе, что ты бежишь от реальности? – спросил он, и девушка кивнула. – Я видел у тебя то же выражение лица, что было у меня в те времена. Я тоже бежал – от неразделенной любви, от неустроенной жизни, от бесконечных неразрешимых проблем, которые не давали мне покоя ни днем, ни ночью, от непонимающих меня людей, от пустоты и суетности. Я бежал, но поначалу, погрузившись в веру и познание Бога, я испугался того, что нашел. Я был слаб, чтобы понять, что для меня лучше, и тратил время на пустую гордыню. Мне понадобилось много лет, чтобы придти к нему и, опустившись на колени, признать его безграничную власть надо мной.
Он вновь замолчал, но тут же, словно стряхнув с себя некое оцепенение, вызванное воспоминаниями, мягко улыбнулся.
- Я очень долго набирался смелости, чтобы уйти от мирской жизни, гораздо дольше, чем ты, Катарина, - заметил он. – Меня постоянно что-то держало, хотя умом я понимал, что был буквально рожден для этой работы. Так что в чем-то ты намного сильнее и решительнее меня. Я много раз пытался изменить мир, в котором жил, но даже не догадывался о том, как просто будет это делать, находясь за монастырскими стенами. И я рад, что ты тоже это осознала. А рассказал я тебе все это для того, чтобы ты знала: у всех бывают сомнения, и это нормально, - добавил он. – Для этого тебе и дано столько времени.
- Я понимаю, - ответила Катарина. - Это удивительно, но наши истории чем-то похожи.
- Только моя произошла тридцатью годами раньше, - снова улыбнулся он. – Но я рад, что познакомился с тобой и стану твоим духовным отцом.
Прежде чем распрощаться со священником, Катарина помедлила.
- Могу я задать вам еще один вопрос? – спросила она. Отец Кристиан кивнул.
- Вы хоть однажды пожалели о своем выборе?
- Ни разу, - ответил он, и она облегченно вздохнула.
- Спокойной ночи, святой отец, - сказала она и отправилась к себе.
5. No, no, I didn't learn, no, I didn't learn
'til my hands got burned
Дни в монастыре святой Анны в основном были похожи один на другой, но Катарине это нравилось. Только здесь она, наконец, обрела столь желанный душевный покой и получила возможность переосмыслить свою жизнь и оценить все, чего она достигла. Теперь она ясно видела, что все ее прошлые поступки вели ее к главной цели – служению, и была благодарна за это небесам. Отныне ее жизнь имела смысл, и каждый день это только подтверждал. Теперь Катарина не могла представить для себя иного пути.
Время пролетало быстро, и вскоре, делая очередную запись в своем дневнике, Катарина поняла, что провела в монастыре уже полных два года. Это был немалый срок, и именно в эти дни отец Кристиан сообщил Катарине, что он ходатайствовал за нее на очередном церковном совете (куда он периодически выезжал, чтобы представлять интересы монастыря святой Анны), и архиерей принял решено сократить ее испытательный срок.
- Мы наблюдали за тобой все это время и довольны тем, что видели, - сказал он, вызвав девушку к себе. Услышав торжественность его тона, Катарина почувствовала, как у нее задрожали колени. Неужели этот день приблизился настолько?.. Она давно готовилась к этому моменту, и все же это было неожиданно.
- Через неделю ты сможешь принять постриг и принести высокие обеты, - продолжал священник.
- Благодарю, отец Кристиан, - с улыбкой ответила она и поцеловала его руку.
Вернувшись в свою комнату, она опустилась на колени и произнесла благодарственную молитву Господу и деве Марии.
Катарина знала, что в целом с принятием пострига в ее жизни мало что переменится. Она давно жила в монастыре святой Анны как послушница и соблюдала все его законы, и ее называли «сестрой». И все же через семь дней она должна была приблизиться к Господу настолько, насколько это было возможно. Она на самом деле чувствовала себя словно невеста перед свадьбой.
- Поздравляю, сестра, - сказала Хейли после вечерней молитвы. – Я уже слышала новость. Не многие удостаиваются чести принятия пострига раньше срока.
- Спасибо, - ответила Катарина. – Это немного неожиданно, но я очень рада!
Всю неделю Катарина тщательно готовилась к великому дню – постилась, причащалась, исповедовалась и очень много молилась. В целом она больше не чувствовала сомнений, но все же несколько раз у нее возникли мысли о том, что все происходит слишком скоро. Возможно, ей все же следовало до конца пройти свой испытательный срок. Но день уже был назначен, и Катарина даже при желании не могла бы ничего поменять.
Перед постригом она не спала всю ночь, но при этом чувствовала удивительное умиротворение. Для проведения ритуала в обитель специально прибыл епископ Руфус - грузный седовласый священник с очень строгим выражением лица. Некоторые монахини откровенно его боялись.
Кроме Катарины в этот же день постриг принимали еще три женщины. Все они впервые облачились в полное монашеское одеяние и взяли в руки горящие свечи. Родным и близким было запрещено присутствовать, так что в церкви кроме священнослужителей находились только матушка Анна и некоторые сестры. Прекрасные звуки органа и пение хора добавили происходящему таинству торжественности, и Катарина едва сдерживала рвущиеся из глубины души слезы. Это были слезы радости и обновления.
Когда стихли звуки торжественных гимнов, в тишине церкви сестры принялись приносить свои главные обеты. Они официально отказались от владения чем бы то ни было, отсекли всякую связь со внешним миром (им можно было поддерживать лишь духовные отношения с близкими) и принесли обет чистоты. Самый волнительный момент наступил, когда инокиням в знак их полного отречения от мира и от своей воли крестообразно постригли волосы и назвали новое монашеское имя.
После этого епископ Руфус обратился к новопостриженным монахиням.
- Сестры, сегодня Господь уготовал вас принять ангельский образ. Сегодня впервые Господь испытал вашу крепость, ваше смирение, вашу преданность воле Божией. Когда вы жили в миру, то несли крест житейский. Сегодня вы умерли для жизни светской, для жизни мирской и предали свою волю в руки Божии, отрешившись от своей воли полностью.
Новопостриженные монахини остались в храме, чтобы молиться, читая Псалтирь и монашеское правило. Им предстояло пробыть в храме три дня, покидая его только на время трапезы.
По истечении этих трех дней Катарина вернулась в свою монастырскую келью. Как она и ожидала, ее жизнь и обязанности почти не изменились. В некоторые дни она по-прежнему дежурила на кухне, в другие - занималась цветником, а в остальное время молилась, молилась, молилась. И в душе ее царил благословенный покой.
Но однажды после утренней молитвы сестра Хейли пришла к ней поговорить, и разговор принял весьма неожиданный поворот.
- Они не должны позволять этим так называемым монахам запросто приходить и уходить! – возмущенно заявила Хейли.
- О чем ты говоришь? – недоуменно посмотрела на нее Катарина.
- Я говорю о тех, кто приходит жить в монастыри, называет себя монахом, а затем по прошествии многих лет внезапно решает вновь вернуться в мирскую жизнь, - сказала девушка, и ее голос был полон гнева праведного. Услышав это, Катарина почему-то ощутила волнение и тревогу.
- Но кто из сестер собирается уйти? – осторожно спросила она.
- К счастью, в нашем монастыре таковых нет, - ответила Хейли. – Это моя кузина, она приезжала навестить меня и рассказала мне о своем любимом певце Тэдди Рейли. Наверняка ты помнишь такую группу – “Reily family”? – Катарина похолодела, но отрицательно мотнула головой. – Так вот этот Тэдди, который был большой «звездой» (и не может быть, чтобы ты о нем не слышала!), целых шесть лет провел в одном монастыре во Франции, а теперь вдруг решил все бросить и вернуться к музыке…
- Он оставил монастырь? – пораженно спросила Катарина, понимая, что ей катастрофически не хватает воздуха для дыхания.
- Еще как оставил! – воскликнула Хейли. – Представляешь, целых шесть лет! Невероятно…
- Неужели это правда? – стараясь, чтобы голос звучал спокойно и бесстрастно, спросила Катарина. – И он снова будет петь?
- Ну, еще будучи монахом, он продолжал выступать на всяких христианских мероприятиях, в церквях и соборах, - нехотя ответила Хейли. – И теперь он вроде как собирается делать то же самое…Что с тобой? Почему ты так побледнела? – удивленно спросила она, и молодая монахиня судорожно сглотнула. Ей нельзя было показывать свои чувства, и она через силу улыбнулась.
- Все в порядке, просто я удивлена…
- Моя кузина была в восторге от этой новости, она всегда фанатела от “Reily family”, - сказала Хейли, и на этот раз в ее голосе сквозило неприкрытое презрение. – Неужели ты их не помнишь? Кажется, все девчонки сходили по ним с ума лет десять назад…
- Никогда не слышала, - солгала Катарина и резко поднялась. – Извини, но мне нужно поработать в саду.
- Но, сестра, сейчас начнется гроза, разве ты не слышишь раскаты грома? - заметила Хейли. - Ты попадешь под дождь, простудишься и заболеешь, - продолжила она, но Катарина уже ее не слушала, она выбежала из комнаты, громко захлопнув за собой дверь.
Ей просто необходимо было оказаться снаружи, чтобы полной грудью вдохнуть наэлектризованный предгрозовой воздух, почувствовать яростные порывы ветра, сгибающего до земли тяжелые ветви деревьев и ощутить на лице первые капли дождя.
Катарина не могла понять, что с ней произошло после того, что она узнала от сестры Хейли. Она словно пребывала в оцепенении. Тэдди вышел из монастыря тогда, когда она туда окончательно пришла. Неужели она поторопилась? Было ли ее решение ошибочным? И как бы она поступила, узнай о возвращении Тэдди несколькими днями ранее?..
Эти вопросы атаковали голову Катарины, и, кажется, она прекрасно знала ответы на них, но она даже думать об этом не могла. Вооружившись огромными садовыми ножницами и крепко сжав губы, она принялась остервенело стричь мокрые розовые кусты, тогда как гроза набирала силу.
Но плохая погода не могла стать помехой – Катрине было все равно. Она как будто утратила способность чувствовать и не замечала бьющих по лицу холодных водяных струй, не обращала внимания на насквозь промокшую одежду и нисколько не боялась сверкающих совсем рядом с ней молний. Ее тело отказывалось воспринимать происходящее, тогда как ее душа, казалось, окаменела.
Внезапно она укололась о шип, и укол оказался очень сильным. Из пальца брызнула кровь, и некоторое время Катарина, бросив ножницы, стояла и смотрела на нее, вновь начиная что-то чувствовать. Наконец, с ее губ сорвалось рыдание.
- Прости меня, Господи, ибо я не достойна тебя, - прошептала она и до боли вонзила ногти в свои ладони, чтобы не закричать...
6. Forgive me, father, for I've sinned
I know your mercy has no end
Save me from this state I'm in
I drifted on again
…Она знала, что ее ждут и что она должна вернуться, но ей очень не хотелось возвращаться. Зачем? Здесь, за мутной серой пеленой, ныне отделявшей ее от реального мира, Катарине было хорошо, потому что она часто видела Тэдди. Правда, обычно он снова исчезал, оставляя ее в холодном одиночестве, но он всегда возвращался, и она терпеливо ждала.
Сейчас он опять шел ей навстречу, одетый в белое, и широко улыбался, а она грелась в лучах его нежной улыбки. Затем он раскрывал объятия, и, заливаясь слезами радости, она обнимала его и прятала свое лицо на его груди, ощущая такое безграничное счастье, что, казалось, еще чуть-чуть, и сердце попросту разорвется от переполнявших его чувств…
Катарина долго и тяжело болела. Врачи официально диагностировали пневмонию и лечили ее антибиотиками, но болезнь никак не желала отступать. Как будто сама Катарина утратила волю к борьбе и не желала выздоравливать. Она тихо угасала, в бреду повторяя чье-то имя – снова и снова.
И все же она была молода и обладала сильным организмом, а потому постепенно начала возвращаться в норму.
- Здоровье сильно подорвано…
- Нужно хорошее питание…
- Велик риск осложнений…
Тяжело и нехотя поднимаясь на поверхность из глубины темного океана своей болезни, Катарина слышала отрывки фраз, которыми обменивались ее врачи, но это ее нисколько не беспокоило. Она мало чего помнила из тех дней, что провела, пребывая в изнуряющем жару и постоянно терзающей сердце боли. Правда, она помнила Тэдди, но от этого не становилось легче. Лучше бы она не приходила в себя.
Узнав о том, что Катарина, наконец, очнулась, сестра Хейли тут же поспешила к ней.
- Я же говорила, что ты простудишься и заболеешь, - проговорила она и ласково провела по волосам подруги. Девушка вздрогнула и резко оттолкнула руку Хейли. Та посмотрела с испугом, потому что ее на самом деле испугало выражение лица Катарины.
- Прости, сестра Хейли! – поспешно воскликнула Катарина, проклиная себя за глупость. Но разве могла она признаться в том, что ей показалось, будто это ладонь Тэдди гладит ее по волосам? – Прости! – повторила она. – Я все еще одержима злыми демонами! Мне нужно помолиться…
- Хорошо, - с готовностью ответила Хейли. – Если что-то будет нужно, просто позови, сестра.
Она ушла, и Катарина смогла дать волю слезам. Их было много, они обжигали щеки, но не облегчали боли. Наверное, так было оттого, что переживала она не столько из-за Тэдди, сколько из-за собственной лжи. Она ненавидела себя за это. Неужели отец Кристиан с самого начала был прав? Ведь он ее предупреждал, он словно видел все наперед! И почему она не прислушалась к его словам?
Вечером Катарина, несмотря на сильную слабость, поднялась с постели, оделась и отправилась в церковь. Простояв всю службу со слезами на глазах, она осталась на исповедь.
Увидев ее, отец Кристиан участливо улыбнулся.
- Я вижу, что ты плакала, дочь моя, - заметил он. – Но ты еще больна и слаба, и тебе нужно беречь силы, поэтому ты должна успокоиться…
- Отец мой, вы еще не знаете причины моих переживаний, - сказала девушка, не чувствуя в себе силы смотреть священнику в глаза. – Вы были правы насчет меня. Я слаба и ничтожна.
- Не говори так, - возразил отец Кристиан. – Ты еще не знаешь пределов своей силы.
Катарина горько усмехнулась.
- Позвольте мне исповедоваться, отец, - попросила она. – Это необходимо, хотя мне и стыдно признаваться вам в своем грехе…
Но когда она закончила, святой отец взял ее руки в свои ладони и крепко их сжал, а затем заглянул ей в лицо.
- Единственное, что я могу сказать тебе, дочь моя, это – уходи и будь счастлива со своим возлюбленным, - заключил он.
- Нет! – испуганно воскликнула Катарина, вырывая свои руки, потому что от одной мысли об этой возможности ее бросило в такой жар, что ее прошедшая болезнь показалась цветочками. – Не гоните меня, прошу! Я счастлива здесь, с вами!
- Никто тебя не прогоняет, дитя мое, - возразил святой отец. – Но ты явно сделала неверный выбор.
- Не говорите так, - взмолилась девушка. – Я не хочу никуда уходить! Здесь мой дом и моя семья!
Отец Кристиан развел руками.
- Это решать лишь тебе, но все же мне кажется, что твое место не здесь…
Катарина вернулась к себе совершенно обессиленная и упала на постель, зарывшись лицом в подушку. Она была истощена не только физически, но и морально. Слова отца Кристиана вновь глубоко запали ей в сердце и заставили мучительно задуматься. Конечно, она не могла противостоять соблазну представить возможную встречу с Тэдди, - это было очевидно, и это она отрицать не смела. Но за годы жизни в монастыре она уже научилась контролировать себя и бороться с искушениями, поэтому она не лгала, когда говорила, что не хочет уходить. Она просто не могла уйти теперь, когда принесла священные обеты. Перед лицом Господа и девы Марии она не могла малодушно повернуть назад!
Она уснула с болезненными ощущениями, теснящими ей грудь, но проснулась странно спокойная. Как будто все бури и шторма, бушевавшие в ее сердце, внезапно утихли, уступив место полному штилю, но вместе с тем и равнодушию. Видимо, в эту ночь окончательно погас горевший в душе Катарины до тех пор огонек страсти, - так умерла последняя надежда на возможность еще когда-либо увидеть Тэдди и поговорить с ним.
Молодая монахиня провела день в работе и бесчисленных молитвах, а вечером опять отправилась на службу в церковь. Здесь ее радостной улыбкой встретила сестра Хейли. После службы они сели на скамью и поговорили. На этот раз Катарина не спешила убегать и прятаться в своей комнате.
- Как ты себя чувствуешь? – участливо поинтересовалась Хейли.
- Спасибо, гораздо лучше, - ответила Катарина, даже ощущая в себе силы, чтобы улыбнуться подруге. – Спасибо за твою заботу. Прости, если я чем-то тебя обидела…
- Ты ничем меня не обидела, сестра, - возразила Хейли. – Со мной все в порядке. И если тебе что-то нужно - что угодно, ты знаешь, что всегда можешь на меня рассчитывать. Если хочешь о чем-то рассказать, я готова выслушать. Я готова помочь.
Расчувствовавшись, Катарина порывисто обняла ее.
- Ты уже мне помогаешь, сестра! – воскликнула она. – А поговорить… Я пока не могу говорить об этом. Мне стыдно, и я не желаю вновь принимать на себя грех лжи.
Хейли посмотрела на нее очень внимательно и задумчиво.
- Поверь мне, сестра, все мы здесь вовсе не святые, - проговорила она. – Ты бы очень удивилась, если бы я тоже кое-чего рассказала тебе… А сейчас просто ответь мне на вопрос: ты здесь счастлива?
- Конечно, - уверенно ответила Катарина. – Очень!
На самом деле она глубоко заблуждалась. Впрочем, на этот раз она обманывала не подругу, а саму себя. Катарина просто приказала себе быть счастливой. Одна только мысль о том, что ей придется покинуть тихий монастырь и снова учиться жить в миру, повергала ее в ужас, и она решила доказать всем, а в первую очередь – себе, что способна быть последовательной.
И, тем не менее, она продолжала думать о Тэдди, зачастую даже во время мессы и молитвы. Это было совершенно неприемлемым, но Катарина не знала, как избавиться от этой дурной привычки, и решила, что достойна наказания. Рацион монахинь и так не отличался разнообразием и калорийностью, но после того, как она вновь и вновь впадала все в тот же грех – любви к монаху, который больше таковым не являлся, девушка и вовсе стала лишать себя еды. Она пила только воду, чтобы поддержать свои силы, и если вдруг чувствовала, что вот-вот упадет в обморок от голода, позволяла себе маленький кусочек хлеба. Через некоторое время сестры с беспокойством заметили, что Катарина, которая никогда не была склонна к полноте, стала вовсе превращаться в бесплотную тень, а на ее бледных щеках больше не было прежнего румянца.
После того как Катарина все-таки упала в обморок прямо во время совместной молитвы, ее состоянием озаботилась и матушка Анна. Она пришла в комнату молодой монахини с тарелкой бульона, большим куском ржаного хлеба и кружкой молока.
- Что происходит, дочка? – спросила она, внимательно наблюдая за тем, как Катарина съела всего лишь ложку бульона и отодвинула от себя тарелку. – Почему ты так мало ешь? Я не уйду отсюда, пока ты не съешь все это!
Девушке пришлось подчиниться, хотя она все равно была не в силах съесть все, что принесла матушка.
- Простите меня, - сказала она через некоторое время. – Я плохо себя чувствовала. Больше это не повторится.
- Ты нас всех здорово напугала, дочка, - призналась настоятельница. – Ты совсем недавно перенесла тяжелую болезнь, и тебе необходимо хорошо питаться! Теперь я лично буду следить за этим!
- Спасибо вам за заботу, - проговорила Катарина, ощущая, как увлажняются глаза. Она была недостойна такого внимания!
После матушки Анны к ней заглянула сестра Хейли. В руках у нее был поднос с двумя дымящимися чашками, и Катарина не удержалась от улыбки. Хейли, напротив, не улыбалась, и ее серьезный вид дал Катарине понять, что на этот раз ей не избежать большого разговора. Правда, теперь она была к этому готова; ей очень хотелось поговорить об этом с кем-то, кроме исповедника.
- Я знаю, что с тобой что-то не так, и меня это очень беспокоит, - проговорила Хейли, присаживаясь на край кровати. – Не отрицай. Я давно это заметила, но думала, что разыгралось мое богатое воображение, тогда как ты продолжаешь страдать и наказывать себя. И сколько это будет продолжаться? Я просто очень за тебя переживаю, ведь ты на самом деле теперь – моя сестра…
Катарина опустила глаза. Как она могла допустить, чтобы ее тайны стали столь очевидными? Отрицать что-либо было поздно, но она не решалась начинать первой, и Хейли, видимо, почувствовала ее колебания.
- Хорошо, возможно, ты захочешь услышать мою историю, прежде чем расскажешь мне свою? – спросила она, и Катарина с готовностью кивнула.
7. It's easy, when you're sorry
And you're lonely…
Они выпили ароматного чаю, и Хейли некоторое время смотрела куда-то сквозь Катарину, собираясь с мыслями. По ее напряженному лицу было заметно, что эти воспоминания не входят в число самых приятных.
- Я никому здесь не рассказывала о том, как пришла к Господу, - наконец, заговорила она. – Но в тебе я чувствую родственную душу.
Катарина ответила легким пожатием руки, и Хейли продолжала.
- Мой путь был очень труден и тернист. Но если бы не моя вера, я бы, вероятно, уже давно была мертва… Я убивала себя с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать.
Катарина посмотрела с недоумением, и сестра Хейли горько улыбнулась.
- Да, да, ты не ослышалась. Мои родители – очень богатые и уважаемые в обществе люди, и с раннего детства я имела все, что только могла пожелать. Так что я выросла жутко избалованной. Деньги моих родителей испортили меня. Правда, самих родителей я при этом видела редко, так как они постоянно были заняты своими деловыми проектами, заграничными командировками и покупкой очередного дома на очередном море, но мне это было только на руку. Я была предоставлена сама себе и я неплохо развлекалась. В четырнадцать я впервые попробовала марихуану. В пятнадцать я уже начинала свой день с бокала шампанского и пачки сигарет, а заканчивала его в каком-нибудь ночном клубе, нюхая кокаин в компании таких же безумцев…
Катарина вздрогнула, потому что очень уж яркую картину нарисовала Хейли. Конечно, теперь трудно было поверить в то, что эта миниатюрная девочка в монашеской одежде и с полными грустной мудрости голубыми глазами могла отрываться в ночных клубах.
- В моем прошлом нет ничего, чем я могла бы гордиться, - печально промолвила Хейли, заметив многозначительный взгляд подруги. – Но иначе я бы не стала тем, кем я являюсь. Я должна была пройти тот сложный путь, испить до дна чашу своих испытаний. Я вела беспорядочную жизнь. Несколько раз у меня был передоз, и родители, которые, наконец, поняли все свои ошибки и решили взяться за мое воспитание, насильно отправляли меня лечиться. Каждый раз я убегала из клиники, и все начиналось с начала. Это был страшный круговорот, из которого я не могла выбраться. Я очень этого хотела, но… Не могла.
Она тяжело вздохнула и замолчала.
- Так что же случилось? – спросила Катарина, буквально физически чувствуя ту жуткую боль, что когда-то испытывала девушка, и которая сейчас частично возвращалась вместе с воспоминаниями.
- В одной из клиник я познакомилась с парнем, - ответила Хейли. – Мне было уже шестнадцать, и я безумно влюбилась. Он был верующим и часто ходил в церковь. А еще – в общество анонимных алкоголиков и наркоманов. Он указал мне путь к спасению. Хотя, конечно, пройти его было очень нелегко, потому что пришлось идти в одиночестве…
Она снова на секунду замерла, словно подыскивая подходящие слова. Катрина слушала, замерев и едва дыша.
- Только любовь имеет реальную власть в этом мире, - продолжила Хейли очень убежденно. – Некоторые считают, что это деньги, но как же они глупы! Да, с деньгами можно сделать многое, но мои богатые родители не могли помочь своей несчастной дочери-наркоманке, пока она сама не захотела измениться. Ради любви!
- Но почему ты сказала об одиночестве? – спросила Катарина. – А как же тот парень? Он же помог тебе!
- Мне помог Господь. А тот парень…, - монахиня тяжело вздохнула. - Он умер от передозировки.
- Мне очень жаль, - прошептала девушка, сжимая руку подруги. – Ты, должно быть, страшно переживала…
Хейли ответила своей привычной ласковой улыбкой.
- Он успел подсказать мне, что делать дальше, так что хоть он и был наркоманом – тот единственный, кого я любила в своей жизни, он все-таки прожил не зря. Благодаря ему я узнала, что в мире существует свет и добро, и что я могу стать частью этого света. Это было чудом! Конечно, я тяжело переживала смерть моего любимого, но он дал мне силы бороться дальше. И вот я оказалась здесь, прожила уже пять лет, два года назад приняла постриг…
- И ты никогда не сомневалась в своем выборе? – спросила Катарина. Хейли перехватила ее неуверенный взгляд.
- Так вот в чем дело! – воскликнула она. – Я понимаю, о чем ты. Конечно, я сомневалась миллион раз. И мои родители вовсе не были счастливы от того, что их единственная дочь отдает всю свою жизнь служению и лишает их надежды на внуков… Но они поняли, что лучше так, чем передозировка. Потом они увидели, насколько я здесь счастлива. Иногда они и моя кузина, которая сейчас живет с ними, потому что ее родители погибли в авиакатастрофе, меня навещают. Я каждый день молюсь за них. Но мои родители не знают о том, что у меня когда-то были сомнения. А ты, значит, сомневаешься в своем выборе? До сих пор?
В ее голосе было столько откровенного изумления, что Катарина вынуждена была прикрыть лицо обеими руками.
- Нет, нет, конечно, нет! – простонала она. – Я не сомневаюсь в том, что приняла правильное решение, потому что я никогда не чувствовала себя настолько на своем месте, как здесь. Но Господь словно испытывает меня на прочность, преподнося мне такие испытания и искушения, которые заставляют меня думать о том, что все могло бы быть иначе…
@темы: фан-фикшен, Paddy Kelly
~We are the perfect flaws...~
@темы: Кэти МакГрат, Мерлин, Эойн Макен, фан-арт, Колин Морган